Мы (не) чужие

Он целовал ее нежно, мягко, словно боялся причинить боль. Большим пальцем брат надавил на подбородок девушки, не причиняя боли, но вынуждая разомкнуть челюсти, и Дарина подчинилась, мысленно одаривая себя самыми нелестными эпитетами, отдалась во власть своего искусителя.

— Дема, Дема, нет, я не хочу.

Дарина вырвалась из накрывшего ее морока в тот момент, когда, задрав и без того короткое платье, Демьян погладил бедра девушки, поднимаясь все выше.

— Тихо, не бойся.

Одной рукой Демьян удерживал вздумавшую вырваться Дарина на месте, а второй раздвинул ноги девушки и коснулся разгоряченной плоти через тонкую ткань трусиков.

— Дема…

— Ты же хочешь, я чувствую, — словно потеряв рассудок, прошептал Демьян, отодвигая ткань и касаясь Дарины так, где не было еще ни одного мужчина.

— Ты… ты здесь ни при чем, — выдала она дерзко, пока еще не растаяв окончательно.

Демьян замер на мгновение, напрягся всем телом. На острых скулах заиграли желваки, зрачки расширились настолько, что Дарине показалось, будто она вот-вот утонет в этой безграничной тьме.

— Стерва мелкая, — простонал Дема и в следующую же секунду впился в губы девушки болезненными поцелуем. От былой нежности не осталось и следа. Парень буквально вгрызался в губы девушки, не позволяя той даже дышать, подавлял ее своим напором. Жестко, властно, причиняя боль, словно клеймя и желая наказать за брошенные, такие неосторожные слова. — Моя, ты моя, слышишь, я ж их всех нахрен поубиваю, Даря, — зашептал он, совершенно перестав себя контролировать.

Воздух вокруг буквально искрил от скопившегося в нем напряжения, казалось, что все вокруг вот-вот взорвется и размажет их, разорвет на кусочки. И именно это почувствовала Дарина, когда, простонав что-то нечленораздельное, Демьян с силой притянул девушку к себе и снова набросился на истерзанные и опухшие от его несдержанности губы.

Дарина всхлипнула, зажмурилась, утопая, теряясь в бесконечном потоке ощущений. Точно по щелчку пальцев все вокруг перестало существовать: время, реальность, пространство вокруг — все. Дарина, словно инстинктами движимая, прижалась к Демьяну так сильно, что терялись всякие границы, разделявшие разгоряченные, раскалившиеся до предела тела. Сквозь ткань Дарина чувствовала жар, исходящий от Демы, и сгорала в нем, словно феникс, стремясь умереть и возродиться вновь. Голова шла кругом от нехватки воздуха, желание, такое яркое, но совершенно незнакомое, затмило разум, послав ко всем чертям остатки здравого смысла. Дарину трясло от переизбытка нахлынувших на нее эмоций, от спрятанных глубоко внутри чувств, рвущихся наружу.

—Красивая моя, маленькая, Лисичка, Дарька, — покрывая поцелуями лицо девушки, зашептал Демьян.

— Дема я…

— Я не буду, малыш, я не буду, слышишь.

Она не понимала его, совсем не понимала, полностью отдавшись инстинктам. Необузданным, диким, животным. Первобытное желание, продиктованное зовом плоти, окончательно взяло верх над разумом. Дарину штормило, тело превратилось в один большой, оголенный нерв, только тронь и разорвет, а внизу все нещадно пекло, требовало разрядки.

— Сейчас, Даря, сейчас, — с трудом выдавливая из себя слова, надсадно произнес Демьян.

— Я

— Тшш, все хорошо.

Он коснулся подушечками пальцев пульсирующей, раскаленной плоти, вырывая из груди Дарины громкий всхлип. Дарина дернулась от непривычных, таких острых ощущений и вцепилась пальцами в плечи Демьяна. Он усилил напор, продолжая ласкать утопающую в удовольствии девушку, раздвигая губы, проникая внутрь, очерчивая ставший невыносимо чувствительным, клитор.

Напряжение внизу живота росло с каждым движением пальцев, внутри разрастался огненный шар, грозясь взорваться и сжечь все вокруг на тысячи километров. Никогда прежде Дарина не испытывала ничего подобного, никогда прежде ее не ласкали так откровенно. Ее затрясло, тело лихорадило, а пальцы внизу действовали все настойчивее, жестче, и Дарину буквально скрутило от сильнейшего в ее жизни оргазма, впервые доставленного ей мужчиной. Напряжение, скопившееся внутри, вырвалось наружу с оглушительным стоном девушки, утонувшем в настойчивом поцелуе.

Дарину потряхивало еще несколько долгих минут, ноги отнялись, тело онемело, а перед глазами стояла темнота.

— Умничка, моя Лисичка, такая чувствительная.

Где-то на задворках сознания прозвучало довольное урчание Демьяна и Дарину словно ледяной водой окатило. Реальность обрушилась на девушку огромным грузом вины. Даря дернулась в объятиях брата, осознав, что натворила, и он позволил ей освободиться.

Дарина соскочила с колен брата и практически рухнула на пол, потому что сапоги все еще были на ногах и высокий каблук не способствовал устойчивости.

Демьян вовремя успел перехватить девушку, не дав ей упасть.

— Я… ты… — она запиналась, путалась. — Отвези меня домой, я хочу домой. Зачем. Зачем ты это сделал? — на глазах Дарин выступили слезы.

— Потому что ты этого хотела, Даря, и тебе понравилось.

— Ты…

— Что? Заставил? Взял силой? Ты этого хотела не меньше меня, малышка. Перестань, Лисичка, ничего страшного не произошло.

— Ненавижу.

— Опять врешь. Ты останешься здесь, со мной. Душ наверху. Белье и полотенце найдешь в шкафах, — произнес он и, развернувшись, пошел к лестнице.

— Ты чертов эгоист! — прокричала Дарина в спину удаляющемуся брату.

— Эгоист, — подтвердил он. — Но хочешь ты меня, Даря, и кончаешь ты со мной. Или в душ, малышка, и будем спать.

— У меня даже одежды нет!

— Сегодня она тебе не понадобится.