Безумный барон – 3 - Виктор Гросов
«Отбой, подруга. Пока без музыки», — мысленно прошипел я и шагнул к кристаллу.
Ледяная поверхность обожгла пальцы, стоило мне ее коснуться. Закрыв глаза, я потянулся не силой и не волей, а самим Голодом, словно натаскивал ищейку на след. Он откликнулся мгновенно. Тонкая, теплая струйка чужой, спящей силы влилась в меня — ощущение, несравнимое ни с чем из прошлого. Не яростное пожирание, не разрывание души на куски, а медленное, приносящее наслаждение утоление жажды, будто пьешь ледяную воду в знойный день. Внутренний зверь перестал выть и рычать. Затихнув, он свернулся клубком и довольно заурчал, как сытый, ленивый кот. Впервые за все это время вместо распада, боли и чудовищной пустоты пришел полный, абсолютный контроль. И это, чтоб его, было самое страшное и самое прекрасное чувство в моей жизни.
Приложив ладонь к ледяному кристаллу, я впитывал это новое чувство. Чувство сытости. Контроля. Целостности. Впервые за все это проклятое время я не ощущал себя рваной раной, кое-как зашитой суровыми нитками. Голод не исчез, нет. Он просто лег у моих ног, как верный, хорошо накормленный волкодав, и лениво постукивал хвостом, глядя на меня преданными глазами. Искушение было не просто сильным — оно оглушало. Просто остаться здесь. В этой тишине. В этом порядке.
— Ты чувствуешь? — голос Кассиана вырвал меня из этого блаженного состояния. Стоя рядом, он излучал почти физически ощутимое удовлетворение. — Это не магия, Михаил. Это — физика. Гармоничное перераспределение энергии. Не разрушение, а оптимизация.
Я медленно отнял руку от кристалла. Ощущение сытости осталось, однако в груди появилась какая-то ледяная пустота, не имеющая ничего общего с Голодом.
— И что дальше? — спросил я, и голос прозвучал на удивление ровно. — Становлюсь дежурным по энергостанции?
Кассиан медленно качнул головой.
— Ты мыслишь тактически. Я предлагаю взглянуть на стратегию. — Повернувшись, он пошел вглубь зала, и мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.
Мы подошли к самому центру этого жуткого пантеона, где на массивном постаменте стоял единственный пустой кристалл. Стоило Кассиану коснуться его, как на гладкой поверхности на мгновение проступили сложнейшие, переплетающиеся схемы, похожие на чертежи материнской платы вселенского масштаба.
— Твой предшественник был инструментом без разума. Грубой силой. Ты же — другой. Ты видишь системы, ты понимаешь логику. Ты — не просто инструмент. Ты — недостающий процессор.
«Процессор? Ну хоть не монтировка, уже прогресс», — пронеслось в голове, хотя сарказм был слабым, защитным. Мой мозг уже вовсю анализировал его слова. «Два против одного? Жизнь в этой вашей схеме вообще права голоса не имеет? А кто будет определять критерии „хаоса“? Ты? Единолично? Отличный план, надежный, как швейцарские часы. С одним только диктатором у руля».
— Изначальная система была нестабильна, — продолжал Кассиан, будто слыша мои мысли. — Три равных элемента — залог конфликта. Зато система из двух, где один является управляющим, а другой — исполнительным, — это залог Порядка.
Обведя рукой это царство льда и тишины, он заставил вспыхнуть и погаснуть багровый огонек в одном из дальних саркофагов.
— Я видел, как лучшие из нас сгорали в огне бессмысленных эмоций, — в его голосе проскользнула тень бесконечной, вымороженной усталости, — как любовь превращается в пепел предательства. Этому циклу, этому багу в коде реальности, пора положить конец. Необходимо провести полный рефакторинг: у меня есть архитектурный план, у тебя — доступ к системным ресурсам.
Подойдя ко мне вплотную, он заставил меня увидеть в прорезях его маски отражение своего собственного лица, бледного и вытянутого.
— Я предлагаю тебе не выживание, Михаил. И не власть. Все это — побочные продукты, не более. Я предлагаю тебе задачу, достойную твоего разума. Мы вернем эту реальность к ее изначальной, стабильной версии. Версии 1.0. Без ошибок, без уязвимостей, без страданий.
Он протянул мне руку в черной перчатке. Этот жест не был ни дружеским, ни просительным — это было предложение заключить техническое партнерство.
— Нам не нужно быть богами. Нам нужно быть… системными администраторами. Мы доведем работу Архитекторов до конца. Устраним все лишние переменные.
И вот тут меня пробрало по-настоящему. Не от ужаса, а оттого, что его логика была безупречна. Часть меня, та, что ценила порядок, системы и эффективность, согласно кивала. Это было правильно. Рационально. Убрать из уравнения все, что вносит хаос: верность, честь, самопожертвование, любовь. Оставить только чистую, холодную, безупречную функцию. Вечность. И тишина.
Я почти сказал «да».
Я смотрел на эту протянутую руку в черной перчатке, и мир вокруг сузился до одной этой точки. До этого простого, логичного, правильного выбора.
Все мои последние месяцы, показавшиеся вечностью, разом обрушились на меня: постоянная боль, будто тело медленно, клетка за клеткой, разбирают на запчасти; непрекращающийся голод, превращавший меня в зверя; и одиночество, такое густое и холодное, что им можно было, кажется, затыкать пробоины в проклятом «Титанике». Я был аномалией, ошибкой, ходячим оружием массового поражения, на которого даже так называемые союзники смотрели со смесью страха, брезгливости и жалости.
А здесь… здесь царила тишина. Покой. Порядок.
Моя рука, до этого висевшая плетью, дрогнула и медленно, будто во сне, потянулась навстречу его руке. В прорезях маски Кассиана на мгновение застыл взгляд — он не ожидал, что это будет так просто.
Мысли в голове стали кристально чистыми, очищенными от эмоциональной шелухи. Хаотичный набор помех превратился в четкую, понятную схему. Боль не просто ушла — она сменилась ощущением абсолютной ясности, будто с глаз сняли мутную пленку. Дыхание выровнялось, стало глубоким. Каждый мускул, каждая клетка больше не кричали от боли, а гудели ровной, мощной энергией. Теперь я видел невидимые силовые линии, связывающие кристаллы в единую, безупречную сеть, и слышал не ушами, а сознанием тихий, ровный гул этой «энергостанции».
Ратмир… Вспомнилось его упрямое, высеченное из камня лицо, то, как он со своими верзилами стоял в бою, прикрывая мне спину. Бессмысленная, солдатская верность. Зачем она ему? Она лишь причиняет боль. Избавив его от нее, я помещу его сюда, в один из этих кристаллов. Пусть ему снятся великие битвы и вечная слава, без потерь и страха за командира-чудовище. Он заслужл покой. А это — гуманно.
Елисей? Он и так уже здесь, по своей воле. Его научный азарт, его стремление к пониманию систем станут бесценным подспорьем. Мы дадим ему лабораторию, о которой он не мог и мечтать. Он будет счастлив в своем познании.
Арина… При мысли о ней что-то внутри болезненно
