Безумный барон – 3 - Виктор Гросов
Между нами выросла стена. Невидимая, но абсолютно реальная. Стена из крови и предательства.
— Это не твоя вина, Арина, — сказал я, и слова прозвучали на удивление искренне.
— А чья? — она криво усмехнулась. — Эта сила, этот «хаос Жизни» — он во мне. В моей крови. Я такая же, как она. Рано или поздно я тоже испугаюсь. Предам. Сломаю. Это… моя природа.
Встав, она подошла к одному из кристаллических деревьев. С ее протянутой руки сорвался золотой огонек и коснулся мертвого кристалла. Никакого разрушения. Вместо этого золотое сияние, столкнувшись с идеальной структурой, зашипело и погасло, будто его выключили. Арина отдернула руку не от боли — от ощущения пустоты, с откровенным ужасом глядя на свою ладонь, с которой исчез привычный свет.
— Видишь? — прошептала она. — Я не могу созидать порядок. Он просто… гасит меня. Моя жизнь… несовместима с ним. Как и с тобой.
— Значит, у нас тут клуб анонимных вселенских катастроф, — хмыкнул я, поднимаясь и подходя к ней. — Моя природа — быть ходячей черной дырой. Твоя — быть неконтролируемым пожаром. Похоже, мы идеально подходим друг другу. Будешь председателем?
Мой сарказм не заставил ее улыбнуться. Она лишь посмотрела на меня, и в ее взгляде был не просто отчуждение — был приговор. Нашему союзу.
— Я знаю это чувство, — раздался в моей голове глубокий, печальный голос Лии. Это была уже не Искра. — Когда вся твоя суть оказывается ошибкой. Ее предок обрекла меня на это.
Арина развернулась и пошла прочь, закутавшись в свой плащ. Она не убегала. Она просто уходила в свою собственную, персональную тюрьму из вины и отчаяния. Я не стал ее останавливать. Потому что, черт побери, я не знал, что ей сказать. И потому что часть меня, та, что была Лией, той древней, преданной сущностью, соглашалась с ней. Она была потомком предательницы.
Я остался один в этом мертвом, идеальном саду. Раскол был завершен. Мой отряд, мой «Дозор Пустоты», перестал существовать. Осталась лишь группа одиночек, запертых в одной клетке с чудовищем, каждый из которых вел свою собственную, безнадежную войну.
Арина ушла, оставив меня одного в этом стерильном, мертвом саду. Я смотрел ей вслед, и впервые за долгое время внутренний холод показался мне чем-то… родным. Он не требовал еды, не выл от голода. Просто был. Тихий, спокойный, как старый, верный пес. И в этой звенящей тишине я ощутил не облегчение, а абсолютное, вымораживающее до костей одиночество.
Следующие дни превратились в театр абсурда. Наш хваленый «Дозор Пустоты» разлетелся на осколки. Мы все еще жили на одном этаже, но на общих обедах, которые я демонстративно посещал, атмосфера была гуще, чем кисель у моей бабки. Мы сидели за одним столом, однако между нами пролегла невидимая демаркационная линия: Елисей — на одном конце, с адептами Ордена, оживленно обсуждающими «оптимизацию бытия»; Ратмир со своими верзилами — на другом, молчаливо и мрачно поглощая еду, как на поминках; а мы с Ариной — в центре, как два полюса одного сломанного магнита, создавая вокруг себя зону отчуждения.
Елисей стал их инженером. Я застал его в архиве, где он с горящими глазами показывал Первому Адепту схему какого-то артефакта.
— Протокол стабилизации, — бросил он мне, заметив мой взгляд. — Лорд Кассиан считает, что ваш хаос можно… упорядочить. Принудительно.
«Откалибровать? Отлично, — подумал я. — Мне еще техосмотр пройти и масло поменять. У вас тут СТО для вселенских аномалий по записи или живая очередь?».
Ратмир превратился в мою тень. Не шпионил — конвоировал. Он не готовил план боя с Орденом, он готовил план боя со мной.
Однажды ночью я не выдержал. Голод, сдерживаемый со дня нашего прибытия, начал рвать меня на части, тело снова «мерцало». Я сидел на полу в своих покоях, вцепившись в ковер, когда открылась дверь. Арина.
— Я не буду тебя больше «лечить», Михаил, — ее голос был ровным, безжизненным. — Мы лишь отравляем друг друга.
— Тогда зачем ты здесь? — прохрипел я.
— Потому что я, в отличие от них, понимаю, что ты не выберешь его путь. — Она не предлагала помощи, она ставила диагноз. И, черт побери, была права. — Он ждет, что ты сломаешься. Ратмир ждет, что ты предашь. Елисей ждет, что ты станешь «совершенным». Они все ждут. А я… я просто буду рядом. Чтобы, когда ты сделаешь свой выбор, ты был не один.
Она ушла, оставив меня наедине с этой простой, но самой важной истиной. И эта истина требовала действия.
На следующее утро я не пошел на завтрак. Вместо этого направился в симулятор. Один.
— Хочу кое-что проверить, — бросил я Первому Адепту на входе. Тот молча склонил голову, открывая проход.
Белая пустота встретила меня тишиной.
— Лия, — позвал я мысленно. — То видение. Кристальный цветок. Тот, что сломал петлю времени. Я хочу попробовать снова.
— Это была иллюзия, созданная Елисеем, — ответил ее новый, глубокий голос, лишенный машинных ноток. — Твоя сила — разрушение, а не созидание.
— А что, если ты ошибаешься? — прошипел я. — Что, если тот Страж, твой первый носитель, не просто разрушал?
Закрыв глаза, я сосредоточился не на голоде, а на том рваном, мимолетном образе из ее памяти: темная фигура, дирижирующая потоками, сплетающая из них порядок. Я протянул руку, в которой не было меча.
И попытался.
Результат оказался паршивым. Вместо изящного цветка из пустоты вырвался уродливый, колючий нарост из застывшей, иссиня-черной тьмы. Он корчился, как живое существо в агонии, а потом с тихим, обиженным щелчком рассыпался в пыль.
— Я же говорила, — в голосе Лии прозвучала не укоризна, а лишь бесконечная печаль.
— Да. Но он появился, — выдохнул я, глядя на свою дрожащую руку. — Значит, это возможно.
Я вышел из симулятора, и мой взгляд наткнулся на Ратмира, стоявшего в коридоре. Он видел. И в его глазах, помимо привычного недоверия, на мгновение промелькнуло что-то еще. Недоумение. Я сделал то, чего он не ожидал.
Вечером я собрал их снова. В том же зале.
— Хватит дуться по углам, — сказал я, выкладывая на стол карту Мертвых Гор.
