Анархия в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

— Ты можешь попытаться быть менее..тобой на людях, — предложила она, но опять-таки, она — та, которая заставила меня всю жизнь провести наедине с отцом-алкоголиком. Откуда я должен был научится роскошным, королевским манерам? Я выдул дым ей в лицо и улыбнулся, когда она нахмурилась.

Я стоял на тонкой, как бритва, грани, мои глаза сузились, мысли разбежались. Бернадетт ничего из этого не нравилось, и я не винил ее. Если бы я был настоящим мужчиной, то плюнул бы Офелии в лицу за предложение о расторжении брака.

Вместо этого я исполнял роль генерала в войне. Если я сделаю это, если смогу отойти в сторону от Берни на достаточно долго, тогда у меня будет королевство, которое я подарю ей.

Она не должна была оказаться в той позиции, в которой была с Кали. Если бы она послушала меня, то не оказалась бы подумал я, но я должен быть честен с собой и признать, что ее неподчинение чертовски меня возбуждало. Даже сейчас я чувствовал, как кровь хлынула к члену.

Я не винил Бернадетт за то, что не прикончила Кали. Она не просто так наняла нас ради имен из этого списка.

— Прости. Это в крови, — с опозданием ответил я, небрежно пожав плечами. Мои мысли устремились к Бернадетт и остановились на ней. Увидев ее с Джеймсом Баррассо, я ощутил себя настолько кровожадным, что было невозможно дышать. Я рад, что она провалилась в своей миссии достать из него информацию с помощью флирта. Тринити же, напротив, был крепким орешком. — Чего ты хочешь? Проверяешь меня после вчерашнего свидания?

Офелия тихонько цокнула, выдернув сигарету у меня изо рта и потушив ее о край горшка. Она скрыла доказательства в земле, а потом встала, скрестив руки на груди. Она была красивой женщиной с черными волосами, глазами, как смола, и дрянным ртом. Я выглядел точь-в-точь, как она, даже если каждый старался отличаться от нее.

— Что бы ты не сделала с мисс Джейд, она сражена наповал, — сказала Офелия, улыбаясь так же, как и я, когда подумал, что поймал муху в сети.

Почему она так подумала? поинтересовался я, зажигая новую сигарету, когда она вздохнула в раздражении. Если бы я убил ее прямо здесь и сейчас, смог бы потащить тело через поле для гольфа, чтобы при этом никто не увидел?

— Должно быть дело в моем безграничном шарме, — ответил я, улыбаясь в ответ, когда она поправила свой свитер и разгладила юбку. — С ней довольно легко спорить. Уверен, что могу жениться на ней и владеть ее задницей, как делаю с любой другой женщиной.

Это вызвало у Офелии раздражение, и она хмуро посмотрела на меня.

— Но с той девчонкой-отребьем, — сказала она, и я улыбнулся шире. Мы оба знали, что имел в виду каждую девушку, кроме Бернадетт. Ее не сможет контролировать ни один мужчина. Я иронично фыркнул. Не удивительно, что Офелия так сильно ее ненавидела. Они во многом похожи. Не знаю, что это какое это имеет отношение ко мне и моим проблемам с мамочкой, не так ли? — Это ничтожная шлюха, которой ты так одержим. Прямо как твой отец, гонявшейся за самой сладкой на вкус киской.

— Если она настолько никчемна и незначима, тогда почему ты так зациклена на ней? — спросил я, и то, как моя мама посмотрела на меня в ответ, заставило меня испытать непривычное чувство страха, что я опустил сигарету вниз, стараясь не уронить ее.

— Потому что я никогда раньше не видела тебя таким, — сказала Офелия, улыбаясь, когда она подняла бледную руку, чтобы коснуться моей щеки. — Первая любовь такая могущественная, что однажды именно твоему отцу я позволила манипулировать мной, — прошептала она, подойдя слишком близко, чтобы успокоить.

Я не позволил своей матери коснуться меня, из принципа. Мы не обнимались с тех пор, как мне было семь. Тогда это был ее выбор. Теперь — мой.

Рукой, что не держала сигарету, я осторожно и медленно схватил ее за запястье и оттолкнул. Мне нравилось, что я гораздо выше нее, чтобы мог смотреть сверху-вниз на нее, как на что-то неудачное, заслуживающее того, чтобы на него наступили.

— Руби хотела, чтобы эти деньги были у меня, — осторожно сказал я, пристально глядя на Офелию. — Это было предсмертное желание твоей матери. Почему ты так усердно борешься?

— Приплетая имя моей мертвой матери, ты не уведешь меня от темы, — сказала она, отойдя от меня и вытирая ладонь о свой свитер-жилетку, словно пыталась стряхнуть что-то чрезвычайно неприятное, например, сына от гнилого первого брака.

Посмотри, что ты сделала со мной подумал я, когда посмотрел на нее глазами, полными грусти. Посмотри, в кого ты заставила меня превратиться. Я — настолько же твое создание, насколько и твой сын. Если бы эта женщина любила меня, если бы заботилась обо мне, кем бы я был сейчас?

— Расскажи мне о сделке, которую ты заключила с Тринити Джейд, и я расскажу тебе все о Бернадетт, — предложил я, и Офелия с подозрением посмотрела на меня. В ее взгляде был маленький проблеск страха. Может она по моему голосу слышала, насколько я был серьезен? — Для ясности, это разовое предложение. Потому что если я когда-нибудь — и я имею в виду вообще — застану тебя одной в комнате, то убью.

— Не драматизируй, Виктор, — сказала Офелия, пренебрежительно махнув рукой в мою сторону. Мы оба знали, насколько серьезен я был. — Разве для тебя имеет значение, почему я это делаю? Ты тоже подучаешь с этого выгоду, — он посмотрела на траву, рукой прикрыв глаза.

Сегодня лил дождь, так что снаружи никого не было, лишь бесконечно зеленые лужайки и деревья.

— Я не забыл, что ты сделала с Аароном, — напомнил я, жалея, что не увидел на ее лице такого выражения.

Я сказал Бернадетт, что мы должны убедиться, что Офелия никогда не узнает, насколько сильно она