Артур Гафуров - Учитель Истории
— Если найдем… — тихо повторил я, чувствуя, как по спине стекают капельки ледяного пота. Вспомнились слова Глазунова, брошенные им в усадьбе: «Если что-нибудь найдете — дайте нам знать. Мы придумаем, как вам помочь». — А если не найдем?
Молодой человек пожал плечами.
— Тогда вы им не нужны. Насколько я знаю — это только между нами, запомнил? — у громобоев в укромном тайнике собрано тринадцать предметов из коллекции. Не хватает шести. Четыре были обнаружены без их участия — облажались, не успели перехватить. Из этих четырех два украдено, но не громобоями, это точно. Ты знаешь, кем?
— Нет, — повторно соврал я, понимая, что в свете всего услышанного данная информация может стоить мне жизни.
— Их ищут. И найдут.
— Возможно. Но два предмета уже в Москве.
— Они вернутся, — сообщил Ганеев. — И попадут в руки громобоев. Это абсолютно точно. Но не главное. Главное, что еще два предмета все еще лежат в земле. И Ааронов наверняка знал, где.
— А громобои? Громобои знают?
— Нет. Под конец жизни старый умудрился таки опередить богатеев вместе со всеми их шестерками. Когда тактика количества перестала работать, заработала тактика качества: его исследования принесли плоды. Но не сегодня, так завтра архив Ааронова будет взломан. Это также информация из надежных источников. И тогда они узнают, все, что знал он.
— Я вообще уверен, что он не сам умер, — вставил Хасамеев. — Ему помогли. И Евгению Валерьевичу помогут, если потребуется. А может, и тебе.
Последние два тезиса по понятным причинам вызвали во мне всплеск внутреннего протеста.
— Зачем вы все это мне рассказываете?
— У нас с громобоями сейчас нет войны, — Ганеев глубоко затянулся в последний раз и затушил бычок о могильную плиту. — Мы в их дела не лезем. Но информация поступает тревожная. За этой коллекцией идет нешуточная охота, и мы не понимаем, почему. Деньги там замешаны просто астрономические, а в «поле» работают, в основном, школьники и студенты ПТУ. Непонятно. Мы хотим разобраться.
— Только поэтому? — я всем видом постарался показать, что они меня не убедили.
— А зачем еще? Мы не хотим, чтобы они усиливались. Мы прозевали бесовскую субботу — хочешь верь, хочешь не верь, — обычно обо всех их акциях мы знаем заранее. А тут — полный мрак. Их заказчик — фигура очень серьезная. Угроза налицо. В первую очередь, угроза нашим. Нас всего сорок человек. Громобоев — только тех, о ком мы точно знаем, — почти две сотни. Наверняка их еще больше, на виду только активные. Если они решат брать власть в городе, мы не выстоим. А они возьмут ее, как только…
— Как только что?
Ганеев вдруг замолчал, словно сболтнул лишнего.
— Ладно, скажи ты ему, — Хасамеев положил товарищу руку на плечо. — Пусть знает, откуда ветер дует.
— Хорошо, — вздохнул тот. — Как только будут собраны все предметы коллекции, громобои устроят в городе переворот. Им позволят его совершить, они лишь ждут отмашки. Не спрашивай, почему, и какая тут связь — мы не знаем. Возможно, это часть более обширного плана, и пострадает не только Младов. Но будет все именно так: город погрузится в хаос, его оцепят по периметру, здесь будут орудовать молодчики всех мастей. В такой ситуации местным не позавидуешь, согласись.
— Согласен, — глупо было не соглашаться, когда тебе обрисовывают столь мрачные перспективы. — И этот… Этот переворот — он завязан на сокровищах? На обнаружении всех предметов?
— Да. Поэтому сокровища не должны быть найдены. Ни последний схрон, ни те, которые украли из монастыря. Но если они решат взять в оборот Шизика…
— Я все понял. Можешь не продолжать.
— Поможешь нам — поможешь всему городу. Мы будем рядом, если что. И в долгу не останемся. Ты ведь с нами?
Какой базар, ребята. Как будто, у меня есть выбор. Ну, разве что, сбежать нафиг куда-нибудь подальше…
— По рукам.
— Хорошо. Тогда еще увидимся. Бывай.
— Постойте! У меня есть еще один вопрос.
— Валяй, — уже сделавший несколько шагов в сторону ворот Ганеев остановился и недовольно хлопнул рукой по карману. — Только быстро.
— Почему вы не прикрыли Джунгурова? Он ведь ваш… С вами. А выступил против громобоев в одиночку.
— В тебе обида за Янку говорит, — осклабился Хасамеев. — Ты, видать, не в курсе. Во-первых, он не из пришлых. Мы ему в свое время предлагали вступить в наши ряды — пацан нормальный, почему нет. Но он отказался.
— А во-вторых?
— А во-вторых, кто тебе сказал, что мы его не прикрыли?
— И еще в-третьих, — добавил Хан. — Думаешь, громобои оставили бы Яну в покое, если бы мы не вмешались?
— Понял.
— Молодец. Запомни, как следует: они скоро всё узнают. Всё, что им нужно. И придут за тобой.
От монастыря я шел так споро, что временами едва не срывался в бег. Нужно предупредить Женю, предупредить Женю, предупредить Женю. Вот почему он так отреагировал на сообщение о смерти старого профессора. Решил, что следующим прихлопнут его. А потом настанет и моя очередь. Блииин… А ведь вчера всё было так хорошо, так чудесно, волшебно… Но почему он тогда не позвонил мне? Может, бедняге стало хуже? Или уже что-то произошло? Черт, да я же сам выключил телефон!
— Алло! — стоило вернуть аппарат к жизни, как он тут же начал рваться из рук: звонил Сизов. — Филипп, срочно приезжай. Мне очень нужна твоя помощь!
— Хочешь забраться в квартиру Ааронова?
— Откуда ты знаешь?! — вопль из динамика чуть не оглушил меня.
— Так получилось. Не ори. Скоро буду. И не вздумай открывать еще кому-то кроме меня.
— Даже Жене?
— Даже Иисусу.
Глава XXIX: Паника
— Радуйся, они пока еще не догадались, что это именно ты спер саблю и ожерелье. Иначе обитал бы сейчас в каком-нибудь уютном подвальчике, обставленном по всем канонам средневековой инквизиции. Погрузился бы, так сказать, в любимую эпоху.
— Я, в первую очередь, изучал историю России, мне европейская инквизиция как-то… Что мне делать, Филипп, что мне делать?!
— Для начала успокоиться. Видишь, я и сам боюсь. Но держусь. Пока что.
— Может, расскажем Льву? Лев умный, он что-нибудь придумает.
— Хочешь подставить друга? Помнишь историю, что ты мне рассказывал? Про костер на день Ивана Купалы.
— Помню. К чему это ты?
— К тому, что Льва они не пощадят. Как и нас с тобой. Поэтому давай думать. Страшно, да. Но сидеть сложа руки и ничего не делать — еще страшнее.
— Ты прав, ты, как всегда, прав… Боже, боже…
Единственная комната квартирки Сизова сейчас больше напоминала бомбоубежище: двери закрыты и заперты на все возможные замки, окна плотно задрапированы шторами, из освещения — только настольная лампа, поставленная на пол. В воздухе витал тяжелый запах холостятского жилища, аромат не стиранной несколько дней одежды причудливо смешивался с тонким, едва уловимым амбре от грязной кастрюли, в которой еще позавчера сварили пельмени. Теперь понятно, почему после пьянки в избушке он отказался вести нас к себе. Под стать обстановке был и хозяин: похмелье и последовавшее вслед за ним утреннее потрясение явно не пошли Евгению Валерьевичу на пользу, и сейчас он больше напоминал полуспившегося сантехника, нежели представителя интеллигентной профессии, интеллектуала и эрудита.
Говорили мы исключительно шепотом, словно опасаясь, что нас могут подслушать.
— Эх, жаль, нам так и не удалось проверить место, где мог находиться схрон, — сокрушался школьный учитель. — Ты говоришь, он были последним?
— Если верить пришлым и их лидеру, то осталось всего два не раскопанных еще предмета. Возможно, оба — в этом схроне. А может, и нет. Это Ааронов дал тебе координаты?
— Да. Надеялся, что я смогу что-нибудь там найти. Тогда у нас на руках было бы сразу четыре предмета.
— Ты не переживай, — обнадежил его я. — Такими темпами, как развиваются события, скоро все пропавшие сокровища снова соберутся вместе. Как только архив Ааронова уплывет из наших рук. И когда, изучив его записи, они обратят пристальное внимание на тебя.
— Они не обратят, — ответил Евгений. — Борис Леонович никак не фиксировал наши с ним контакты. Даже электронные письма удалял.
— А догадаться они не могут?
— Уже давно догадались бы в таком случае.
— Тоже верно.
Бросив взгляд на часы, я отметил время: начало седьмого. Начало седьмого? Почему не позвонил Юлиан? Черт, я совсем забыл про него!
— Тем не менее, мы должны этому помешать, — в голосе Жени впервые с начала нашего разговора промелькнуло что-то, похожее на решимость.
— Должны, — на всякий случай согласился я, совсем не будучи уверенным, что сие каким-либо образом осуществимо. — Поэтому нам следует как можно скорее посетить квартиру Ааронова. Ты бывал там раньше?
— Конечно, бывал! Много раз! Но там такая дверь… И пятый этаж… И он жил один… Как ты себе это представляешь?
