Светлана Багдерина - Волшебный горшочек Гийядина
– Д-да-да, к-конечно-конечно!.. Н-никому и в голову н-не приходит… это оп-провергать! – поспешил успокоить Масдая Шихабуддин ибн Шариф, хотя, судя по его виду, сам нуждался в успокоении, а, лучше, в стакане лукоморской водки, больше всех тут присутствующих вместе взятых. – Он был… не просто самым лучшим… Он был великим! И теперь в этом можно с достоверностью убедиться собственными глазами!
– Он жив?! – позабыл дуться на директора и радостно встрепенулся Масдай.
– О, нет, милый Саид, он умер… вернее, пропал, говорят… более семисот лет назад. Может, даже вскоре после того, как продали тебя, если посчитать…
– Пропал?..
Почти физически ощутимое разочарование и дрожащая горечь в голосе ковра заставила сжаться сердце не только директора, но и друзей Масдая.
– Да, Саид. Пропал, – расстроенно развел руками директор. – Вышел прогуляться в пустыню, рассказывали старые преподаватели… и был застигнут там бурей.
– Больше его никто не видел, – довершил нехитрое повествование завхоз и поучительно закончил, обведя глазами приумолкшую толпу учеников. – Довели его чудачества…
Кисти Масдая горестно обвисли, и всем друзьям его и пассажирам стало ясно, что что бы раньше ни говорил ковер про короткий век человека и длинный – ковра, но увидеть старого маготкача он – хоть и в самой глубине души своей – до сей минуты надеялся всё равно.
– А отчего вы тогда сказали, что в его величии можно теперь убедиться самим? – почтительно присоединился к беседе старших Иванушка, понимая, что опечаленный окончательной потерей Масдай сейчас вряд ли сможет продолжать разговор, по крайней мере, некоторое время.
– А разве, глядя на вашего Саида, это непонятно? – директор покровительственно усмехнулся в бороду. – Ведь величие отцов – в их детях, а слава мастеров – в их творениях. Насколько нам известно… а то, что нам неизвестно про летающие говорящие ковры, может уместиться на чечевичном зернышке – интеллект его редко превосходит разум трехлетнего ребенка. Самые способные из них – очень нечасто – могут сравняться с пятилетним. Но слышали ли вы когда-либо про летающий ковер более разумный, чем Саид, даже в сказках?
– А разве такое возможно? – удивленно спросил Селим.
– Наш Масдай – сам сказка, – с обожанием погладила Серафима старого друга по пыльному боку.
– Откровенно говоря, я нечасто слышу и про людей более разумных, чем он, – Кириан отчего-то покосился на Агафона.
– Ну вот вы и ответили на свой вопрос, – развел руками Шихабуддин ибн Шариф. – А теперь давайте…
Если путешественники ожидали приглашения к ужину или хотя бы на аудиенцию, то они жестоко ошиблись.
– …развернем нашего почтенного Саида и поглядим, в каком состоянии вы его содержите.
Тон, которым были произнесены последние слова, заставил содрогнуться в душе даже Сеньку и Олафа.
Рука Селима лихорадочно метнулась стряхивать пыль с коврового бока.
Эссельте ринулась распутывать задние кисти.
Абуджалиль – выкапывать из памяти всё, что касалось поддержания летающих ковров в рабочем порядке.
– Та-а-а-а-ак… – прищурился на двенадцать квадратных метров шедевра покойного гения маготкачества директор, требовательно пошевелил пальцами, и из воздуха тут же материализовалось и упало в них увеличительное стекло размером с тарелку. – Так-так-так…
Афдал ибн Вали тоже сделал осторожный шаг к расправленному ковру, но директор неприязненным резким жестом отогнал его в сторону.
– Ты мне свет загораживаешь, Афдал. Отойди. Всё равно ты в этом ни ифрита лысого не смыслишь.
Одетый в белое маг обиженно поджал тонкие губы, сощурил глаз, засунул руки в рукава, но промолчал.
По-видимому, запоминая.
Студенты за его спиной, всё еще опасаясь приблизиться хоть на шаг к своему грозному руководителю, приподнялись на цыпочки, вытянули шеи как стадо гусей, и с изумлением и любопытством уставились на представший во всей своей роскошной красе ковер-самолет.
– Вы двое… – словно увидев что-то затылком, резко повернулся Шихабуддин ибн Шариф и ткнул кривоватым пальцем в отпрянувшую испуганно парочку студентов у себя за спиной. – Отделение маготкачества, лучшие ученики, выпускной год?
– Да, ваше премудрие… – нестройным хором ответили они и застыли в ожидании приговора.
– Подойдите сюда. Смотрите, как это делается. Когда еще такая возможность представится…
Удивленных и счастливых студентов долго уговаривать не пришлось, и уже через полминуты с увеличительными стеклами в руках, под завистливыми взглядами товарищей и кислым – завхоза они опустились на колени рядом с Шихабуддином ибн Шарифом.
Убедившись, что ученики его здесь и готовы, он поднес лупу в сапфировой оправе к своему черному, похожему на птичий, глазу, склонился над ворсом, и уверенно задвигал руками, трогая, шевеля, перебирая, ощупывая, поглаживая, указывая студентам пальцами, жестом или взглядом, куда и на что смотреть.
Время от времени директор выстреливал вопросами на поражение в адрес стушевавшихся ковровладельцев не хуже любого ассасина.
– Как часто выбиваете? Расчесываете? Чистите? Моете? С каким средством? Дешевым? Дорогим? Врете? Нет? Угу… Поверю… может… в следующий раз… Сколько раз в год сушите? Где? Угу… угу… ага… Как от моли защищаете? Мятой? Варвары… Почему не магией? Заклинание отталкивающее подновить – на полдня дел, а они траву какую-то глупую сыплют… не коз, чай, кормите – о летающем ковре заботитесь, нерадивые… Яркость цвета как поддерживаете? Никак? НИКАК?!.. Маариф ибн Садык – воистину великий маготкач… Попасть в руки таким безответственным шалопутам и оставаться до сих пор словно новеньким… О, Саид… Невероятно… А тут у нас что?.. ЧТО?!?!?! ПРОПЛЕШИНЫ?!?!? Да вас за такое отношение…
Над головой директора взорвался дождь из черных молний.
– Они не виноваты!!! Это призрачные личинки моли в отряжском царстве мертвых натворили!!! – торопливо вступился за друзей Масдай. – И богиня исцеления исправила всё в тот же день!!! Она сказала, ворс нарастет!!! И он нарастает!!!..
– Царство мертвых? Богиня? Призраки? Дальние страны? – неожиданно подобрел волшебник. – Хм. А вы знаете, как использовать наши ковры по назначению, хоть и чужеземцы… Похвально, похвально. Иной толстосум, выложив за такой экземпляр полсостояния, вешает его на стену или разворачивает только чтобы перелететь от своего дома до соседнего… Жлобство, я считаю. Скудоумие. Чванство, – он непроизвольно покосился в сторону Афдала ибн Вали. – Неуважение к труду мастера.
– О, наш премудрый ибн Шариф прав как всегда, – многозначительно начал было поддакивать начальству завхоз. – Если тебе надо пустить пыль в глаза соседям…
– Подмети у них перед воротами улицу, – вырвалось у Сеньки.
Одетый в белое маг метнул в царевну убийственный взор, словно именно этим она и занялась прямо перед его только что вымытым и умащенным благовониями носом, и отвернулся, шуганув захихикавших студентов. Директор хмыкнул что-то неразличимое, но одобрительное, и неспешно продолжил техосмотр.
Дальнейшая проверка серьезных нарушений в эксплуатации Масдая не выявила, и несколько умягчившийся нравом и ликом руководитель училища в последний раз погладил бережно длинные густые ворсинки старого ковра и дал сигнал студентам помогать сворачивать.
– Значит, Саид, на жизнь ты не жалуешься?
Масдай быстро припомнил все попытки утопить, съесть, сжечь, разорвать, проколоть или разрубить, что были направлены на его скромную персону за последний год, и удовлетворенно пошевелил кистями.
– Нет, о премудрый Шихабуддин ибн Шариф. Когда Большая Белая Моль спустится за мной на крыльях покоя, мне будет, что вспомнить, и будет, что рассказать тем, кто ушел с ней вперед меня.
Чародей кивнул, оббежал строгим пронзительным взором лица приумолкших визитеров, и снова обратился к Масдаю – но на этот раз уже с ритуальными словами жителей пустыни.
– Признаешь ли ты, Саид Ибрагим Рахим Абдурахман Рахматулло Минахмет Амин Рашид Мустафа Масдай, этих людей, что прилетели с тобой, своими друзьями?
– Да, признаю.
– Находишь ли их достойными, чтобы разделить с нами воду и кров?
– Да, нахожу.
– Поручишься ли за них своей жизнью?
– Да, поручусь, – торжественно проговорил ковер.
– Ну что ж, – впервые за вечер удовлетворенно выдохнул волшебник, и во взгляде его, настороженно-колючем ранее, промелькнуло одобрение. – Тогда добро пожаловать в училище техники профессиональной магии имени высокомудрого и ученого Абдурахмана ибн Алима, иноземцы и соотечественники. Гости Саида – наши гости. Мальчики проводят вас в гостевые комнаты, а после – на ужин.
Юные ткачи с готовностью шагнули к гостям.
– Пойдемте, уважаемые.
– Благодарим вас, о премудрый Шихабуддин ибн Шариф, чье добросердечие и гостеприимство может сравниться лишь с его ученостью, – почтительно склонил голову Селим, набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить, но тут Олаф отчего-то решил, что теперь речь старшего перебивать уже можно.
