Светлана Багдерина - Волшебный горшочек Гийядина
Юные ткачи с готовностью шагнули к гостям.
– Пойдемте, уважаемые.
– Благодарим вас, о премудрый Шихабуддин ибн Шариф, чье добросердечие и гостеприимство может сравниться лишь с его ученостью, – почтительно склонил голову Селим, набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить, но тут Олаф отчего-то решил, что теперь речь старшего перебивать уже можно.
– Мы сюда, вообще-то, ненадолго прилетели, – прямо и без обиняков брякнул он. – Только узнать насчет кооба.
Сенька ахнула, скривилась, хотела дать ему пинка или тычка, а лучше – огреть Кэмелем по голове, но, какой бы из одновременно пришедших ей на ум вариантов она не выбрала – было поздно.
Отряг, тяжеловесный и откровенный, как удар топором номер двенадцать, сделал свое разрушительное дело. Узкая, почти безволосая физиономия Афдала ибн Вали озарилась неподдельным интересом. Вынув нервно задрожавшие руки из висячих рукавов, он подался всем щупленьким тельцем вперед, словно кот, завидевший цыпленка. Лучившееся до сих пор благодушием и снисходительностью лицо директора застыло в холодной непроницаемой гримасе.
– Насчет… чего?
– Кооба, – услужливо подсказала Эссельте, не заметившая глобального похолодания в сулейманской пустыне. – Которого некий Казим, ваш выпускник, украл несколько месяцев назад из какого-то музея.
– Вашего же, – несомненно, из самых лучших побуждений, во всеуслышание сообщил Кириан.
Директор скрипнул зубами, метнул обжигающий льдом взгляд в сторону предусмотрительно шарахнувшихся учеников, поспешно опустившего хищный взор завхоза, потом на ничего не подозревающих в основной массе своей гостей, и неприязненно проговорил:
– У нас нет никакого музея.
– Ну значит, не из музея, – покладисто не стал упираться бард, чьи мысли уже несколько минут как сладко витали в районе столовой. – Может, из вашей частной коллекции…
– У меня. Нет. Частной. Коллекции.
Голос директора был сух, как все пустыни мира.
– Ну, нет так нет, – примирительно улыбнулась Серафима, отчаянно пытаясь спасти положение. – Значит, мы что-то перепутали. Тогда просто погорим с вами о дальних странах, о путешествиях, о Мас… о Саиде…
– И нам не о чем разговаривать, – отрезал, как забил последний гвоздь в крышку гроба, директор. – После ужина вы останетесь в своих комнатах до утра, а с первыми лучами солнца сядете на Саида и уберетесь отсюда ко всем ифритам. Чужакам в закрытом учебном заведении не место. А если попробуете вернуться… пеняйте на себя. Поняли?
Отчаянно недоумевающие и отчаянно-возмущенные путники хотели было возразить, но только глянули на белое, клокочущее яростью, гневом и жаждой крови лицо его премудрия, и молча кивнули.
Понятнее было некуда.
Директор училища оказался более чем верен своему слову.
После обильного, но короткого ужина, во время которого, за исключением Олафа и Кириана, никому кусок в горло не лез и шербет не лился, несколько студентов под надзором пары преподавателей безмолвно препроводили их в отдельно стоящий гостевой дом, разделенный перегородками на несколько комнаток. Там, тщательно вычищенный и выбитый, их уже дожидался Масдай.
Не успели путники переступить порог, как дверь за ними закрылась, а снаружи долетел короткий мелодичный перезвон, завершившийся влажным чмоком.
– Закрыто и опечатано, – покривился Агафон.
– В смысле? – нахмурился конунг, и в руке его, словно по еще одному волшебству, оказался переделанный из трофейной алебарды топор.
– В смысле, магией, – пояснил ему как недотепистому малышу главный специалист по волшебным наукам. – Теперь ее ни открыть, ни вышибить. Пока тот, кто наложил заклинание, сам его не снимет.
– Да ладно, мы не гордые, – повела плечами Серафима. – Мы если что и через окошки выйдем.
Абуджалиль поднял взгляд на кандидатов в запасные выходы и молча покачал головой.
Все окна были забраны замысловатой решеткой, сделанной из разноцветного витого стекла.
– Какая прелесть… – синхронно всплеснули руками Эссельте и Яфья.
– П-подумаешь… Щас мы его… – пробормотал отряг, подобрал с пола маленькую жаровню, использовавшуюся, похоже, больше для воскурения благовоний, чем для обогрева замерзающих и, не успели друзья и слова сказать, метнул в цель. Литой кусок железа встретился со стеклом, раздался звон, треск…
Осколки и обломки жаровни раскаленным дождем посыпались на гладкий каменный пол гостиной.
Сенька присвистнула.
– Ну ни шиша себе…
– Тоже колдовство? – устремил кислый взгляд Кириан сначала на одного мага, потом на другого.
– Славная работа… – с невольным восхищением проговорил Абу. – Пока не попал во дворец его сиятельного величества, я слышал про такие, но никогда не видел. Говорят, они стоят целое состояние… Ну и испытывать, конечно, не приходилось…
– Их делают только здесь, и стоят они сто верблюдов за одну! – важно провозгласила Яфья. – У нашего вождя – моего троюродного дяди – в шатре такие аж на трех окнах стоят!
– А зачем они ему? – удивленно спросила принцесса. – У вас так много воров?
– Воров у нас нет совсем! – горделиво вскинула голову отставная наложница. – Но у вождя соседнего племени такие решетки на двух окнах, значит, у нашего должны быть на трех!
– Железная логика, – пожала плечами Серафима, приблизилась к окну, осторожно протянула пальцы к чудесной конструкции, но нерешительно задержала их в паре сантиметров от нежно сияющего лунным светом ночи радужного стекла.
– Не бойся, – сказал Абуджалиль. – Здесь работает принцип «действие равно противодействию». Если просто до нее дотронуться, или даже слегка потянуть, ничего не случится.
– Чудо… – дивясь, покачал головой Иван, бережно касаясь кончиками пальцев тонкого витого стекла, словно сияющего изнутри отраженным светом взошедшего над крепостной стеной ночного светила. – Никогда про такие не читал…
– А ты, коллега-ага? – сладко улыбнулся в адрес конкурента Абу.
– Нас, боевых магов, всякие мещанские финтифлюшки не интересуют, – презрительно скривился тот.
– Даже если бы вы о них слышали, – плавно договорил незавершенную, по его мнению, фразу Абу, и авторитетно продолжил: – Они очень редки. На изготовление одной – самой маленькой, какие продают для шатровых окон вождям кочевых племен – уходит не меньше года. А на большие, как во дворце его сиятельного величества, наверное, лет по десять… Говорят, научить мага этому искусству почти невозможно…
– А что еще делают в вашем училище? – оживленно поинтересовался Олаф, и тут же уточнил сферу своего интереса. – Чтобы можно было девушке привезти. Богине.
Сулеймане переглянулись, наморщили лбы, припоминая, и принялись загибать пальцы и перечислять:
– Вазы, дарящие любые цветы…
– Зеркала, посмотревшись в которые становишься моложе…
– Веники, подметающие дом сами…
– Посуду, в которой еда никогда не остывает…
– И в которой никогда не согревается…
– Туфли, в которых можно танцевать всю ночь напролет, а весь день бегать по базару и лавкам…
– А следующую ночь снова танцевать…
– Ожерелья, меняющие цвет под наряд…
– Коробочки, в которых раз в час образуются разные сласти…
– Томики стихов, на страницах которых появляются самые прекрасные стихи о любви, когда-либо написанные поэтами Белого Света… – припомнила девушка.
– Кстати, о стихах… Яфья, давай отойдем в сторонку, – пробормотал ей на ушко Абуджалиль.
– Приворотные зелья… – отстраненно загнул еще один палец Селим.
– Приворотные зелья… – разжались собранные в аккуратный кулачок пальчики Яфьи, а голова стыдливо опустилась на грудь.
– Ты ни в чем не виновата! Если бы не они, эти злые женщины, ты бы никогда так не поступила, правда, Яфья? – юный волшебник, стискивая свои пальцы и едва удерживаясь от того, чтобы не стиснуть в горячем сочувствии пальчики сконфуженной девушки, тут же оказался рядом.
– Да… но это всё равно моя вина… – тихо прошептала она.
– Но ты ведь раскаялась, Яфочка, – метнув на сулейманина вызывающий взгляд, ловко пристроился с другого бока Агафон. – А повинная голова по волосам не плачет, как говаривал Шарлемань Семнадцатый. Значит, забудь про это. Не забивай свою хорошенькую головку всякой ерундой. Начни жизнь с чистого листа и нового паспорта, как говорится.
– Д-да… – жалко кивнула она, обратив на его премудрие искренний беззащитный взгляд, недвусмысленно оставляющий яростно кипящего ревностью Абуджалиля за бортом внимания. – Я раскаялась… Но калиф… кооб…
– Кстати, о кообах, – пробасил отряг. – Какие будут идеи?
– Надо поговорить с директором без этого козёлика завхоза, – убежденно заявила Серафима.
– Но нам отсюда до утра не выбраться! – воскликнул Селим.
