Михаил Жванецкий - Женщины
– А ты можешь вообще не сидеть?..
– Не готов… А ты можешь не тратить?…
– Ну тогда сиди здесь.
– Ну тогда намного снижай расходы.
– Ну тогда… Буду летать…
– Ты же говорила – любовь…
– Я сказала – буду летать…
– Зина, борьба должна быть внутренней.
– Буду-буду…
– Смотри.
– Буду-буду. Ты же меня знаешь.
– В том-то и дело. В общем, Зина, тебе решать, что мне делать…
«Я сам бывший…»
Я сам бывший.
Сам из Марьиной Рощи.
Я всех их знаю.
Вижу, садится тётка.
Лицо испитое.
– Что, – говорю, – Зина, как дома?
– Хорошо, – говорит.
– Кого любишь, Рыжего?
– Рыжий в тюрьме. Я с другим.
– Где работаешь?
– В детском саду.
– Ты же сидела?
– Сидела.
– И кем работаешь?
– Нянечкой.
– Как же ты их воспитываешь?
– А воспитываю. Чего тут! Чуть что – так пошлю. Дорогу в ясли забудет. И родителям не жалуется: боится.
А я чувствую, от неё кашей пахнет, котлетами.
– Это каша и зразы. Они не едят. Я домой везу. Мой-то жрёт всё.
– А как насчёт спиртного?
– Плохо. Не дают им. Даже на праздники. Думаем от детей письмо организовать. Пусть сами попросят. Мы, мол, тоже люди. У нас тоже праздник. Там помидорки солёные.
– А как же тебя туда взяли, а образование?
– А какая образованная пойдёт на эти деньги?
– А это у тебя что?
– Да кисель везу и апельсины. Дети сами отказались.
В метро
Женщина зацепилась за мой портфель авоськой.
Не расцепишь, народу много.
– А вы где живёте?
– В Черёмушках.
– Я тоже. Поехали, по дороге расцепим.
Приехали ко мне.
Поставил вино.
Стали разъединять.
Жалко рвать.
– Вас дома ждут?
– Не думаю.
– А я вообще один.
– Вижу.
– Я так думаю, поживите у меня. Расцепим как-нибудь.
Кошёлки мы расцепили.
Кусочки красной нитки так и остались на портфеле.
Живём.
Выковыриваем.
Хорошо нам.
Женщина после вчерашнего
Ой! Забыла! Ну, всё!
Впрочем… А, ладно…
Ой! И это забыла!!! Ну, всё!
А, чёрт с ним… Впрочем…
Хотя нет… Всё!.. Чего ж я здесь сижу?..
Постой…
А куда? Хотя теперь уже всё равно… Эх…
Ой, вспомнила… Я же всё взяла…
Вот дура…
Всё в порядке!.. Всё в… Хотя нет.
Забыла… Взяла!
Точно… Да… Забыла!
Эх!.. Ну, иду…
Хотя зачем я иду…
А чего? Поворачивать?
Уже столько прошла…
Иду!.. Нет!.. Забыла…
Нет… Иду…
«Только пройди в мини-юбке, с длинными волосами…»
Только пройди в мини-юбке, с длинными волосами и длинными ногами – сразу начинают подходить, знакомиться, «что вы сегодня вечером делаете?».
Годами стой на углу в шинели с бородой – никого.
Возникает ощущение, что у женщин нет проблем…
Есть…
Над и под столом
Каждая женщина состоит из двух половин: над столом и под столом.
Бывает, две половины показывают разное время.
Допустим, верхняя – на десять лет меньше.
Иногда верхняя не совпадает с нижней.
Верх от другого человека – стройней и выше.
Низ – сталинский, каменный, от девушки с серпом, на котором долго стояла вся страна, в том числе и мужчина с молотом.
Верх – для президиума.
Низ – для опоры.
Бывает – верх учёный, образованный, а низ – для работы.
Лучшее, что я видел, совмещая женщину и стол, – мини-юбка над банкетом.
– Вот, – сказал я Сташкевичу из низов, – перестань мотаться под столом, сядь на стул и посмотри. Что колеблется над пищей! Вот такой хотел бы я быть здесь, чтоб всё увидеть.
«В чём разница между мужчиной и женщиной?»
В чём разница между мужчиной и женщиной?
Вы танцуете, чтобы быть к ней ближе.
А она танцует, чтобы танцевать.
Так вы и будете ухаживать, пока не разберётесь.
Вначале совпадут желания, а потом и движения.
«В Москве, где людей так много, что хочется повеситься…»
В Москве, где людей так много, что хочется повеситься, – исчезли беременные женщины с огромными пульсирующими животами.
Беременные женщины – признак здоровья нации!
Признак правильной политики её руководства.
Признак одобрения населением спокойного, твёрдого и верного курса партии на ограничение численности других партий, политики назначения региональных глав, политики «встань с колен, страна, брось костыли, сойди с кушетки», политики твёрдости по отношению к маловероятному и силы к невероятному противнику.
Беременные женщины – символ единения полов, умов и сил нации.
Почему одобрение политики партии и правительства звучит только на словах?
Депутаты, кто из вас забеременел?
Со дня выборов прошло уже пять месяцев.
Кто из вас понёс из народа обратно в народ?
Начнём с себя.
Положение депутата – прочное и обеспеченное.
Меняйте фигуры женщин.
Зачатье вместо заначки – вот лозунг мужчины.
Обеременяйте подруг.
Вошла послушать музыку, вышла другим человеком.
Только обеременив электорат, вы убедите его, что курс партии верный – она его поддерживает.
Марш беременных в поддержку курса назначен на воскресенье.
Движение в городе опять будет ограничено.
Новый Арбат
Я девушка тихая.
Мне двадцать три года. Рост сто семьдесят восемь.
Ножки вот. Ручки вот.
Но у меня есть номер.
От метро Арбат по проспекту…
Летом не больше пятнадцати минут.
Я выхожу из метро.
Беленькая, мини в обтяжечку.
Кофточка без лифчика.
На шнурочках.
Туфельки на шпилечках.
Что-то через плечо.
Пучок такой сзади беленький, скромненький.
Сосочки угадываются.
Каблучки высоко ножку держат.
Лицо и колени не дают уснуть.
Сзади сестра Ляжка (Ляля) с моим плащом.
За ней собака Чекушка с поводком.
Весь проспект дуреет.
Напрягается.
Кто был не при деле, стал при деле.
Два «Мерседеса» углом встали.
«Порш» на тротуар полез…
Медведь с плакатом на груди «голосуйте!» открыл пасть, оттуда борода:
– Девушка, я вам бесплатно на банкет…
Троллейбус пассажиров мордой об стекло – «стоп», выходит водила штанги поправить.
Машина с бачками:
– Извините за машину, но куда нужно?
Никуда мне не нужно.
Мне всё это нужно целиком…
Я теперь с толпой перемещаюсь.
Ляжка сзади вспотела.
Мне сели на хвост.
Весь проспект в ноги смотрит.
Надо отсекать хвост.
Надела плащик.
Надо отсекать хвост!
Уж очень жарко дышат.
Хвост отсекается только в метро.
Дверьми.
Плащ с капюшоном.
Дома – пятнадцать записок с телефонами в капюшоне.
И такие глупости: «Давайте поженимся… Хочу от тебя ребёнка… За поцелуй – машину…»
Все обещают.
А в метро ездить не хотят…
А кто не боится, того двумя вагонами отсекаю.
Я пошла в семнадцать лет.
Тик-так. Часики пошли.
Они понимают, что я должна немножко практиковать.
Но мне ничего не надо.
Я артистка.
Я сольный вечер хочу.
А номером – я всегда успею.
Маленькая девочка семи лет
– Ты такая маленькая. Ты почему? Ты нагрубила?
– Кому я нагрубила – вам? Ничего вам не будет.
– Как же мне ничего не будет? У меня давление поднялось.
– Не мерайте его. Не надо мерать.
– Как же я могу не мерать? Меня как разобьёт паралич!
– Ничего. Тише будет во дворе.
История вкратце
(Она идёт впереди. Её все боятся)
Она идёт впереди.
Её все боятся.
Она говорит:
– Не делайте этого!..
– Этот клей не выдержит!..
– Здесь плохо стригут!..
– Вы напрасно это сделали!..
– Вы здесь пропадёте!..
– Америка не для вас!..
– Вас там не вылечат!..
– Немедленно переезжайте!..
– Машина ничего, но вы разоритесь на ремонте…
– Уберите ребёнка, ему этого нельзя…
Сзади идёт её муж:
– Не обращайте внимания. Я так живу уже тридцать лет, и ничего.
А.Б.П.
С Аллой меня связывает что-то давнее.
Мы любим друг друга.
Хотя ни разу не любили.
Наша страна делится на два лагеря: огромный (вся страна) – это те, кто любит Аллу Борисовну, и крохотный – это те, кого она любит.
Я соскучился по женскому правлению.
Я ездил к ней агитировать в начале 90-х – выставить себя в президенты.
– Говори, говори, я слушаю!
Во время путча она была в Одессе, и за нами ходила толпа.
Она лучше, чем певица.
Лучше, чем женщина.
И больше, чем личность.
Попасть под её презрительный взгляд – потерять половину веса и физически, и морально.
Она плохо знает фамилии начальников.
Ей не подходит «гений и человек».
Как говорил мне один олигарх: «Она – большая сила».
Я сказал сыну: «Имей совесть и поступай, как хочешь».
Она такая…
Делает что хочет и не ошибается.
Мужья поют.
Мужья рядом.
Не уходят мужья.
Держатся рядом.
Без обид.
Без лишнего достоинства.
Она передвигается в окружении.
Увидите идущую толпу – внутри Алла Пугачёва.
У меня очень мало таких друзей, на которых можно рассчитывать.
