Михаил Жванецкий - Женщины
Даже ничтожный тост.
Её спрашивают друзья: «Ну ты что, несчастна с ним, что ли? Ну ты недоедаешь, что ли? Ну тебе что, нечего одеть? Ну тебе что, не надоело молчать? Чего ты молчишь?»
Гости непрерывно кричат: «Любим, любим, уважаем, ценим, знаем, понимаем!»
Ты можешь присоединить два слова?
Мол, обожаю встречно, Гриша, не представляю себя с другим. Или представляешь?
– Квартира есть? – Мы спрашиваем тебя.
– Есть.
– Машина есть – охарактеризуй быт.
Как поднялся в доме быт?
Охарактеризуй уровень – повысился уровень быта в семье?
Почему посторонние люди должны по дереву стучать, а ты молчишь?
Кто умный, кто заботливый, кто терпеливый?
Это всё о нём.
Ты с кем живёшь?
Может быть, ты не согласна с ним в чём?
Давай, выдай альтернативу – мол, не то…
Охарактеризуй, кто он на самом деле – ну давай.
Что ты спишь под крики «гений, великий».
Ну-ка – как счастлива? С кем?
Давай подлиннее.
Охарактеризуй чувства свои.
Народ не дурак.
Народ хочет слышать, с кем живёт великий человек.
Нет, не могут они при людях – всё наедине норовят.
Исподтишка ночами шпыняют.
Когда мы беззащитны.
А в глаза толпе правду – не могу жить без него! А?
Очень они ценят свои слова.
Это тебе не по телефону болтать – это при всех.
Тост при всех – ничего не значит.
Отрицательных тостов нет.
Никто не скажет: – Пью за то, чтоб ты подох.
Все тосты положительные – потому что мужчины им значения не придают.
А женщина войти в эту воду боится…
Ей отрицательное во что-то надо поместить.
Иначе каждый скажет: – Что ж ты днём одно, а ночью другое…
Вот и смысл…
Мужчина мужчину ночью не видит.
От этого неизвестно, что бы они друг другу ночью сказали.
Понял, в какое время суток смысл жизни проявляется?
И праздничное скопление людей ничего не проясняет. Правда начинается немного позже.
Твоя задача – не искать правду в тостах.
Либо выключить звук, либо быть уверенным в себе и не придавать значения.
Твой тостующий друг.
«Когда она с отвращением смотрит на наше лицо и фигуру…»
Когда она с отвращением смотрит на наше лицо и фигуру, мы тешим себя мыслью, что это неумная женщина…
Остроумием, напряжением, быстрой сообразительностью ты заставишь её посмотреть в свою сторону…
Посмотреть и улыбнуться.
А он войдёт и будет молчать.
И она уйдёт с ним.
Знаешь, почему?
Он – это ты в молодости.
Она
Я не знаю, что делать, чтобы не нравиться мужчинам.
Высморкаться, что ли?
Или вспотеть?
Или матом.
Или глиной измазаться.
Липнут и липнут.
В чём бы я ни была.
Куда бы ни шла.
Что бы ни говорила.
Уже молчу.
Балахоны на себя надеваю.
Галифе какие-то.
Вычисляют, сволочи.
Что бы я ни сказала: мама болеет, с работы увольняют, – им всё равно:
– А что вы сегодня вечером делаете?
Сплю, сволочи!
«Персиковое деревце. Тоненькое, как прутик…»
Персиковое деревце.
Тоненькое, как прутик.
Легло на землю под тяжестью первых плодов.
Бедненькая девушка.
Я же тебе говорил – один ребёнок максимум.
А когда восемь-десять, так и тянет шепнуть: «Дура. На кого ты рассчитывала? На государство?»
Девушку обворовали
На базаре девушка:
– Ой! Так и есть. Кошелька нет. Да… Нет… Украли… Да…
А там три рубля по копейке.
Ой… Ха-ха… От смех.
От мерзавцы… Народ…
И расстраиваться нечего…
Три рубля украли… Ну, люди…
Мерзавцы… Ну, мерзавцы…
Как чувствовала… От смех…
Теперь пешком домой…
Через весь город…
Там же ничего не было. Три рубля!
Вы что? Люди?
Вы что же такую мелочь воруете?
Теперь пешком.
Ни воды попить.
Что вам эти три рубля?
Подавитесь! Всё!
Вы не меня, вы себя, сволочи, обокрали.
Совесть надо иметь…
Кошелёк хоть подбросьте, сволочи.
Мама вышивала…
Эй! Эй, люди!
Зачем вам кошелёк? Отдайте.
Хоть три рубля отдайте.
Ну, отдайте кошелёк.
Бархатный, синенький.
С вышивкой… Зачем он вам?
Люди! Это мамин подарок…
Последний…
Люди… Ну не все же вы такие мерзавцы (подонки)…
Отдайте хоть три рубля…
Подавитесь моими деньгами…
Хоть кошелёк подбросьте…
Я возле киоска с мороженым.
Ну, кто подбросит?
Кто смелый?
Воровать – все пожалуйста…
Ну, кто подбросит?
– Девушка! Нате. Возьмите.
– Что это?
– Ваши три рубля.
– Это ты… Это он украл! Ты украл мои деньги. Ты!..
– Это мои. Я вам свои отдал. Возьмите, не ходите пешком.
– А кошелёк? Синий, бархатный?
– Я не брал. Я хотел помочь.
– Люди! Он помочь хотел! Подавись своими деньгами. Мне нужны МОИ три рубля!
Люди! Ну, подбросьте!
Документы хоть подбросьте.
Хоть деньги подбросьте.
Хоть кошелёк. Не хотите? Ну подавитесь.
Чтоб я вам что-нибудь кому-нибудь из вас… Никогда!
Увижу – украду!
Вы такие, я тоже буду такой.
Всё украду! Всё, что попадётся!
В квартиру к вам влезу с крыши на верёвке.
Окна побью, вынесу всю мебель.
Остальное разобью, побью, обгажу, замки покалечу… Воры!
Карманники… Обворую вас лично.
То, что вы у всех, то я – у вас.
На курсы пойду…
С закрытыми глазами карманы буду обрезать.
Всё, кончилась ваша спокойная жизнь.
Паспорт подбросьте.
Удостоверение.
Я у киоска «Мороженое».
Стакан воды попить не могу.
Без денег, без документов – кто я?
На фамилию Бойко Зинаида.
Сволочи, суки… Ну хоть кошелёк…
С шеи срезали.
Я научусь.
Пиской изрежу.
Я нацеплю шубу, сапоги.
И обворую всех.
Мерзавцы…
Как я домой пойду?..
А где тот паренёк с тремя рублями?..
Эй, мальчик… Мальчик…
Не обижайся… Паренёк!
Эй!.. Кто его видел?
Люди, найдите этого паренька…
Эй!.. Мерзавцы!.. Обворую всех…
Я пошла домой… Я завтра сюда приду – киоск «Мороженое», в одиннадцать приходите все – Бойко Зинаида.
Документы, деньги, кошелёк.
Ну, пожалуйста… Не бойтесь… Я пошутила…
Я не буду ругаться. Я буду ждать – Бойко Зинаида.
Хоть документы.
Хоть деньги.
Хоть кошелёк.
Люди… Люди.
Обворую всех…
Дойду…
Ругань по-русски
Он немец. Она русская.
Общаются по-английски.
На нём оба говорят плохо.
Поэтому не ругаются никогда.
Каждый долго думает перед тем, как высказаться.
КВН
Она поздно пришла домой.
Муж спрашивает:
– Где была?
– На встрече КВН.
– Ну как?
– Много ерунды. Лучше всего приветствие одесситов. Вот посмотришь.
Он сидел, смотрел КВН, а одесситов вырезали.
Тут муж и говорит:
– Где ты была?
И сослаться не на кого.
Все, кто был на встрече, видели одесситов.
Дальше обычное:
– Так ты мне не веришь?
– Я тебе верю, но посуди сама.
Она плакала, а ведь могла пересказать приветствие, и всё…
Но в её состоянии, в том положении… рыдая – этот юмор…
Они помирились. Но…
Мурманск
Исполнилась мечта идиота.
То есть в дорогом, сером, заграничном костюме, в серой заграничной сорочке, в тёмно-бордовых, также заграничных туфлях «Тодс» сижу на краю пирса в Северном море в Кольском заливе.
Сижу ночью в заграничных тёмных очках «Гуччи».
Ибо солнце. Летнее небо. Зимнее море.
Серо. Сурово. Жарко.
Знакомо и любимо, как Париж.
Это Мурманск, господа.
В заграничном не я один.
Дети ночью играют в футбол.
Из жары откуда-то образовался ледяной ветер и дует…
Что ещё надо в жару.
Запах у моря тот же.
– А я думала, вы молодой и красивый…
Не помогла заграничная рубашка.
Северный острый глаз.
Девушка!.. Откуда я, к чертям, красивый… Я им и не был…
Был молодым. Это было.
Чем бы её задеть?
– Тут где-то неподалёку льды?
– Так мы…
– Да и мы тоже… А как вы к солнцу ночью?
– Так кто к кому приходит.
Она непобедима…
– А я вот оделся красиво.
– А я думала, вы такой всегда.
– Нет… Только ночью… И только…
Умна… Умна… Лучше молчать…
– Михаил! Вы не заблудитесь? Может, вас проводить?
Этого ещё не хватало.
– Нет… Машина…
– Это на самом деле вы?
– Я…
Имена… Телефоны… Просто, чтобы легче было разойтись.
Мурманск 38-63-14 – Ира… Умница…
Как она сказала: – Запрёмся мы с вами, Михал Михалыч, и попьём водочки…
Нет, легче с рыбами, чем с рыбаками.
Как сказала одна рыбачка: – Запрёмся мы с вами, Михал Михалыч, и попьём водочки…
«Если меня посадят в тюрьму…»
– Если меня посадят в тюрьму, ты даже передачи не будешь носить.
– Буду. А как же.
– Так я же сидеть буду не здесь, а в Чите…
– А-а… Это далеко. А ты не можешь сесть здесь?
– Нет, садятся здесь, а сидят там. Я понимаю, тебе нужно, чтоб я сидел здесь. Чтоб тюрьма была в соседнем доме. И ты бы забегала по дороге на рынок. Но у них так не бывает. Они ищут там, где похолоднее. Готовься к дальним поездам.
