Дэвид Лодж - МИР ТЕСЕН
— Да все очень просто, — нетерпеливо сказал Демпси. — Согласно Соссюру, язык строится не на различии вещи и слова, а на различии слов между собой, на их противопоставлениях. «Кошка» означает кошку потому, что звучит иначе, чем «мошка» или «кашка».
— И то же самое верно для «Дьюрекс», «Фарекс» и «Экслакс»? — поинтересовался Перс.
— Этот пример не из тех, что сразу приходят в голову, — Демпси с подозрением взглянул на Перса близко посаженными глазами. — Но тоже годится.
— Я думаю, вы не принимаете в расчет различия в диалектном произношении, — сказал Перс.
— Ну, сейчас у меня нет времени это объяснять, — раздраженно сказал Демпси, направляясь к двери. — Уже звонили к ужину.
В столовой Перс нашел себе место подальше, спрятавшись от Анжелики за колонной. Средневековый банкет оставлял желать лучшего. Мед по вкусу походил на подогретый сахарный сироп, а основное блюдо, которое предполагалось есть руками, состояло из жареной курицы и картошки в мундире. Блудницами выступали самые обычные местные официантки, которым либо приплатили, либо пригрозили, заставив вырядиться в длинные хламиды с глубоким треугольным декольте.
— Ох, не смотри на меня, сынок, — сказала Персу официантка с желтыми кудряшками, подавая ему куриные ножки. — Если в Средние века они вот так одевались, то, наверное, из простуд не вылезали.
Во главе стола на возвышении восседала пара затейников из фирмы «Веселые рыцари Круглого стола»: один из них был в костюме короля, другой — придворного шута. У короля в руках был аккордеон, а шут играл на ударных, и оба были снабжены микрофонами и усилителями. Пока блудницы разносили еду, они развлекали собравшихся анекдотами о королевском дворе, пели похабные баллады и подначивали гостей швыряться булочками. В соответствии с придворным этикетом всякий, кто хотел покинуть зал, должен был отвесить королю поклон, при этом шут извлекал из какого-то инструмента громкий непристойный звук. Перс выскользнул из зала как раз в тот момент, когда подобному унижению был подвергнут медиевист из Аберистуита. Анжелика, сидевшая между Феликсом Скиннером и Филиппом Лоу в дальнем конце зала, одарила Перса мимолетной улыбкой и помахала рукой. Средневековое угощение стояло перед ней нетронутое.
Перс вышел из корпуса Мартино и направился к общежитию, вдыхая ночной холодный воздух и поглядывая на рябое отражение луны в искусственном озере. Вслед ему неслась усиленная динамиками песня, которую хриплыми голосами распевали король с шутом:
Король Артур был идиотом с детства — такого дурака Господь еще не создавал. Надел жене железный пояс девства, А ключ заветный сразу потерял.
В общежитии не было ни души. Неслышно взбежав по ступеням, Перс отправился по коридору в поисках комнаты номер 231. Ее дверь была не заперта, и он вошел внутрь. Свет ему не понадобился, поскольку комната была освещена из коридора сквозь окошко над дверью, а из окна — лунным светом. Ночной ветерок донес до него еще один куплет:
Сэр Ланселот решил поправить дело: «Я вас лишу оков, мадам, я вас люблю!» И взяв пилу, он ей раздвинул ноги смело. Она сказала: «Я щекотки не терплю!» Перс обвел взглядом маленькую узкую комнату, прикидывая, где бы спрятаться. Единственным укромным местом был встроенный шкаф. В кармане его куртки лежал тяжелый пакет детского питания «Фарекс». Перс вынул его и положил на тумбочку около кровати, понимая, что лишь с большой натяжкой оно заменит «пунцовые, как солнечный шафран, сладчайшие плоды из дальних стран».
Вдалеке раздался гулкий вой и скрежет поднимающегося лифта. Перс нырнул в темную утробу встроенного шкафа, сдвинул висевшую в нем одежду и потянул на себя дверцу, оставив щелку, через которую он мог дышать и вести наблюдение.
Из шкафа ему было слышно, как в конце коридора открылись двери лифта и кто-то зашагал по направлению к комнате номер 231. Затем дверная ручка повернулась, дверь распахнулась, и в комнату вошел Робин Демпси. Он включил свет, закрыл дверь, пересек комнату и задернул занавески. Затем снял пиджак, повесил на спинку стула, и тут его взгляд упал на коробку «Фарекса», которую он с изумленным видом подверг тщательному обследованию. Затем Демпси сбросил ботинки и стянул брюки — под ними обнаружились носки на подтяжках и полосатые трусы. Все это он размеренно и аккуратно снял, свернул и положил на стул, в конце концов представ перед взором Перса в натуральном виде. Такого зрелища Перс совсем не ожидал. Демпси понюхал у себя под мышками, запустил палец в промежность и поднес его к носу. Затем он на несколько минут исчез из поля зрения и, судя по звукам, стал плескаться над раковиной, чистить зубы и полоскать рот. Потом он снова появился, по-прежнему нагишом, и, дрожа от холода, нырнул в постель. Щелкнув выключателем у себя над головой, он погасил свет, однако освещение из коридора позволяло видеть, как он лежит в кровати, пялясь в потолок и поминутно поглядывая на будильник, зелеными цифрами светившийся на ночной тумбочке. В комнате установилась тишина. Перс кашлянул.
Робин Демпси резко сел в кровати, как будто от удара отпущенной пружины, и качнулся взад-вперед, восстанавливая перпендикуляр.
— Кто здесь? — дрожащим голосом спросил он, пытаясь нащупать выключатель.
Свет вспыхнул. Расплывшись в довольной улыбке, Демпси игривым тоном спросил:
— Анжелика, ты все это время пряталась в шкафу? Шалунья!
Перс толкнул дверцу и вышел из стенного шкафа.
— МакГарригл! Какого хера ты здесь делаешь?
— Я вас тоже могу об этом спросить, — ответил Перс.
— Что я здесь делаю? Это моя комната!
— Ваша комната?
— Перс огляделся по сторонам. Теперь, при свете, в комнате обнаружились следы мужского присутствия: электробритва и лосьон после бритья на полочке над раковиной, пара больших кожаных шлепанцев под кроватью. Он заглянул в стенной шкаф, в котором прятался, и увидел ярко-синий костюм, одиноко висящий на плечиках. — Ох, — едва слышно сказал он, но потом добавил более решительно. — А с чего вы взяли, что это Анжелика прячется у вас в шкафу?
— А это тебя не касается. Вообще-то у меня здесь с ней свидание. Она может прийти с минуты на минуту, так что ты меня весьма обяжешь, если свалишь отсюда как можно быстрее. Кстати, что ты делал в моем шкафу?
— Мы тоже договорились с Анжеликой о свидании. Она мне сказала, что это ее комната. Предполагалось, что я здесь спрячусь и буду подсматривать, как она ложится спать. Как в «Кануне Святой Агнессы».-Дав Демпси пояснение, Перс почувствовал себя полным идиотом.
— Предполагалось, что я лягу в постель и буду ждать ее появления, — эхом откликнулся Демпси. — Как Руджеро и Альцина[26], сказала она. Вероятно, герои-любовники одной из тех нескончаемых средневековых поэм, что писали итальяшки. Она пересказала мне сюжет — довольно пикантная история.
Оба помолчали.
— Похоже, она неплохо над нами подшутила, — сказал наконец Перс.
— Похоже, — вяло согласился Демпси. Он вылез из кровати и достал из-под подушки пижаму. Надев ее, он снова лег в постель, залез с головой под одеяло и глухо пробубнил оттуда:- Будешь уходить — выключи свет.
— Конечно. Спокойной ночи.
Перс спустился в вестибюль, чтобы взглянуть на доску, где висел список участников конференции. Среди живущих в корпусе Лукаса имени Анжелики не значилось. Он поспешил в корпус Мартино. В баре те же самые участники конференции, что перед средневековым банкетом разогревали себя спиртным, теперь с новой силой налегли на него, чтобы поскорее забыть об этом недоразумении. Боб Басби одиноко сидел в углу со стаканом виски и, гордо улыбаясь, делал вид, что это он сам предпочел ни с кем не общаться.
— О, привет, — радостно сказал он Персу, который присел рядом.
— Вы не скажете, в какой комнате живет Анжелика Пабст? — спросил его Перс.
— Как странно, что вы меня об этом спрашиваете, — ответил Басби. — Мне только что сказали, что она уехала на такси. С чемоданом.
— Что? — вскрикнул Перс, вскакивая со стула. — Когда? Когда она уехала?
— Минут тридцать назад, — сказал Боб Басби. — Да, вы знаете, насколько мне известно, она в общежитии не останавливалась. Я комнаты для нее не бронировал, да она и не платила за нее. Вообще непонятно, как она попала к нам на конференцию. Судя по всему, она ни к какому университету не принадлежит.
Перс во весь дух побежал по дороге к воротам кампуса — не потому, что надеялся догнать такси, увозящее Анжелику, но затем, чтобы заглушить отчаяние и разочарование. Он постоял у ворот, бессмысленно глядя на пустынное шоссе. Луна зашла за облако, и откуда-то издалека донесся шум уходящего поезда. Перс развернулся и снова пустился бегом по дороге. Он миновал общежитие, обогнул искусственное озеро, повторяя маршрут утренней пробежки в компании Морриса Цаппа, и взбежал на вершину холма, откуда открывался вид на город. Желтоватый свет бесчисленных уличных фонарей озарял небо, затмевая сияние звезд. Тихий гул транспорта, который не умолкает ни днем, ни ночью, эхом отдавался от бетонных автострад и вибрировал в ночном воздухе.
