Лион Измайлов - Лион Измайлов
И еще одна история, связанная с Хайтом. Они с Камовым снимали дачу в Абрамцеве. Дача состояла из двух половин, где они двумя семьями и жили. А мы к ним все приезжали. Но в один прекрасный год Люся и Хайт поставили вопрос так, что Феликс вынужден был отказаться от дачи, и Хайт снял дачу сам. Я видел, что Феликсу вся эта ситуация неприятна, но он, мудрый человек, ничего не сказал. Хайт с Люсей и сыном Лешкой стали жить на этой даче одни. Я помню, как приехал туда к ним, а Хайт меня встречал со своим сыном Лешкой. Он с ним разучивал разные присказки.
Хайт говорил: «Иван Иваныч», а Лешка отвечал: «Сними штаны на ночь».
Это было жутко смешно. Маленький, совсем маленький мальчик, и вдруг такая фраза.
Я жил у Хайта неделю. Что нам было делать? Конечно же, писать. Мы сели и распланировали пьесу «Тест», а потом где-то за месяц ее и написали. Я первый вариант, а Хайт — второй. Я хотел показать пьесу Галине Борисовне Волчек. Собственно, знакомств в театральном мире у меня было немного. Но Хайт категорически запретил показывать пьесу в «Современнике». Там работал его друг Кваша, и он не хотел, чтобы тот на худсовете рассматривал эту пьесу. Мы не знали, хороша она или нет. Для нас это был чужой жанр. Так эта пьеса до сих пор и лежит у меня.
Хайт был парень гордый и самолюбивый. Не забуду, как он был в ярости оттого, что Хазанов как-то повез его и своего хомячка на машине и высадил больного Хайта на улице в снег и холод, поскольку куда-то надо было везти хомячка.
Хайт не хотел ни перед кем прогибаться. Как-то мы приехали с гастролей с «Клубом», и вдруг в аэропорту Веселовский сказал, что надо поехать в «Литгазету» давать интервью. Хайт категорически отказался — он устал и хотел домой. Витя сказал:
— Нужно!
Хайт возразил:
— Тебе нужно, ты и езжай.
И поехал домой. Его не пугало то, что его не будут печатать.
Как-то Хайт спросил меня:
— Если бы у тебя было много денег, ты бы писал?
— Конечно, — сказал я.
— А мне если бы платили тысячу в месяц, я бы точно не писал.
Не знаю, насколько это соответствовало истине.
На одном из дней рождения Аркадия в «Арагви» я увидел его отца. Очень симпатичный мужчина, еще выше Хайта, очень какой-то благожелательный и с юмором. Он был одессит. Хайт рассказывал мне такую историю. Как-то его отец увидел в магазине пальто из букле. Он сходил в Столешников переулок к кепочнику, спросил, не нужен ли ему материал для кепок-букле. Тот сказал:
— Очень нужен.
Папа Хайт пошел, купил пальто, потом принес это пальто кепочнику и продал в два раза дороже. Живи его папа в наше время, он бы был богатым человеком, а тогда, при совке, закончил свою жизнь в доме престарелых. Для меня узнать об этом было неприятно. Такой он был симпатичный мне человек. Однако, может быть, это было его желание.
Женщины Хайта волновали мало. В нашей клубной компании искателей приключений на свою шею он был белой вороной. Не помню, чтобы он за кем-то ухаживал, хотя женщинам нравился. Как-то актриса Ольга Яковлева увидела его по телевизору в «Кинопанораме». Они там с Гердтом ходили взад-вперед и о чем-то разговаривали. Яковлева мне сказала:
— Твой друг Хайт — человек с большим чувством собственного достоинства.
Когда я стал сближаться с Хайтом, Феликс, мудрый мой наставник, предупредил:
— Ты там особенно душу-то не раскрывай. А то он вообще никого, кроме себя, не любит.
И, как всегда, оказался прав.
Был день рождения Хайта в «Арагви». Мне очень хотелось понравиться, и я делал, что мог. Веселил гостей и даже притащил за свой счет оркестр, который наяривал нам грузинские песни.
Там за столом произошел спор с Игорем Квашой. Кваша — спорщик от рождения. Причем спорит яростно и грубо. Зашел у нас разговор о Райкине, и мы с Хайтом, молодые нахалы, стали говорить, что Райкин — это разрешенная сатира, что Райкин — это вчерашний день. Кваша спорил с нами, а потом сказал замечательную фразу:
— Послушать вас, так вообще никого, кроме вас, нет.
Мы поглядели с Хайтом друг на друга и поняли, что Кваша прав. Спор закончился.
Хайт был по-житейски очень мудр. Какие-то его фразы врезались мне в память на всю жизнь. Он говорил:
— Хочешь узнать, как к тебе относится муж, послушай его жену. Муж скрывает свои истинные мысли и чувства, а жена их выдает.
Хайт очень здорово играл в преферанс. Я рассказал об этом своему соавтору Наринскому. Тот играл в преф плохо, но думал, что играет хорошо. И ему не терпелось сразиться с Хайтом.
На даче в Абрамцеве эта возможность ему представилась. Он меня попросил:
— Ну, предложи Аркадию сыграть с нами.
Я предложил. Аркадий посмотрел мне в глаза, понял ситуацию, а дальше в течение 15 минут просто разделал нас обоих. Причем он раздавал карты, а дальше не играл, просто показывал, какие есть варианты, и сразу записывал результат. Наринский был потрясен. Больше он никогда не просил Хайта играть с ним в преферанс.
На дне рождения у Хазанова Хайт сказал тост:
— Гена, ты всегда подражал мне. Я был старше, когда ты только становился артистом, я уже выступал, и ты стал артистом. Я купил квартиру, и ты тоже сделал все, чтобы купить квартиру. Мне было тридцать лет, и ты решил, что обязательно станешь тридцатилетним. Вот твоя мечта и сбылась. Тебе тридцать лет.
В начале 80-х Евгений Петросян решил выпустить сольную программу. Подрядились писать Хайт с Левенбуком. Но поскольку у Хайта было много работы и времени на всю программу не хватало, то решили привлечь Григория Минникова и нас с Наринским. Мы с Валерой написали один монолог и один куплетный номер для артиста Войнаровского. Там в этом номере были три народные песни. Я сам все три попробовал на сцене, и у меня они шли хорошо. А у Войнаровского одна не очень шла. Я переделывать не хотел. Как это может быть — у меня идет, а у артиста нет. Но пару куплетов без нашего на то разрешения Хайт с Левенбуком все-таки переделали, как им казалось, лучше.
И, видно, пока переделывали, сидели, как обычно, поливали коллег и настроились против нас. Вроде как мы не шибко заботимся о своей работе.
