Жизнеописание оболтуса - Виктор Сапожников
Жизнь на военной базе
Дети быстро приспосабливаются к практически любым условиям. За три недели я привык к жизни на военной базе, словно здесь родился и провел все свои немногочисленные лучшие годы.
Что и говорить, в гарнизоне было даже интересней, чем в родном алма-атинском дворе. Каждое утро начиналось с выпрашивания у мамы десяти пфеннигов — именно столько стоил один леденец на палочке в местном магазине. Это был такой невероятно вкусный немецкий «чупа-чупс», только плоский и овальный. Дальше я ждал, когда соберутся друзья, с которыми мы «рысачили» по всем уголкам гарнизона с утра до вечера.
Всегда можно было увязаться за солдатами, которые рассказывали веселые шутки или матерные анекдоты. Так, например, бойцы поведали нам, что смазливая помощница повара Людочка знает тактико-технические характеристики практически всех офицеров гарнизона, а полковника может раздеть и одеть за сорок пять секунд с закрытыми глазами. Я узнал о том, что зампотех — это не тот, кто отвечает за организацию разных увеселений и потех, а достает какие-то детали для техники. Оказалось, что завгар — это не кавказское имя, а очень важный начальник гаража. Выяснилось, что запах солдатского пота не выветривается с плаца даже при сильном ветре и дожде, а гаштет — это не место, где продают только паштет, как явствует из рифмы, а вполне себе приличный пивной ресторан.
Из разговоров офицеров я выяснил, что больше медалей и новых званий они мечтают привезти из Германии видеомагнитофон, импортный квадратный телевизор и японский двухкассетник. А бриллиантовой мечтой была покупка подержанной иномарки и возвращение на родину за рулем собственного автомобиля, груженого всяким заграничным ширпотребом. У солдат, ввиду их скромных финансовых возможностей, желания были попроще. Они мечтали приехать из Германии в новых ослепительно белых кроссовках и электронных часах с калькулятором и календарем.
Я привык ходить в общий туалет с дыркой в полу. Меня уже не смущала вероятность встретиться там с легкомысленной мышью или гастролирующим тараканом. Как и дядя, я отмерял себе полоску бумаги длинной в собственный рост и уверенно шел по коридору в мрачные, сырые и плохо пахнущие чертоги «писительно-какательного» помещения.
Я досконально изучил все торговые улочки Хальберштадта и мог с точностью сказать, через сколько покачиваний коляски мама и тетя выйдут из того или иного магазина.
Случались и довольно яркие моменты среди этой казарменной жизни. Однажды немцы устроили на военной базе детский праздник. Они привезли загончики с кроликами, чем произвели фурор среди дошкольной мелюзги. А вот детям постарше устроили развлечения интересней. На плац выехала местная пожарная машина, на которой с включенной сиреной по очереди катали всех желающих. Кульминацией праздника стали прыжки с высоты на надувной спасательный батут. В общем, немцы оказались еще теми затейниками. В алма-атинском дворике такое не покажут.
Хальберштадт — Варшава — Львов — Алма-Ата
Детских впечатлений было столько, что я не заметил, как наш отпуск подошел к концу.
— Пора собираться. Через три дня поедем домой, — безапелляционно заявила мама.
— Что? Как три дня? — я опешил от неожиданности.
Ёклмн, у меня же тут еще столько дел. Может быть попросить отсрочку? Вдруг получится!
— Мама, а я могу остаться и еще погостить у дяди? Обратную дорогу я уже знаю. Если что, мне товарищи негры подскажут путь.
— Не выдумывай! Дети не могут путешествовать одни. Даже с неграми. Тем более скоро школа. Или ты о ней уже не помнишь? — рассмеялась мама.
Блин, точно. Со всеми этими путешествиями и развлечениями я совершенно позабыл о том, что скоро сентябрь и мне нужно опять идти в скучную школу. Я окончательно расстроился. На улице я сообщил друзьям эту трагическую новость и долго слушал утешения: все ребята обещали ждать меня следующим летом. Если же я до августа не приеду, то они намеревались отправиться ко мне в Алма-Ату. Ободренный такими перспективами, я обменялся со всеми адресами и еще три дня мы продолжали свои развлечения.
В последний день нашего пребывания на военной базе я стал собираться в дорогу. Нужно было сложить в чемодан самое главное: конфеты, леденцы и патроны, коих у меня скопилось уже штук двадцать. Я аккуратно завернул сладости в отдельный мешочек, рассчитывая лакомиться ими в дороге. Боеприпасы тоже ссыпал в полиэтиленовый пакетик. Почему-то я подумал, что родители могут не разрешить мне забрать патроны с собой, поэтому стал их прятать в углу чемодана, предвкушая, как покажу это богатство друзьям в Алма-Ате. За этим занятием меня и застукал папа. Сердце ушло в пятки.
— Ты чего делаешь? С ума сошел? Куда тебе столько патронов? Они же тяжелые, а чемоданы мне тащить. Мама и так под завязку его упаковала. Во время войны немцы вывозили в Германию все, что могли утянуть. А наша мама, видимо, решила им отомстить и забрать все обратно с процентами. Короче, возьми по три штуки автоматных и пистолетных, а остальные здесь оставь.
Я немного расстроился такой конфискацией, но шесть патронов — это то, чем уже можно похвастать во дворе. Для ровного счета я решил положить еще четыре штучки в карманы шорт. Папе не придется их нести, а, значит, все нормально.
И вот этот день настал. На армейском «бобике» дядя отвез нас на вокзал. Мы долго прощались, а потом сели в вагон и двинулись обратно в восточном направлении. Мы проехали Магдебург, затем Берлин и наконец высадились в Варшаве. И тут оказалось, что в столице Польши мы должны провести десять часов — именно столько надо было ждать наш поезд.
Родители были настроены погулять по этому красивому городу, но все наши туристические планы разбились об одно небольшое препятствие. На вокзале не работал обменный пункт. У
