Жизнеописание оболтуса - Виктор Сапожников
— Ну и недотепа ты, — ответил друг. — Враги стоят на границе! А если правда случится война? А у людей теперь есть надежные противогазы. Может быть, мы сегодня спасли их от мучительной смерти! Кстати, вот твоя доля.
Получив деньги, я подумал, что Ренат, вероятно, прав. А вдруг и правда злые натовцы устроят войну, а мы за весьма скромное вознаграждение предупредили и подготовили к гражданской обороне четверых невинных немецких детей.
Через пару дней дядя за ужином со смехом рассказывал, что какие-то советские оболтусы до смерти напугали местную детвору ядерной войной. Обеспокоенные слухами родители нажаловались мэру, а тот позвонил начальству базы. Там обращение выслушали, пообещали принять меры, а потом долго смеялись, решив, что дети все выдумали. Впрочем, уже наутро на дверях подвала с противогазами появился надежный амбарный замок.
Пиво для беременных
Расскажу еще об одном забавном наблюдении. Нередко в разговорах между военными промелькивал какой-то загадочный напиток — пиво для беременных. Его приобретали специально для жен, находящихся в положении. Во время застолий мужчины тоже изредка пробовали этот напиток ради шутки, но потом, театрально морщились, долго смеялись и плевались, словно выпили какую-то гадость, вроде обычной воды.
Уже в девяностые годы выяснилось, что пиво для беременных — это не какой-то специальный медицинский напиток, а обычная безалкогольная «нулевка». Вот тебе и вся разгадка! Советский офицер даже представить себе не мог, что кто-то, за исключением беременных женщин, будет добровольно пить эту безалкогольную бурду! Вот такие были раньше суровые мужчины, вот такие были надежные традиционные ценности.
Полигон
'Не плачь девчонка, пройдут дожди,
Солдат вернется, ты только жди.
Пускай далеко твой верный друг,
Любовь на свете сильней разлук.'
Взвод солдат под командованием дяди шагал по пыльной грунтовой дороге, бегущей по не сильно просторным просторам Германии. Бойцы нестройно, но воодушевленно пели песню. Каждый хотел, чтобы его ждала девчонка, и желательно не одна. Сзади в гражданской одежде, словно маркитанты или ополченцы, плелись мы с папой. У нас были фляжки с водой и бутерброды в пакете. Мой родитель хотел было прихватить с собой пива, но дядя строго-настрого запретил распивать подобные напитки на полигоне.
— Дайте мне сто грамм «наркомовских», и я пойду в атаку на весь блок НАТО! А за двести — с боями форсирую Ла-Манш и захвачу плацдарм на той стороне, — пообещал папа.
— Если тебя на полигоне увидят в таком виде, то отправят на гауптвахту, — предупредил дядя.
— Не ценят у нас в стране героев, — обиделся папа и уточнил, — потенциальных.
Итак, мы шли на обещанные стрельбы. Августовское солнце постепенно выползало из-за горизонта, день обещал быть жарким. Время от времени нам приходилось освобождать дорогу для танков и БТР — они проезжали мимо, поднимая тучи пыли. Мы прятали носы, дышали в рукава, но это помогало мало. Каждый раз все кашляли, лица стали серыми от пыли, а ноздри почернели.
После двухчасовой прогулки, которую трудно было назвать приятной, мы пришли на огромное поле, называемое полигоном. Здесь все войска выстроились в длинную оборонительную линию, в капонирах расположилась военная техника, а солдаты заняли места в окопах. Мы с папой залегли позади. Но дядя офицерскими матерными словами предложил нам тоже расположиться в окопе во избежание жертв среди мирного населения. Мы повиновались суровым военным приказам, поскольку тоже надеялись избежать напрасных потерь среди себя.
По рации передали какой-то «булькающе-бурчащий» сигнал, и наши войска обрушили на мишени шквал огня. Грохотали танковые пушки, «гавкали» крупнокалиберные пулеметы, трещали автоматы и разящим, прожигающим танковую броню, матом орали офицеры. Ежеминутно дивизия изрыгала груды смертоносного горящего металла. Мишени разорвало в клочья, а земля в километре от нас вся покрылась пыльными фонтанами взрывов. Я думаю, что, если бы вместо мишеней на поле наступали какие-нибудь натовские войска, то они с позором бежали бы обратно, роняя элементы обмундирования и некоторые продукты жизнедеятельности.
Через какое-то время дядя вспомнил о нас и решил дать шанс тоже проявить себя в военном искусстве. Папе вручили «драгуновскую» снайперскую винтовку, а меня, словно сына полка, приставили к какому-то солдату.
— Ты целься, а пацан пусть на спусковой крючок понажимает, — дал боевое напутствие дядя.
У папы, который когда-то служил в армии, дела шли хорошо. Он с легкостью поражал оставшиеся мишени, а также изъявил желание взять понравившееся «ружо» домой. У меня поначалу дела шли неплохо. Я положил палец на курок. Боец прицелился в мишень.
— Стреляй! — скомандовал он.
Я нажал на курок. Автомат громко «бахнул» и резко дернулся. Я испугался и сполз пониже. Дальнейшую стрельбу я осуществлял, стоя на полусогнутых. Моя ладонь продолжала держаться за оружие, палец нажимал на курок, но все остальное тело находилось максимально далеко от громкого трескучего автомата. Дядя с интересом наблюдал за моими страданиями. Он что-то сказал, но из-за грохота я не расслышал его слов. По его скривившимся губам и неповторимому выражению лица было понятно, что он назвал меня салабоном, хиляком, военнопленным и будущим прапорщиком.
К счастью, мои мучения с оружием продолжались недолго. Однако я нашел способ их продлить. Когда солдат опустил автомат в окоп, я умудрился задеть его раскаленный ствол ладонью. На месте ожога моментально вздулся здоровенный волдырь. Я заныл и показал дяде как старшему по званию свое боевое «ранение». Он хлопнул себя по лбу, некрасиво отозвался о моих умственных кондициях и отправил бойца за медсестрой. В ожидании помощи мою ладонь полили теплой водой из фляжки. Папа дал лечебный щелбан и стал размышлять, как он объяснит ситуацию маме. Получалось, пока он развлекался со «снайперкой», за безопасность сына отвечал малоизвестный солдат.
— Вот оболтус… Эх, будет серьезный нагоняй. Лучше бы меня здесь переехало танком, — резюмировал свои размышления отец.
Через несколько минут в окоп пришел строгий доктор. Он отругал дядю за присутствие несовершеннолетнего на полигоне и папу за «а вы куда смотрите, отец называется, нашли игрушки». Затем врач заботливо помазал волдырь какой-то мазью и забинтовал ладонь.
— Гони штатских из окопа! Скоро генерал приедет на смотр. Увидит тут твою родню — отправишься вместе с ними домой. А то и подальше.
После такого предупреждения мы с папой бесславно бросили свои боевые позиции и драпанули подальше от окопов и страшного начальства. Нашли какие-то кусты и спрятались там, словно заправские партизаны. Открыв пакет, мы стали поедать бутерброды. Как раз в
