Владимир Войнович - Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль

Клава. А мне — нет.

Немилов. Что «нет»?

Клава. Я девушка практичная, мне издалека недостаточно. Мне нужно вблизи. Рядом. Всегда.

Картина пятая

Былкин с калькулятором.

Былкин. Ну вот! Денег сколько потратили — и все зря! Печень трески, шесть банок по восемьдесят рублей. Свиные уши — по сто.

Входит Надежда.

Куриные ножки по девяносто…

Надежда. Сеня, мне надо с тобой поговорить.

Былкин. Говори. Бараньи ребрышки — полторы тысячи…

Надежда. Сеня, ты можешь меня послушать?

Былкин. Я тебя слушаю. Семь девяносто пять умножить на шесть двадцать шесть, прибавить четырнадцать двадцать…

Надежда. Да оставь ты это! Я тебе должна сказать важную вещь. Ты послушай, Фил сделал мне предложение. Ты меня слышишь?

Былкин. Слышу, слышу. И что же он предлагает? (Продолжает вникать в свой список.) Телячий язык, свиная рулька…

Надежда. Он предлагает мне руку и сердце.

Былкин (повторяет механически). Руку и сердце… Почем?

Надежда. Что «почем»?

Былкин. Ну что он предлагает? Руку, сердце… (Спохватился.) Что? Что значит «предлагает руку и сердце»?

Надежда. Хочет жениться.

Былкин. Жениться? Прямо сейчас? Не будет дожидаться, пока мы ее откормим?

Надежда. Да он не на Клаве, а на мне хочет жениться.

Былкин. На тебе? (Задумался.) У нас сегодня что, первое апреля?

Надежда. Сеня, я не шучу. Он правда хочет на мне жениться и сделал предложение.

Былкин. Он? Тебе? Предложение? Что за чушь!

Надежда. Почему чушь? Если человек хочет на мне жениться, так тебе это кажется чушью?

Былкин. А чем это мне может казаться? Да ты сама-то соображаешь, что ты несешь? Он сделал предложение. Он же собирался на Клаве… А он понимает, что ты ему в матери годишься?

Надежда. Понимает. Я так и сказала, что гожусь ему в матери. А он говорит, что все равно меня любит.

Былкин. Он тебя любит. Ха-ха-ха. Он ее любит. Сейчас умру от смеха! Да ты посмотри на себя в зеркало. Нет, извини, ты для своего возраста еще ничего, но ты и он — это же… Ну, вчера по пьяни, может, ему на ощупь что примерещилось, а сегодня оклемается…

Надежда. А он оклемался. Я ему специально дала выспаться и время подумать. Я даже сделала вид, что вчера ничего не слышала. Но он утром опять повторил, что хочет на мне жениться, что будет катать меня на белом «биэмдаблъю».

Былкин. А с утра до вечера ты будешь варить ему кашу, стирать носки и мыть посуду?

Надежда. А вот и нет. Он говорит, что у них давно политкорректность: мужчины, женщины и негры имеют равные права. Да пусть он сам скажет. Фил!

Входит Филипп.

Филипп. Гуд морнинг.

Былкин. Здорово, Фил! Что это мне моя старуха плетет, будто ты хочешь на ней жениться. Это правда?

Филипп. О, йес!

Былкин. «О, йес!» А ты понимаешь, ойес, что она некоторым образом замужем? Что у нее есть муж законный? Ты это понимаешь?

Филипп. Я понимаю, но Надя сказала мне, что она будет с вами делать развод. (Обращается к Надежде.) Свити, ты сказала, что будешь делать развод?

Былкин. Что? Как он тебя называет?

Надежда. «Свити» по-английски значит «сладкая».

Былкин. Это ты сладкая?

Надежда. Да, сладкая. Для него сладкая. Конечно, тебе это трудно понять. Ты таких слов мне в жизни не говорил.

Былкин. Не говорил, не говорил. (Опускает голову на стол.) Уходи отсюда. И ты. Оба. (Взрывается.) Убирайтесь отсюда оба к чертовой матери!

Надежда и Филипп поспешно скрываются за дверью. Вслед им летит калькулятор. Былкин в ярости рвет бумажки с подсчетами и швыряет на пол. Достает бутылку водки, наливает полный стакан. Выпивает. Наливает второй. Звонок в дверь Входит Микола.

Микола. Степан Петрович, я вам хотел сказать… Степан Петрович, шо з вами?

Былкин. Что со мной? Да в общем-то, ничего. Выпить хочешь?

Микола. Не.

Былкин. Ну не так не. А я выпью, потому что у меня большое и радостное событие. Поздравь меня: моя жена выходит замуж.

Микола. О! Поздравляю. (Спохватился.) Шо?

Былкин. Ты себе представляешь, он предлагает ей выйти за него замуж, а эта дура развесила уши…

Микола. Не понял. Можете повторить?

Былкин. Ну, повторяю. Этот америкашка забыл, зачем приехал, и говорит моей жене: хочу на тебе жениться, хочу катать тебя на моем «бимбамбубле».

Микола. Шо вы кажете! Ну, вы даете! Это ж только с москалями такое может быть, шоб мать отбила жениха у ридной дочки!

Былкин. Ты представляешь, тридцать лет в браке, имея взрослую дочь и верного в каком-то отношении мужа… Это ж какая аморальность!

Микола. Целиком и полностью с вами согласный, Степан Петрович. И скажу вам, Степан Петрович, вы это дело так оставлять не должны. Вы должны защитить свою честь.

Былкин. Каким образом? По морде дать?

Микола. Ну, нет. По морде — это мало. Оскорбление, которое он вам нанес, кровью надо смывать.

Былкин. Заказать? У меня есть один знакомый. Снайпером в Чечне служил, а сейчас испытывает материальные затруднения.

Микола. Нет, Степан Петрович, это вы не должны делать. Это дело уголовное, а вы же человек благородного происхождения. Вам надо действовать иначе.

Былкин. Ты имеешь в виду…

Микола. Именно. Дуэль! Только дуэль!

Былкин. Да ты что? Какая дуэль? Это ведь не девятнадцатый век, а двадцать первый. Это же дикость. Нет, лучше я его закажу. И снайперу скажу, чтоб не в голову, а в живот. Пусть помучается.

Микола. Ни в коем случае! Это будет международный скандал. Американцы — это ж такие люди. Вот им других хоть миллион убей — ничого, а одного американца тронешь — так сразу усякие заявления, Госдепартамент, отзыв посла, эмбарго, и Шестой Тихоокеанский флот приходит в боевую готовность. Американский президент позвонит вашему, тот поставит на уши все ФСБ, и вас тут же поймают. Другое дело дуэль. Дуэль — это поединок равных. Вы защищаете честь и достоинство. Я даже уверен, шо суд присяжных вас оправдает. Но если даже вас посадят, весь мир будет на вашей стороне. Вас даже объявят узником совести.

Былкин. А если он меня убьет?

Микола. Тогда вы умрете гордо. Как Пушкин.

Былкин. Если как Пушкин, то весь я не умру. Душа в заветной лире… (Горько.) Нет, я не Пушкин. Я умру весь. (Оживился.) Ну и ладно. И умру. И ладно. А что я должен делать?

Микола. Прежде всего бросить ему перчатку. У вас есть перчатки?

Былкин. Где-то были. (Открывает шкаф, роется, достает перчатки.) Одна левая. Еще. Левая. Еще. Тьфу ты! Правые всегда теряю, а левые остаются.

Микола. А вам одной левой хватит. Значит, берете эту перчатку (показывает), бросаете ему в ноги, и, если он подобрал, вызов принят. Пробуем. Бросайте!

Былкин, бросает к дверям перчатку. Входит Надежда.

Надежда. Степа, я хотела тебя спросить — куда ты наше брачное задевал? Что это у тебя перчатка валяется? (Подняла.)

Былкин (обрадовался). Коля, смотри, она подняла.

Микола. Бачу.

Былкин. Подняла — значит, приняла вызов.

Надежда. Какой вызов?

Былкин. На дуэль я тебя вызвал.

Надежда. Степ, ты с ума сошел? Я ведь женщина.

Былкин. Разве? А я думал, ты американка. Феминистка. У вас же политкорректность. Равные права с неграми и мужчинами. Ну, если равные, давай стреляться. Какое оружие выбираешь? Пистолет, автомат, гранатомет?

Входит Филипп.

А вот и наш жених. Он ведь не женщина.

Выхватывает у Надежды перчатку, бьет по лицу Филиппа.

Филипп (закрываясь руками). Вот ар ю дуинг?

Былкин. Я не дую, а я тебе делаю вызов. (Бросает перчатку к ногам Филиппа.)

Филипп (смотрит на перчатку, на Надежду, на Миколу). Свити, что здесь происходит?

Былкин. Ха-ха, свити. Скажи ему, сладкая, что я вызываю его на дуэль.

Надежда. Фил, этот ненормальный хочет с тобой стреляться.