Владимир Войнович - Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль

Филипп (смотрит на перчатку, на Надежду, на Миколу). Свити, что здесь происходит?

Былкин. Ха-ха, свити. Скажи ему, сладкая, что я вызываю его на дуэль.

Надежда. Фил, этот ненормальный хочет с тобой стреляться.

Филипп. Стреляться?

Надежда. Ну да, стреляться на дуэли. Знаешь, как в девятнадцатом веке. Из пистолетов.

Филипп. Из пистолетов? Но я не могу стреляться.

Надежда (готовая разочароваться). Ты боишься умереть ради любимой женщины?

Филипп. Я не бою умереть ради, но если я буду раненый, моя медицинская страховка не будет это заплатить.

Былкин. На этот счет не беспокойся, раненым ты не будешь. Я охотник, я вырос в тайге, с тридцати шагов попадал белке в глаз.

Филипп. А что я буду делать с один глаз?

Былкин. Ты ничего не будешь делать, ты будешь в гробу лежать.

Филипп. Это тоже невозможно, тогда моя кузина Кэрол не получит за меня жизненная страховка.

Былкин. Еще одна отговорка.

Микола. Скажи прямо, ты отказываешься стреляться?

Филипп. Я не отказываю, но я должен посоветовать моего адвоката.

Входит Клава.

Клава. Папа, мама, я пришла вам сказать, вы только не удивляйтесь, не пугайтесь, но, в общем, короче — я выхожу замуж.

Былкин. Ха-ха! Вот дурдом. Ни за кого ты не выходишь.

Клава. Почему?

Былкин. Потому что твоя мать за него выходит.

Клава. Пап, ты еще не похмелился?

Былкин. Не веришь? Вот и я не сразу врубился. Тем не менее пусть скажет сама.

Клава. Мам, что он говорит?

Надежда (смущенно и тихо). Он говорит…

Клава. Он говорит, что ты выходишь замуж. За кого? (Надежда указывает пальцем на Филиппа, который тоже смущен.) Ты выходишь за Фила? Он женится на тебе? И ты бросаешь папу, чтобы выйти замуж за дочкиного жениха? Вот где бред так бред!

Начинает истерически хохотать и выскакивает из комнаты.

Надежда. Клавуся, я тебе все объясню.

Бежит за дочерью.

Филипп. Свити!

Бежит за Надеждой.

В комнате остаются Былкин и Микола.

Былкин. Вот тебе и дуэль.

Микола. Ладно, як шо не хочет дуэль, мы шо-то другое устроим. Вы зимой шо на голову натягуваете?

Былкин. Ну, шапку вязаную надеваю.

Микола. Очень хорошо. Давайте шапку. (Берет шапку, ножницы, вырезает две дырки.)

Былкин. Что ты делаешь? Зачем портишь головной убор?

Микола. Не порчу, а приспосабливаю. (Вырезал дырки, натянул шапку на глаза, получилась маска.) Ну как, узнаете? Другая шапка есть?

Былкин. Есть, старая (подает Миколе вторую шапку. Тот опять вырезает дырки). А зачем все это? Банк, что ли, грабить?

Микола. Навроде того. Вы голос менять умеете?

Былкин. А что?

Микола. Ну могли бы вы говорить таким голосом: бу-бу-бу-бу-бу?

Былкин. Бу-бу-бу-бу.

Микола. Чудово!

Былкин. А что я должен буду говорить?

Микола. А вот так и бубукайте.

Былкин. Ничего не понимаю.

Микола. Поймете.

Звонок. Микола, сняв маску, открывает дверь. Перед ним человек с головой так забинтованной, что лица не видно. Только прорези для глаз и рта.

Микола (от неожиданности отпрянул назад). Вы кто?

Немилов. Это я.

Микола (пристально вглядывается). Шо-то я вас не признаю. Вадик? Тебя из больницы выписали?

Немилов. А что, страшный?

Микола. Страшный. Но ты нам такой и нужен. Будешь третьим.

Картина шестая

Филипп в комнате один. Собирает чемодан. Он в хорошем настроении. Складывая вещи, напевает известную американскую песенку:

My Bonny is over the ocean,My Bonny is over the seа…

Дверь распахивается, в комнату врываются двое в масках и один забинтованный.

Крики. Стоять! Лицом к стене! Руки за голову!

Филипп (все исполняет, но при этом возражает). What is the matter? Я делаю протест! Я американский ситизен. Вы не имеете прав! Я требую америкэн консул.

Былкин. Бу-бу-бу-бу!

Микола заходит сзади, снимает с себя маску и надевает на Филиппа, но дырки для глаз оказываются на затылке. Филиппу связывают руки за спиной. После чего берут его под руки и начинают водить по сцене. По ступенькам спускаются в зал, проводят пленника перед сценой, опять поднимаются на сцену. Включают вентилятор. Дуют им Филу в лицо, делают вид, что выводят его на улицу.

Микола. Что-то ветрено сегодня.

Немилов. Ничего, с ветерком и поедем.

Сажают пленника в канцелярское кресло на роликах и привязывают к нему. Микола несколько раз хлопает дверцей шкафа, как будто захлопывает дверцы автомобиля.

Немилов. Поехали.

Микола возит кресло по сцене, делая резкие повороты, изображая крутую езду.

Филипп. Куда вы меня везете?

Микола. Молчи!

Былкин. Бу-бу-бу!

Филипп. О бой, если ты существуешь, спаси меня! Хелп ми!

Микола еще резче возит Филиппа по сцене, делая крутые виражи.

Наконец останавливаются. Микола выпускает Филиппа из воображаемой машины, водит по сцене, они спускаются вниз, проходят перед сценой от одной кулисы к другой. Опять поднимаются. Тем временем Былкин и Немилов поработали с интерьером, кое-что переставили, чтобы создать незнакомую обстановку. Филиппа пересаживают на табуретку. Перед ним ставят небольшой стол. С настольной лампой на шарнирах. Сильный луч направляется на Фила. Микола, подойдя сзади, быстро сдергивает с Филиппа и надевает на себя шапку, но совместив дырки с глазами.

Немилов (хриплым голосом). Мистер Филипп, объявляю вам, что вы похищены группой движения «Мир против мира». Вам, надеюсь, очень страшно.

Филипп. О нет!

Немилов (удивленно). Не страшно? Почему?

Филипп. Потому что я имею страховку от киднеппинг.

Немилов. И на какую сумму у вас страховка?

Филипп. Сто тысяч.

Немилов. Сто тысяч — это хорошо, но мало.

Филипп. Сто тысяч мало?

Немилов. Мы требуем полмиллиона.

Филипп. Но у меня нет такие деньги.

Немилов. Ничего, продадите ваш белый «биэмдаблъю».

Филипп. Но белый «биэмдаблъю» не мой. Я взял его в лизинг.

Немилов. А дом?

Филипп. За дом я имею еще моргидж платить. Если вы его взяли, вы должен будете тридцать лет выплачивать моргидж.

Микола. Вот гад, усе предусмотрел.

Немилов. А как же. Американец. Хорошо. Последнее условие: сто тысяч, или вы подписываете бумагу, что отказываетесь жениться на Надежде Тимофеевне Былкиной.

Филипп. О нет, это я не буду подписывал.

Немилов. Будешь, будешь. Если не будешь, мы тебя убьем.

Филипп. Это я не бою.

Былкин. Ты не боишься? А когда тебя на дуэль вызывали, дрожал, как овца.

Филипп. На дуэл я дрожал, как овца, потому что страховка не будет платил за дуэл. А за убойство страховка будет платил очень много деньги. Очень много! (Смеется.)

Немилов. Что тебе деньги? Ты их все равно не увидишь. Ты умрешь.

Филипп. О, я умру за лав, за любов. Вы думаете, что все американы думают толко про деньги. Но я веру в любов!

Входит Надежда.

Надежда. В чем дело, что тут происходит?

Филипп. О свити! Какой я радый, что я тебя опять вижу! Меня сейчас будут убить, но я еще вчера послал имейл своему адвокату. Когда меня будут убить, он отдаст тебе мой белый «биэмдаблъю». Ты будешь заплатить лизинг, это немного, а страховка будет заплатить тебе за убойство.

Надежда. Что ты плетешь? Мне не нужна твоя страховка и не нужен твой «бимбимбию». Мне нужен ты.

Филипп. О, как я радый этого слышать!

Надежда. А вообще, что случилось?

Филипп. Ничто особенное, только они сделали мне киднеппинг и хотели взять мои деньги. Я согласил дать им мои деньги, но они хотели, чтобы я отказал от тебя. Я не могу отказал от тебя.