Владимир Войнович - Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль

Былкин. Некоторые уже достигли. Садитесь, Софья Гавриловна. Вам водки?

Софья Гавриловна. Спасибо.

Былкин. На здоровье. (Наливает.) Кому еще водки? Гена?

Коблов. С удовольствием.

Былкин (Прахову). Тебе?

Прахов. Охотно.

Былкин. Дорогому гостю. (Пытается налить.)

Филипп (закрывает рюмку рукой). Ноу, спасибо.

Былкин. Вино? Надь, передай вино.

Филипп. Ноу.

Былкин. А что? Виски, джин?

Филипп (Былкину). Имеете молоко?

Былкин (думая, что ослышался). Что?

Филипп. Я имею на вид молоко. Такое белое, от корова.

Былкин. Молоко? От корова?

Филипп. О, да, я не пью никакой алкогол.

Коблов. А что, чем-то болен?

Филипп. О, нет, я здоровый. Потому что не пью алкогол и делаю джогинг. Каждое утро сорок минут джогинг, душ, омлет, овсяный поридж и никакой алкогол. Мне мамушка сказала, что пить алкогол вредно для печень.

Коблов. А где ваша мамушка сейчас?

Филипп. Она умерла два лета назад.

Коблов. Много пила или курила?

Филипп. О нет. Совсем не пила. Не курила.

Коблов. Вот видите, как вредно не пить и не курить. Так что давайте выпьем. (Пытается налить Филиппу.)

Филипп (твердо). Ноу. (Прикрывает рюмку рукой.)

За столом установилось недоуменное молчание. Все смотрят на Филиппа. Он не понимает, в чем дело. Начинает осматривать свою одежду, проверяя, все ли в порядке.

Былкин (стукнул ладонью по столу). Все. Мне это, в конце концов, надоело. (Произносит бессвязную речь.) Что это такое? Приехал знакомиться с невестой. И сразу то ему не то и это не это. Невеста худая, платить будет карточкой, водку не пьет, потому что ему вредно. А мы русские свиньи, нам ничего не вредно, и печени у нас нет.

Филипп. Я не понимаю, что он говорит.

Прахов. Он говорит, что вы должны уважать обычаи страны, в которую приехали, и хозяев, которые вас пригласили.

Филипп. О’кей, о’кей! Я буду выпить! Немного. Э литтл.

Микола. Э литр.

Филипп. Чуть-чуть.

Былкин. Ладно, договорились. Будем здоровы!

Володя. Мир — дружба! (Поворачивается к Филиппу.) До дна надо пить. Пей до дна! Пей до дна! (Все присоединяются, хором.) Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна! Вот молодец! Ура!

Надежда (подбегает к Филиппу). И сразу же закусить. Вот вам картошечка с селедочкой…

Филипп. О, углеводы, калории…

Надежда. Студенечек откушайте.

Филипп. Холестерол.

Надежда. А я вам дам таблеточку. «Зокор» примете, водичкой запьете — и никаких бляшечек. Кушайте, кушайте.

Былкин. Между первой и второй перерывчик небольшой. Теперь за Клаву.

Былкин (наливает Филиппу. Тот пытается закрыть рюмку рукой. Былкин угрожающе). Что, за Клаву не выпьешь?

Филипп (торопливо). О’кей, о’кей.

Володя. Мужчины пьют стоя.

Надежда. Язычок с хренчиком. Кушайте.

Былкин. А за Клавину маму кто посмеет не выпить?

Филипп пытается уклониться, но Прахов его подталкивает.

Володя. Мужчины пьют стоя!

Коблов. Друзья мои, за Россию! За то, чтоб она была сильной, крепкой.

Немилов. И чтоб все нас любили.

Коблов. И боялись.

Володя. Мужчины пьют стоя!

Звон бокалов, стук вилок и ножей.

Клава. Потрясающий холодец. Мам, меня научишь?

Надежда. Это проще простого. Берешь рульку свиную, шесть ножек…

Микола (сам себе). Надо же, шо москали придумают. Я никогда не бачил шестиногой свиньи.

Надежда. …четыре хвостика…

Микола. И с четырьмя хвостами не видел.

Надежда. …промываешь в проточной воде, закладываешь в кастрюлю…

Прахов (Миколе). Вот ты не знаешь, а я тебе скажу, что русские изобрели электрическую лампочку, паровоз, воздушный шар, самолет, парашют, радио, телевидение и поисковую программу Гугл.

Микола. Та шо вы все — русские, русские. А на самом-то деле русские и не нация вовсе, а так, прилагательное. Украинец — существительное. И немец, и американец, и француз, и уси остальные. И только русский — прилагательное, потому шо отвечает на вопрос «Какой?».

Прахов. Плевать. Зато мы создали вон какую империю. И Киев ваш основали.

Микола (иронически). Это я слыхал. И Киев, и Рим, потому что этруски — это русские.

Прахов. Потому что Киевская Русь.

Надежда (Клаве). И чесночок обязательно, но это потом, когда уже все…

Коблов. А я как православный человек…

Володя. В ранге министра…

Коблов. …решительно против абортов и тем более, против суррогатного материнства.

Немилов (он уже захмелел). Не жалею, не зову, не плачу…

Надежда. И не плачь. Почитай лучше что-нибудь из Пушкина.

Микола. А шо Пушкин? Наш Шевченко не хуже. А Леся Украинка, Панас Мирный, Микола Гоголь…

Прахов. Ну, Гоголь-то русский писатель.

Микола. Ага, русский. И Тарас Бульба русский, и Хома Брут русский.

Прахов. А для меня Севастополь был и остается городом русской славы.

Софья Гавриловна. Я член КПСС с 1940 года и имею правительственные награды.

Былкин. А теперь за маму Клавиной мамы…

Володя. Мужчины пьют стоя!

В это время в углу начинается потасовка. Микола дерется с Праховым.

Былкин (кидается разнимать). Да что это такое! Стоп, мужики, вы что, сдурели?

Дерущиеся неохотно отходят друг от друга.

Клава. Ребята, вы что?! Совсем с ума сошли? Чего не поделили?

Прахов (держась за разбитый нос). Просто потешились.

Клава (Миколе). Ты из-за меня подрался?

Микола (трогая подбитый глаз, смущенно). Та не.

Клава (разочарованно). А из-за чего же?

Микола. Из-за Черноморского флота.

Коблов. Выпьем за наш Черноморский флот!

Володя. Мужчины пьют стоя!

Все, включая Филиппа, пьют.

Надежда. А овсяный кисель — совсем просто. Берешь трехлитровую стеклянную банку…

Дальше мы видим ускоренную, как в кино, картину.

Прахов. За женщин!

Володя. Мужчины пьют стоя! (И дальше тост за тостом.)

Немилов. За Сонечку Мармеладову!

Володя. Мужчины пьют стоя!

Немилов. За старуху-процентщицу!

Володя. Мужчины пьют стоя!

Филипп (уже пьяный, охотно продолжает). За мамушку! Мужчины пьют стоя! (Вскакивает, выпивает, садится.) За папушку. (Вскакивает, выпивает, садится.) За Клавушку! Мужчины пьют стоя!

В соответствии с классическим анекдотом роняет голову в салат. Гулянка продолжается.

Клава. А что это мы гуляем без музыки? Мама, где твой баян?

Надежда. Да ладно, какой там баян. Включай технику.

Клава включает магнитофон. Танцуют танго. Былкин с Надеждой, Володя с Клавой. Коблов постукивает ладонью по столу, Немилов в такт музыке мотает головой.

Клава. Володя, вы здесь единственный, кто не сделал мне предложения. Что вас во мне не устраивает? Рост? Вес? Объем? Разрез глаз? Размер груди?

Володя. В вас меня все устраивает. Кроме половой принадлежности.

Клава. А-а. (Напевает.) «А шарик вернулся, а он голубой…» Вот я и говорю: как встретишь нормального на вид мужика, обязательно окажется гомиком. А как же вас держат на государственной службе? Куда господин Коблов смотрит?

Володя. А туда же и смотрит. Разве вы не поняли, что нас с ним что-то объединяет?

Клава. Как же, я видела по телевизору, он выступал против гомосексуализма. Говорит, будем решительно искоренять.

Володя. Потому и говорит, чтобы самого не заподозрили.

Звучит «Осенний вальс». Теперь Немилов приглашает Клаву, Филипп проснулся, пригласил Надежду. Обнимает ее для танца и вдруг издает непроизвольный стон.