Александр Шаргородский - Пардон
ЖЕНА. Он не слезает с Доски Почета…
МУЖ. Она тоже.
(Музыка кончается).
БАБУШКА. Прошу к столу…
ПОСТОЯЛЕЦ. Спасибо большое, но я очень занят.
БАБУШКА. A la fourchette.
ПОСТОЯЛЕЦ. Завтра должен сдавать… (направляется к двери).
БАБУШКА. C`est dommage.
МУЖ. Э-э… Я кую…
ЖЕНА. Я не слезаю…
(Но дверь уже захлопнулась).
МУЖ. Не хочет слушать!..
ЖЕНА. Ну, конечно, он уже написал…
БАБУШКА. Как говорил палач в одной из бессмертных пьес: «Выше голову!»
МУЖ (вдруг). Ну, что же… Ничем не поможешь. Уже поздно… надо идти спать.
(Все неожиданно соглашаются)
БАБУШКА. Да, да… Спокойной ночи…
МУЖ. Спокойной ночи, мама.
ЖЕНА. Спокойной ночи!
(Выключают свет и расходятся по своим комнатам, которых не видно. На сцене — темно… Минуту-другую… Но вот из всех дверей показываются три тени, бесшумно движущиеся в сторону комнаты Постояльца. У самой двери они сталкиваются, возможно лбами. Раздается крик).
БАБУШКА. А-а!!! Кто здесь? (зажигает свет).
МУЖ. Мама, это я…
ЖЕНА. И я…
МУЖ. Что вы тут делаете, мама?
БАБУШКА. Мне показалось, что горит свет.
ЖЕНА. Странно, мне тоже… А ты?
МУЖ. Я услышал крик мамы и выскочил, как угорелый. Мама, нельзя так кричать!.. Спокойной ночи.
ЖЕНА. Спокойной ночи.
БАБУШКА. Bonne Nuit.
(Снова гаснет свет, снова все расходятся. И сразу же из комнаты мужа выскальзывает тень. Она подходит к комнате Жены, поворот ключа — дверь закрыта. Та же процедура у комнаты Бабушки. Затем тень появляется у дверей Постояльца и робко стучит).
ПОСТОЯЛЕЦ. Да, да…
МУЖ. Извините… Не спится… Зашел на огонек…
ПОСТОЯЛЕЦ (убирая бумаги). Прошу вас…
МУЖ. Если позволите (садится в кресло). Простите, что потревожил, но я так взволнован…
ПОСТОЯЛЕЦ. Что-нибудь случилось?
МУЖ. Я сегодня девочку спас.
ПОСТОЯЛЕЦ. Что вы говорите?
МУЖ. Из проруби… Прямо из нее… Шел с ученого совета, смотрю — головка торчит…девичья… Ну, я — бултых, спас — и домой. (Долго, надрывно кашляет).
ПОСТОЯЛЕЦ. Вы простыли?!
МУЖ. Не впервой… Только вы не проговоритесь — я ведь дома даже не сказал… Уложили бы сразу… А студенты?.. Я ведь уже двадцать седьмой год кую кадры отечественной, а в последние годы и зарубежной науки. Мои птенцы разлетелись во все уголки, а один даже, теперь это можно сказать, имел прямое отношение…
ПОСТОЯЛЕЦ. Вы говорили…
МУЖ. А к чему — не говорил?
ПОСТОЯЛЕЦ. Нет.
МУЖ. Слава богу, об этом еще рано… Или субботники — ведь ни одного не пропустил… Возьмешь с каким-нибудь аспирантом бревно, положишь на плечо и несешь, и несешь куда-нибудь… Причем всегда выберешь конец потяжелее. Им ведь еще защищаться надо, а я — привык, с детства… Вначале рассыльный у нэпмана, затем рудники, шахты, обвалы… Потом рабфак. С рабфака, пареньком, бежал в Испанию. Это же почти обо мне: «Я хату покинул…» Поймали в Таганроге… Сказали: «Вы здесь нужнее!». С тех пор никуда не выезжал…. Все время на кафедре, среди своих, близких мне людей. А люди у нас — замечательные! Не представляю, как бы жил без них… Очень люблю семью. Я уж не говорю, что тоскую, когда уезжаю, а вот даже здесь иногда сидишь на работе и тоскуешь, и тоскуешь по своим… У вас такого не бывало?
ПОСТОЯЛЕЦ. Я — не женат.
МУЖ. Вот, в общем, и вся жизнь. (Долго, надрывно кашляет).
(Из комнаты Бабушки раздается вначале тихий, затем усиливающийся стук).
ПОСТОЯЛЕЦ. Что это?
МУЖ. Соседи гвозди забивают… И вы не поверите — совершенно не волнуют женщины. Чужие… Ну, абсолютно… Даже молоденькие…
ПОСТОЯЛЕЦ. Интересно… Еще относительно молодой мужчина и…
МУЖ. Вот иногда идешь по улице и только и делаешь, что отворачиваешься. Просто шея начинает болеть… Особенно весной. Иногда сам удивляешься — святой! Лаборантка на кафедре — ну, мадонна… Спросите: я взглянул на нее хоть раз? Наденька, подайте микроскоп, Наденька, выключите реостат, Наденька — то, Наденька — се, и все!..
ПОСТОЯЛЕЦ. Понятно!
МУЖ. Вот, в общем, и вся жизнь. (долго, надрывно кашляет). Я надеюсь, что кое-что из рассказанного вам должно пригодиться…
ПОСТОЯЛЕЦ. Вряд ли. Простите, я должен работать.
МУЖ. Я вас понял… (Снова раздается стук). Ну и соседи — маму разбудят. Пойду, успокою… Извините! (Выходит. Входит в большую комнату). Мама, спите, мама, отдохните, вы устали, что вы стучите? Вы не даете мне заснуть.
БАБУШКА. Жорж, меня кто-то закрыл…
МУЖ (незаметно открывая). Вам это приснилось, мама. Толкните сильнее.
БАБУШКА (выходя). Ты прав, как всегда.
МУЖ. Куда вы, мама?
БАБУШКА. Право, Жорж, это невоспитанно…
МУЖ. Pardon, маман… Спокойной ночи.
БАБУШКА. Спокойной ночи.
(Муж скрывается, бабушка прямиком направляется к двери Постояльца).
БАБУШКА (стучась). Можно, друг мой?
ПОСТОЯЛЕЦ. Пожалуйста. (Убирает листки).
БАБУШКА. Не спится. Нахлынули воспоминания. Одно обгоняет другое…
ПОСТОЯЛЕЦ. Простите, я должен кончить работу.
БАБУШКА. А вы работайте, не обращайте внимания. Я не помешаю… Когда я выходила на авансцену — царь вставал… И так стоял, пока я не уходила со сцены… А сейчас в метро я стою, — а все сидят… Ну, да ладно… Что мы там играли до революции? — провинциальных дамочек да кокоток… Я вам скажу честно, — во всем блеске мой драматический талант раскрылся только после… Революцию я приняла сразу и безоговорочно. Мне предлагали Константинополь, Стамбул, Париж… Но я — осталась… И никогда об этом не жалела. Вы слышите — никогда!
ПОСТОЯЛЕЦ. Я слышу…
БАБУШКА. Сто шесть ролей… Любовь Яровая, Машенька в «Нашествии», арбузовская «Таня», «Чапаев».
ПОСТОЯЛЕЦ. Как?!!
БАБУШКА. Анку… Роль давалась тяжело. Пришлось изучить английский пулемет…
ПОСТОЯЛЕЦ. Вы так много видели…
БАБУШКА. Не бойтесь, mon amie, я ничего не унесу с собой… Я выступаю перед пионерами и школьниками. Я желанный гость в рабочих общежитиях, а металлурги одного прославленного комбината избрали меня даже почетным литейщиком… Все, что видела, непосредственной участницей чего была — все рассказываю им… Ведь уже мало осталось нас, кто был лично знаком со Станиславским, кто непосредственно танцевал с Вахтанговым, кого любил… Саксаганский.
ПОСТОЯЛЕЦ. Вас любил Саксаганский?
БАБУШКА. Тише!..
(Раздается стук, уже из комнаты Жены).
БАБУШКА. Что за стук?
ПОСТОЯЛЕЦ. Соседка… Гвозди забивают.
БАБУШКА. Qnel bordel! Так вот, когда я дала согласие играть Медею…
(Тут выходит Муж. Он подходит к двери Жены. Действие в обеих комнатах происходит одновременно).
МУЖ. Что вы все стучите, вы не даете мне заснуть…
БАБУШКА. …Я как раз была влюблена в Онежского-Свирского, моего будущего мужа.
ЖЕНА. Гера, меня кто-то закрыл.
ПОСТОЯЛЕЦ. Позвольте, в вас же был влюблен Саксаганский…
МУЖ (незаметно открывая дверь). Тебе это приснилось… Толкни сильнее!
БАБУШКА. Да, но как в актрису.
ЖЕНА (открывая). Действительно, открыто…
БАБУШКА. Ах, как я обожала своего мужа!
МУЖ. Ты куда собралась?
БАБУШКА. Он умер на сцене.
ЖЕНА. Честное слово, Гера, это невоспитанно.
ПОСТОЯЛЕЦ. Во время спектакля?
МУЖ. Pardon. Спокойной ночи.
БАБУШКА. На репетиции…
ЖЕНА. Спокойной ночи (и прямиком к двери Постояльца).
БАБУШКА. Возможно, это вам неинтересно — какие-то воспоминания старой актрисы… Я просто хочу, чтобы вы знали — всю себя я отдала театру.
ПОСТОЯЛЕЦ. Простите, мне завтра сдавать работу.
БАБУШКА. А жаль… Извините. Доброй ночи.
(Выходит и сталкивается нос к носу с Женой).
БАБУШКА. А-а-а!!! Кто тут?
ЖЕНА. Мама, это я… Что ты тут делаешь?
БАБУШКА. Право, это невоспитанно… Я просто ошиблась дверью… А ты?..
ЖЕНА. Право, мама… Я тоже…
БАБУШКА. Pardon. Спокойной ночи (уходит).
ЖЕНА. Спокойной ночи. (Идет к другой двери, затем сворачивает, стучится в дверь Постояльца).
ПОСТОЯЛЕЦ (работает не поднимая головы). Кто там? В чем дело?
ЖЕНА. Извините. Радостью хочу поделиться…
ПОСТОЯЛЕЦ. Именно сейчас?
ЖЕНА. Не терпится. Мы ведь отчет сдали на три дня раньше срока, что по сравнению с тем же кварталом прошлого года в три и четыре десятых… (пытается заглянуть в бумаги Постояльца, но ничего не видит).
ПОСТОЯЛЕЦ. Чего?..
ЖЕНА. Раза… Вы можете не поверить, но я ведь уже в марте тысяча девятьсот семьдесят седьмого года…
