Странная смерть Европы. Иммиграция, идентичность, ислам - Дуглас Мюррей
Фактические детали оставались такими же тревожными и плохо организованными, как и прежде. В сентябре 2016 года, через месяц после моего последнего пребывания на Лесбосе, мигранты, находившиеся в Мории, сожгли лагерь. Искрой могло послужить практически все, что угодно. Люди оставались там почти полгода, пока другие европейские страны, которые все еще настаивали на важности спасательных миссий, закрывали свои границы и оставляли Грецию разбираться с последствиями спасения. Среди обитателей лагеря ходили слухи о скорой репатриации в Турцию. Другие говорили, что беспорядки, приведшие к поджогу лагеря, были вызваны ссорами из-за очередей за едой. Причиной могло стать как это, так и разгоревшееся межэтническое насилие. На видео, снятом в момент поджога лагеря, слышны крики "Аллаху Акбар".
Через неделю после сожжения Мории я снова был в Германии. Повсюду были видны последствия прошлогоднего решения канцлера. По телевидению показывали комедийные шоу с участием мигрантов, которые развлекали небольшую аудиторию немцев перед камерами. Мигранты придавали потоку человеческое лицо, а их зрители отчаянно приобщались к этому зрелищу. Но телезвезда не была реальностью для подавляющего числа новоприбывших. В подвале одной евангелическо-лютеранской церкви в пригороде Берлина я обнаружил 14 беженцев, живущих на двухъярусных кроватях . Все мужчины в возрасте около двадцати лет, в основном из Ирана, приехали в 2015 году. Один из них признался, что заплатил 1200 долларов за переправу через море в Грецию и сначала добрался до Норвегии, но там ему не понравилось. Эти люди заявили, что приняли христианство, поэтому церковь предоставила им кров. Хотя их утверждения могли быть искренними, бизнес по обращению в христианство к этому времени превратился в хорошо известную шумиху. Заявление об обращении в христианство практически гарантировало, что прошение о предоставлении убежища будет удовлетворено.
В Бундестаге у меня была возможность поговорить с членом парламента, который был главным сторонником канцлера Меркель и ее позиции во время кризиса. Он представил проблему как исключительно бюрократическую. Например, нехватка жилья - это "не катастрофа, а задача". Как страна может обеспечить лучшую интеграцию? В настоящее время мигранты получают 60 часов курсов по изучению немецких ценностей. Депутат считает, что это количество следует увеличить до 100 часов. Самым поразительным, как я уже много лет слышу в Германии, было его убеждение, что проблемы возникают именно у немецких граждан. По его словам, те, кто обеспокоен переменами в своем регионе, "проводят слишком много времени в блогах и недостаточно времени в реальности". А когда его спросили о преступной деятельности мигрантов, он разгрузил свое мнение о том, что "беженцы менее преступны, чем средний житель Германии".
Что касается приема одного миллиона человек за год, то, по словам члена парламента, это "не такая уж большая проблема". Представьте себе, - сказал он в какой-то момент, - что в этой комнате сидит 81 человек, и тут раздается стук в дверь. Оказалось, что кто-то говорит нам, что если он останется в коридоре, то его убьют. Что мы делаем? Конечно, мы впустили его. А что делать, задался я вопросом, если после того, как в комнату впустили 82-го человека, в дверь снова постучали. Нужно ли впустить и 83-го человека? Конечно, говорит депутат. Кажется, нет такого момента, когда дверь нельзя продолжать открывать. Поэтому мы меняем направление. В 2015 году Германия отдала приоритет прошениям сирийцев о предоставлении убежища. Почему, - спросил я, повторяя слова афганцев на Лесбосе, - приоритет должен быть отдан сирийцам? Почему бы Германии также не сделать приоритетным въезд афганцев в Германию. А как насчет других? Несомненно, ситуация в Эритрее и многих других странах Африки была плохой. А как насчет людей с Дальнего Востока, из Бирмы, Бангладеш и других стран? Почему бы Германии не сделать приоритетным привлечение и этих людей?
Парламентарий все больше раздражался по поводу того, что он явно считал теоретическим моментом. Эта ситуация, настаивал он, не была реальной и поэтому не требовала ответа. Кроме того, люди больше не приезжали в Германию в таких количествах, поэтому не было необходимости рассматривать подобные сценарии. Это был - должен признать - молниеносный момент во всех моих путешествиях. Ведь этот немецкий депутат, выступавший в конце 2016 года, должен был знать то, что должен знать любой человек, читающий газету, а именно: поток мигрантов замедлился не потому, что в них возникла потребность. Он замедлился потому, что правительства Европы - и в частности правительство Германии - изменили факты на местах. Если и была причина, по которой в 2016 году число мигрантов сократилось на несколько сотен тысяч по сравнению с предыдущим годом, то она заключалась в двух вещах. Во-первых, из-за сделки, которую ЕС (во главе с правительством Германии) заключил с турецким правительством в начале года, заплатив туркам за то, чтобы они удерживали мигрантов внутри своей страны и не позволяли судам отправляться в Грецию. А во-вторых, потому что, в одних случаях тихо, а в других - более шумно, границы Европы снова стали укрепляться. И не все эти решения не поощрялись немцами. Особенно полезным для немецкого правительства было усиление контроля на границе с Македонией: оно создало узкое место для мигрантов, прибывших в Грецию, но не дало им возможности в таком количестве, как годом ранее, устремиться в Германию или за ее пределы.
Не удовлетворившись его казуистикой, я надавил на своего депутата. Он должен знать, и его коллеги должны знать, что причина уменьшения потока заключается в этих двух факторах. Если бы Германия действительно так заботилась, как она утверждает, обо всех угнетенных, осажденных и измученных войной людях в мире, то существовали бы очевидные решения их бедственного положения. Германии не нужно было заставлять Грецию расплачиваться. Почему бы Германии не задействовать флот самолетов, чтобы доставлять мигрантов с греческих островов и доставлять
