Соблазнение - Лорейн Хит
Если раньше у него и были какие-то сомнения относительно новой барменши, то теперь их не было. Он не знал, почему она оказалась в Уайтчепеле, но знал, что ее кровь была такой голубой. И будь он проклят, если станет умолять ее помочь ему.
Уставившись на два соверена, Алтея осторожно взяла один.
— Они оба для тебя, — сказал Роб, бросив влажную тряпку на стол и начав протирать поверхность.
— Зачем ему оставлять мне два соверена?
Чтобы продемонстрировать щедрость, которой он одарит ее, если она примет его предложение
— Зачем ему вообще что-либо нам давать? — спросил Роб.
— Сколько он дал тебе сегодня вечером?
— Два.
Он не выделял ее, и это заставило ее почувствовать себя немного лучше. Сегодня вечером он остался за пару минут до закрытия. Она несколько раз ловила его на том, что он смотрит на часы, как будто ему не терпелось заняться своими делами. Почему же тогда он оставался здесь так долго?
Почему его пристальный взгляд оставался прикованным к ней? Он не ухмылялся и не пялился, но довольно тонко наблюдал за происходящим. Она сомневалась, что кто-нибудь, наблюдавший за ним, мог бы точно определить, к чему было приковано его внимание, но с момента его появления она чувствовала себя так, словно нежнейшие пальцы нежно ласкали ее щеки или высвобождали непослушные пряди волос из узла, заколотого на затылке.
Когда он подал знак принести третью порцию виски, она была уверена, что он собирается еще раз затронуть тему своего предложения, и на кончике ее языка вертелся язвительный ответ, который заставил бы два других ее отказа показаться чрезвычайно вежливыми. Но он не произнес ни единого слова ни пока она ставила его бокал на стол, ни после. Он просто изучал ее, как будто мог заглянуть в ее душу и обладал способностью копаться в ней, выискивая и раскрывая все ее секреты.
Она была совершенно уверена, что ее щеки покраснели под его взглядом, и она сожалела, что у нее не было возможности отказать ему еще раз. С большинством джентльменов, после того как они сделали зловещее предложение о том, что они хотели бы с ней сделать, они не сдавались, пока спиртное не заставляло их валиться под стол. Его предложение было первым, которое она получила еще до того, как джентльмен сделал глоток алкоголя, и это сделало все еще хуже, потому что она не могла отмахнуться от него, потому что он просто выпил слишком много и потерял способность рассуждать здраво. Он был в здравом рассудке. Было больно, что он считал ее кем-то, настолько недостойным его уважения.
Какое это имело значение? Гриффит предупредил ее, что, если она займет здесь должность, ей придется иметь дело с непристойными комментариями и непристойными предложениями. Она перепробовала две другие профессии, прежде чем обратиться к служанке в таверне. Как швея, ее уровень мастерства был таков, что ее швы редко соответствовали стандарту качества, на котором настаивали за небольшую плату, которую ей предлагали. Ее пребывание в бакалейной лавке было таким же разочаровывающим. Владелец часто случайно задевал ее или клал руку ей на талию. Когда он “случайно” задел ее грудь, она оказалась уволенной, потому что “случайно” ударила его по лицу.
Хотя ей было наплевать на нежелательное внимание здесь, по крайней мере, зарплата была лучше, чем в других местах. Другие профессии могли бы быть более приемлемыми, и она лучше подходила для них, но никто из аристократии не собирался нанимать ее в качестве гувернантки или компаньонки, особенно после того, как действия ее отца превратили членов ее семьи в изгоев.
Когда все было прибрано, а заведение плотно закрыто на ночь, она последовала своему обычному распорядку и вышла на улицу. Разочарование захлестнуло ее, потому что Гриффита нигде не было видно… снова. Что, черт возьми, он делал, что стало причиной его опоздания? Если это убьет ее, она выведает у него ответ, когда он появится.
Решив, что ожидание подвергает ее такой же опасности, как и прогулка, она вынула кинжал из ридикюля и быстрым шагом направилась домой. У нее снова возникло то теплое ощущение, как будто кто-то обхватил рукой ее затылок. Не останавливаясь, она развернулась и пошла назад, прищурившись вглядываясь в темные тени. Она никого не видела, но все равно чувствовала, что за ней наблюдают.
Развернувшись, она ускорила шаг и крепче сжала оружие. Конечно, она могла столкнуться с Гриффитом в любой момент. Даже извозчику она будет рада. Она могла бы использовать часть монет, которые получила сегодня вечером, чтобы добраться домой.
Оглянувшись через плечо, она ничего не увидела, ничего не услышала. Вероятно, это была просто паранойя с ее стороны после всех предупреждений Гриффита. Он не хотел, чтобы она работала по ночам, но это была единственная должность—
Внезапно чья-то рука схватила ее за запястье, впиваясь в нежную плоть, и чья-то рука с силой обвилась вокруг ее талии. Издав леденящий кровь крик, когда ее затащили в темный переулок, она вслепую ударила кинжалом, вздрогнув, когда он попал в цель.
— Ты, сука! Ты порезала меня!
Кирпичная стена врезалась ей в затылок, и боль рикошетом прошла сквозь нее. Вспышки яркого света плавали вокруг нее. Ее ноги потеряли упругость, и она медленно заскользила вниз, вниз, вниз…
С большого расстояния, где-то за пределами того места, где она существовала, она услышала рычание, за которым последовал гулкий хруст раздавливаемой кости. Ворчание. Шаги.
Большая рука нежно обхватила ее голову.
— Останься со мной, Красавица, останься со мной.
В его тоне отразилось отчаяние, и она очень хотела последовать его требованию, но забвение манило, отказываясь быть отвергнутым.
Глава 3
Первое, что заметила Алтея, было окружающее ее тепло, отсутствие холода, который так долго был ее неотъемлемой частью. Затем на нее обрушился сильный аромат розы, от которого у нее заслезились глаза. Кто-то попеременно похлопывал ее по тыльной стороне ладони и потирал ее.
— Вот и все, милая, давай. Проснись.
Женский голос был грубым и хриплым, напоминающим голос человека, который провел много времени в кашле.
Открыв глаза, она увидела лицо женщины, которая, по ее мнению, была на несколько лет старше ее собственных двадцати четырех лет, с огненно-рыжими волосами. Изумрудные глаза женщины сверкнули, и ее улыбка обнажила один передний зуб, перекрывающий другой. Ее доброе выражение лица предлагало отпущение грехов, как у пастушки, привыкшей принимать заблудших ягнят.
— Вот так, вот
