Свора певчих - Даша Игоревна Пар
– До него – я была никем, – мягко объяснила Реми, глядя на огонь. – Идя по улице, была как все. А теперь даже из дома не выйдешь – смотрят вслед. Наблюдают. Везде – под перекрёстным огнём, под прицелом. И так до конца дней. Эти глаза – как маяк, как мишень для каждого. Хочется слиться с толпой, стать невидимкой. А ведь прежде думалось, что выйти на сцену, ощутить волнение толпы под силой моего голоса, – мечта! Оказалось проклятием, – она облизнула губы. – Конца и краю которому – нет.
Матвей дотронулся до её руки, чуть сжав, чтобы поддержать, ведь он слышал за её словами большее. Её усталость от бесконечной гонки по колдобистой дороге. Столкновения и разруха. Быть в эпицентре водоворота – это падение в бездну, пока вокруг бушует вода. Нет выхода.
Вошедший лакей сбросил с них вуаль тоски по несбыточному. Он прошептал на ухо Филина «Неля» и мужчина кивнул, поднимаясь с места и отходя к камину. Реми проследила его взглядом, когда открылись двери и в комнату зашла молодая девушка с чертами лица, как у совы. Её короткие, кудрявые волосы прятались под шапочкой с козырьком, а платье под потёртым пальто сиреневого цвета, с которого стекала вода. Вместе с ней зашло ещё несколько мужчин более простецкого вида, разошедшихся в разные стороны, впившись взглядами в Реми.
– Братец, что же ты не звонишь, не пишешь, не навещаешь, – с язвительным укором протянула девица, подводя пальцем помаду на губах. – У тебя такая насыщенная жизнь, а ты не делишься с роднёй. Всё при себе держишь. И новые доходы, и новые знакомства, – она кивнула головой на Реми. – Я тебя знаю.
– Неля, познакомься, графиня Ремия Беркут. Графиня, это моя единоутробная сестра – Неля Кротова, член группировки Рёв свободы, дочь Иерихона.
– Привет! – девица помахала пальцами, будто обращаясь к ребёнку, а потом плюхнулась на место Матвея и по-хозяйски запустила руку в сырную тарелку, отправляя внушительный кусочек себе в рот.
– А мы тебя по всему городу ищем, а ты вот, у братца моего проживаешь. Что, его штанишки по вкусу пришлись, графинюшка? Ну да не стесняйся, он у нас знатный кобелёк! Особую симпатию питает к птичкам, так что ты в его вкусе, – говорила она с набитым ртом, а потом заговорщически подмигнула, игнорируя похолодевший взгляд брата.
– Что тебе надо? – также просто спросила Реми, собираясь как перед прыжком.
Ни одно знакомство с ревунами не обошлось без драки, и эта наглая девка явно предпочитает решать вопросы кулаками.
– Братья и сёстры должны поддерживать связь без посредников, – с укором глядя на Матвея заявила та, а потом вытащила из кармана помятое письмо. – Держи письмецо от Павла.
Реми нахмурилась. Она думала, что брат проводит время со своей невестой и совсем не ожидала, что он станет писать ей через ревунов. Развернув вскрытый конверт, сэва вгляделась в неразборчивый почерк брата.
Дорогая Реми!
Хочу передать, что со мной всё в порядке. Я жив-здоров. И буду счастлив встретиться с тобой, когда ты сможешь выкроить время для меня. Есть нечто важное, что хотел бы лично передать, не через бумагу, которую, разумеется, прочтут вдоль и поперёк. За себя не бойся – этим людям можно доверять. Помни, что я всегда забочусь о твоём благополучии, какие бы препоны не подсовывала жизнь.
С надеждой на скорую встречу, твой любящий Чучундрий.
Свернув бумагу, девушка недоумённо сложила брови домиком. О чём он говорит? Почему такой отстранённый текст, учитывая, что они недавно виделись? Однако шифр их семьи был использован, почерк брата настоящий, и сомнений не было – письмо писалось без давления, его рукой. И всё-таки что-то было не так.
– Не хочу прерывать размышления благородной! – с панибратской фальшью в голосе заговорила зеленоглазая Неля, поглядывая на свою напряжённую свиту и брата, застывшего у камина вплотную с одним из них. – Но, если желаешь переговорить с Пашкой, придётся идти сейчас. У меня не так много времени, чтобы им разбрасываться ради вас. Время – деньги, графинюшка. Идём?
– Матвей чётко дал понять, кто ты и твои друзья. Паша пишет, что могу доверять тебе, но даже твоего тона достаточно, чтобы усомниться в его вере. Так что откажусь. Мои прежние стычки с ревунами ясно дали понять, чего стоят ваши заверения.
Неля даже внимания не обратила на слова Реми, больше интересуясь виноградом и дольками мандарина с липовым чаем. Она дегустировала всё подряд, кусая каждый фрукт на тарелке, а потом бросая недоеденное обратно. А попробовав всё, расстегнула пальто, демонстрируя кобуру с пистолетом. Аналогичным образом последовали и остальные.
– Твой брат гостит у Иерихона. Он просто хочет с тобой поболтать. Есть некоторые обстоятельства, которые нужно прояснить. Мой отец обещает тебе неприкосновенность и безопасность. Если будешь вести себя разумно, – она сардонически усмехнулась, вытирая жирные от сладкого сока пальцы прямо об обивку дивана. – И просто умоляю – покричи немного! Это будет настоящий подарок для меня!
– Ты не в восторге от общения отца с сэвой? – всё ещё переваривая близкое родство Нелли и Матвея с главой ревунов, иронично переспросила Реми.
Она поднялась с места, проигнорировав выставленные в её сторону дула пистолетов, и подошла к Матвею.
– Вечно нам что-то мешает, – а глазами передала: «Всё в порядке!»
– Буду ждать твоего возвращения. А коли оно к ночи не произойдёт – последую за тобой, – ответил Матвей громко, целуя её тыльную сторону руки, а взглядом пригвождая сестрицу к месту.
Та незамедлительно ответила с участием ревунов. Оттолкнув Реми в сторону, двое схватили за плечи мужчину и оттащили к стене, распластав по ней, а Неля встала совсем близко и маленьким ножиком приложилась к обнажавшейся над белым воротничком шее брата.
– Думай, что говоришь, братец, – со злобой прошипела она. – Рано или поздно, но маман забудет о том, что ты её драгоценный сынок, и возьмётся за тебя всерьёз. Ты можешь сколько угодно рядиться в пафосные шмотки, попивая дорогущие вина и угощаясь фруктами накануне зимы, но не забывай – ты для них – урод и бастард, а не ровня. А будешь и дальше кичиться своими связями и именами в этом убогом клубе, таким станешь и для нас. Помни, благодаря кому у тебя всё это есть!
Она надавила на нож, пачкая кровью белую ткань, однако Матвей и не подумал вырываться, безучастно глядя на сестру, отчего та взвилась ещё
