Странная смерть Европы. Иммиграция, идентичность, ислам - Дуглас Мюррей
Все это было частью закономерности, которая будет продолжаться и казаться бесконечной. В течение 2016 года изнасилования и сексуальные нападения охватили все шестнадцать федеральных земель Германии. Нападения происходили буквально каждый день, и большинство преступников так и не были найдены. По словам министра юстиции Германии Хайко Мааса, лишь десятая часть изнасилований в Германии регистрируется, а из тех, что доходят до суда, только 8 % заканчиваются обвинительным приговором. Кроме того, из этих дел вытекает еще несколько проблем, и не в последнюю очередь то, что, похоже, официальные власти стараются замалчивать данные о преступлениях, в которых подозреваемыми могут быть мигранты. Как в конце концов признала газета Die Welt, это было "явление в масштабах всей Германии". 3 Как и в Британии десятилетием ранее, выяснилось, что к этому причастны немецкие "антирасистские" группы. В данном случае они оказали давление на немецкую полицию, чтобы та убрала расовые идентификаторы из всех обращений к подозреваемым из-за риска "заклеймить" целые группы людей.
Также существует любопытная проблема - не только в Германии - когда некоторые женщины и даже девушки, подвергшиеся нападению, пытаются скрыть личности нападавших. Один из самых ярких случаев связан с 24-летней женщиной, которая была изнасилована тремя мигрантами в Мангейме в январе 2016 года. Сама она была наполовину турчанкой и в момент нападения утверждала, что нападавшие - граждане Германии. Лишь позже женщина, которая также являлась представителем немецкого левого молодежного движения, призналась, что солгала о личности нападавших, потому что не хотела, чтобы "способствовал разжиганию агрессивного расизма". В открытом письме к нападавшим она извинилась перед ними и написала:
Мне нужна была открытая, дружелюбная Европа. Такую, в которой я мог бы с удовольствием жить и в которой мы оба были бы в безопасности. Мне очень жаль. Мне невероятно жаль нас обоих. Ты, ты не в безопасности здесь, потому что мы живем в расистском обществе. Я, я не в безопасности здесь, потому что мы живем в сексистском обществе. Но что действительно заставляет меня сожалеть, так это обстоятельства, при которых сексистские и переходящие границы действия, совершенные по отношению ко мне, приводят к тому, что вы оказываетесь в окружении все более агрессивного расизма. Обещаю вам, я буду кричать. Я не позволю, чтобы это продолжалось. Я не буду безучастно наблюдать за тем, как расисты и неравнодушные граждане называют вас проблемой. Вы не проблема. Вы вообще не проблема. Чаще всего вы - замечательный человек, который заслуживает свободы и безопасности, как и все остальные. 4
Германия - не единственная страна, где происходят подобные вещи. Летом 2015 года молодая активистка движения "Без границ", работавшая на пропускном пункте Вентимилья между Италией и Францией, подверглась групповому изнасилованию группой суданских мигрантов. Ее товарищи по движению "Без границ" убедили ее замолчать это нападение, чтобы не навредить их делу. Когда женщина все-таки призналась в нападении, они обвинили ее в том, что она заявила о собственном изнасиловании из "злобы". 5
В Германии, как и во всей Европе, поиск ответов на возникающие проблемы часто возлагался на местные власти. Они должны были не только найти свободные помещения, но и разработать соответствующую политику. Мэр города Тюбинген решил проблему участившихся случаев изнасилования женщин и детей в местных плавательных бассейнах, призвав больше мигрантов стать обслуживающим персоналом. Как он написал в Facebook: "Наш муниципалитет принял отличную профилактическую и интеграционную меру. У нас есть сирийский спасатель, который на арабском языке авторитетно объясняет, какое поведение допустимо, а какое нет". 6 Общественность также должна была найти ответы на проблему, которую поставили перед ней политики, - и при этом знать, что даже если политика внезапно изменится, последствия для общества будут необратимыми.
Что, в конце концов, может сделать любое правительство, осознав, что его политика приводит к подобным последствиям? Ответ Германии, как и ответы правительств по всему континенту на протяжении многих лет, заключался в том, чтобы заняться конкретной частью проблемы. Подобно тому, как французские правительства ввели запрет на ношение головных платков, бурок и буркини, немецкие власти сосредоточились на узком вопросе борьбы с терроризмом. В период до и после кризиса с мигрантами их спецслужбы вели впечатляющую слежку за людьми, которых считали причастными к наиболее радикальным движениям. По сравнению с французами или бельгийцами способности немцев в этой области вызывали восхищение во всей Европе. Однако такой успех также не позволял вести дискуссию в узком кругу. Немецкие политики, как и специалисты по борьбе с терроризмом, сосредоточились на исключительно ограниченных вопросах, таких как так называемые "пути радикализации", которые обсуждались во всех странах, но стали центральными в немецкой дискуссии. Выросла фальшивая наука, в то время как политики все время упускали из виду более важные вопросы, которые давно задавала себе широкая общественность. Ведь общественность, похоже, знала то, что не могли признать чиновники: "радикализация" берет свое начало в определенном сообществе, и пока это сообщество растет, будет расти и "радикализация". В конце концов, существовала причина, по которой европейская страна с самым высоким уровнем мусульманской общины на душу населения - Франция - страдала от наибольшего числа нападений "радикалов", в то время как такая страна, как Словакия, например, не испытывала подобных проблем.
В такие моменты разрыв между тем, что видит общество, и тем, что могут сказать политики, не говоря уже о том, чтобы сделать, становился опасно большим. Опрос Ipsos, опубликованный в июле 2016 года, изучал отношение населения к иммиграции. Он показал, как мало людей считают, что иммиграция оказала хорошее влияние на их общество. На вопрос "Как вы считаете, иммиграция в целом оказала положительное или отрицательное влияние на вашу страну?" в каждой стране оказалось чрезвычайно мало людей, считающих, что иммиграция оказала положительное влияние на их страну. Британия демонстрирует сравнительно позитивное отношение: 36 процентов людей заявили, что считают иммиграцию очень или довольно позитивным влиянием на их страну. В то же время только 24 % шведов считают так же, и только 18 % немцев. В Италии, Франции и Бельгии только 10-11 процентов населения считают, что иммиграция оказала даже довольно положительное влияние на их страны. 7
После такого всплеска миграции, после десятилетий вариаций на одну и ту же тему, как могли европейские правительства рассчитывать на то, что
