Весь твой, только твой эльф - Анна Жнец
— Что с тобой? — удивилась она, когда он крепко-крепко зажмурился, пережидая острый приступ нахлынувшего счастья. Платина, что удерживала от разлива полноводную реку его эмоций, стремительно покрывалась паутиной трещин. — Эй?
Если она отпустила стрекозу, значит, не собиралась возвращаться в Аталан.
Значит, приняла его неуклюжее предложение руки и сердце.
Сделала свой выбор.
И этот выбор — он.
— Алари, что с тобой? Ты меня пугаешь.
Плотина с грохотом рухнула под неудержимым потоком чувств.
С протяжным вздохом Алари распахнул глаза. Он шагнул к любимой, сгреб ее в объятия и жадно поцеловал, наплевав на все эльфийские нормы приличий.
Глава 18. Извини, пожалуйста, это был рефлекс
Два месяца спустя
Татуировки вокруг больших пальцев нам с Алари набили за четырнадцать дней до свадебной церемонии. С этого момента считалось, что наш брак заключен. Таким образом, красивый ритуал в храме эльфийской богини Эфиры, во время которого жених и невеста вплетали друг другу в волосы белые ленты, а также обменивались торжественными клятвами, был простой формальностью. Супругами мы стали за две недели до этого, когда на коже появился причудливый узор с завитушками ало-золотистого цвета — уникальный, единственный в своем роде, созданный художником при храме специально для нашей пары.
Кольца-татуировки были прекрасны. Правда, никому, кроме нас с Алари и того самого художника, их создателя, увидеть сей шедевр не довелось. Всю красоту пришлось спрятать под тканью перчаток — обязательной деталью в гардеробе каждого эльфа, а теперь и в моем собственном.
Не сказать, что я была в восторге от необходимости постоянно носить перчатки, но ты либо принимаешь чужие традиции, либо ищешь себе мужа среди своего народа.
Впрочем, особых жертв от меня не требовали. Готовясь стать королевой Эвенделла, я выбирала более закрытые наряды — никаких обнаженных плеч и декольте! — на досуге изучала местную культуру и эльфийский язык, а Алари помогал мне во всех начинаниях.
Кстати, даже обзаведясь парными татуировками, мы не спешили делить постель — ждали благословения жрецов.
И вот эта знаковая ночь настала. Наша первая брачная.
Целоваться мы начали еще в коридоре, на подходе к спальне. И это не выдержал Алари — не я! Супруг набросился на меня первым, не дойдя до двери три метра. Со стоном обхватил мое лицо руками и впился мне в губы, словно оголодавший хищник.
Когда он прижал меня к себе, жадно, властно, собственнически, я с восторгом ощутила животом внушительную выпуклость у него в паху. Алари не просто меня хотел — его разрывало от желания. Несколько месяцев он стоически усмирял свою плоть, пробудившуюся ото сна при встрече с истинной, но всякому терпению есть предел. Внутренние барьеры рухнули. Сдерживающие цепи моральных принципов были разбиты. В нетерпении жених подхватил меня на руки, чтобы перенести через порог спальни.
Его глаза пылали безумием страсти. Щеки раскраснелись. Коса растрепалась. Он дышал часто, рвано, шумно. Почти задыхался от своих чувств.
На миг мне даже стало страшно — никогда не видела мужчину, возбужденного настолько, буквально сгорающего в любовной лихорадке. Его трясло под моими пальцами. Било крупной неконтролируемой дрожью.
Алари аккуратно опустил меня на кровать. Навис надо мной на вытянутых руках. Несколько секунд мы зачарованно смотрели друг другу в глаза, потом я перевернулась на живот и почувствовала осторожное прикосновение к спине. Длинные чуткие пальцы мужа неуклюже высвобождали из петель жемчужные пуговички, что мерцающим рядом тянулись до пояса свадебного платья.
Руки Алари спускались все ниже. Все больше пуговиц было расстегнуто. Ветерок из открытого окна холодил растущий треугольник голой кожи на моей спине. Замерев в предвкушении, я дышала в подушку, от которой исходил свежий аромат лаванды, и слушала, как жених надо мной жадно хватает губами воздух.
— Я люблю тебя, — вдруг шепнул он со смесью восхищения и растерянности, будто изумляясь силе собственных чувств. — Можно я разденусь?
Едва мы оказались в одной постели, Алари растерял всю свою решимость.
— А зачем мы здесь, собственно, собрались? Конечно, раздевайся. Я настаиваю.
Матрас качнулся. Позади послышался шорох ткани. Лежа на кровати с обнаженной спиной, я краем глаза заметила, как на пол упала белая мантия, за ней — рубашка и брюки.
Спустя секунду меня накрыло, придавив к постели, тяжелое, сильное тело. Полностью голое. Я пока этого не чувствовала, ибо все еще была в платье, пусть и расстегнутом, но знала: на Алари ничего нет. Его алчущая, возбужденная плоть уперлась мне в ягодицы. Горячие губы прижались в поцелуе к лопатке.
— Я сейчас сойду с ума, — признался мой истинный.
С величайшей осторожностью, бережно, будто драгоценное сокровище, он развернул меня лицом к себе и потянул свадебный наряд вниз. Край шелковой ткани проехался по напряженным соскам. Под взглядом Алари они встали торчком. По коже, охватывая обе груди, побежали крошечные иголочки удовольствия.
— Можно, — разрешила я, и жених с трепетом вобрал в рот твердую горошину.
Это было так…
Застонав, я выгнулась в пояснице и зарылась пальцами в волосы Алари. Под ласками любимого мужчины моя грудь набухла, налилась, стала упругой и тяжелой. Он посасывал ее — сначала одну, потом вторую — покусывал, мял в руках, и каждым своим поцелуем, каждым прикосновением словно говорил: «Люблю, люблю, люблю».
Рядом с ним трепетало не только мое тело — душа. Удовольствие плоти крепко сплеталось с чем-то возвышенным — с теплым, пульсирующим под ребрами чувством счастья, и на глазах набухали слезы. Я моргала, ощущая, как ресницы склеиваются влажными иголочками, и все мои эмоции, все мое женское естество дрожало потревоженной струной.
Оторвавшись от меня, Алари сел на постели. Красный, растрепанный, с блестящими губами. Голый.
Я скользнула взглядом по его телу — гладкому, сильному, идеальному. Мускулистая грудь ходила ходуном от тяжелого дыхания. Живот напрягся, и под кожей проступил рельеф мышц. Член набух и истекал влагой.
— Мне надо кое-что сказать тебе, — шепнула я, когда жених потянулся к моему платью, собравшемуся неудобными складками на талии. — У меня такое впервые. Ну… то есть… я не девственница, ты знаешь. Но тот раз я не помню. И после того мерзавца у меня никого не было. Неприятный опыт. Сложно решиться, довериться, подпустить кого-то к себе.
Алари мягко улыбнулся. Его глаза светились нежностью и казались непривычно яркими, синими, как летнее небо в полдень.
— Мне неважно, сколько у тебя было мужчин, — шепнул он. — Прошлое вообще не имеет значения.
— Это хорошо. Если бы ты ответил
