Цвет счастья - Клара Мария Багус
– Я думаю, чтобы найти свое место в мире.
– И это тоже. Но одно невозможно без другого.
Обе женщины снова замолчали.
Через некоторое время Луиза сказала:
– Знаешь, дорогая, наш брак распался еще много лет назад. Вероятно, еще до твоего рождения. Однако мы признаем свою неудачу лишь сейчас.
– Как можно годами жить вместе и не осознавать, что все неправда?
– Возможно, мы сплели слишком плотную паутину привычек, в которой в конечном итоге запутались, хоть она и удерживала нас вместе.
Флорентина погрузилась в свои мысли. Ее отец и правда это сделал? Он бросил своего больного ребенка? Променял на нее? Отнял у матерей их детей? Жюль способен на такой поступок? Ее отец, Жюль? Который всегда был рядом? Единственный человек, который ее понимал? Который помог ей найти свое место в мире?
В глазах Флорентины вспыхнуло сомнение. Причины, о которых знала Луиза, могли быть не единственными. Это было бы слишком простым решением для такой сложной проблемы. Жюль не рассудил бы так. Или рассудил бы?
Флорентина перестала доверять своим воспоминаниям. Действительно ли он такой хороший человек, каким казался ей все эти годы? Что, если она в нем ошибалась?
Однако зачем ему было бы отдавать за нее жизнь, если бы он не любил ее по-настоящему? Нет, этого не может быть. Тот Жюль, которого она знает, искренний. Искренний в своей любви к ней. Искренний в своей любви к Луизе. Пусть это и не та любовь, которой они друг от друга хотят, Луиза и он.
Любили ли ее родители когда-нибудь друг друга так, как им обоим казалось правильным? Если да: когда началась эта любовь? А когда закончилась? Были бы эти двое счастливее друг без друга, точнее, с другими людьми? Неужели они всю свою жизнь находились не на своем месте?
На ком лежит вина за то, что все так обернулось? На Жюле, потому что он искал простое решение в сложной ситуации? Или на Луизе, потому что она долгие годы жаловалась на то, что не может жить без ребенка? Потому что требовала от Жюля того, чего ей не могла дать сама жизнь? Можно ли вообще говорить о вине? Или они просто достигли той точки, когда отчаяние настолько глубоко разъело душу каждого, что ясно мыслить уже невозможно? Играет ли все это хоть какую-то роль теперь, когда ничего нельзя изменить?
Голос Луизы отвлек Флорентину от размышлений.
– Что думаешь, если мы пойдем в твое убежище и ты покажешь мне немного из того, что я пропустила? Объяснишь, как извлекать абсолюты? Может, у тебя есть какие-нибудь травы, которые залечат наши раны? Мне бесконечно жаль, Флорентина, что до сих пор я не принимала участия в твоей жизни так, как тебе этого хотелось. Возможно, хоть я и не твоя биологическая мать, ты позволишь мне немного это исправить. – Луиза обхватила Флорентину рукой и осторожно потянула ее с края колодца.
Флорентина улыбнулась.
– Пойдем, – сказала она.
Когда они шли по гравийной дорожке к павильону с лекарственными травами, Флорентина сказала Луизе:
– Мне интересно, какой жизнью я бы жила, если бы нас не поменяли местами в детстве. Такое ощущение, будто существуют две совершенно разные версии моей жизни. И сейчас я живу той, которой наделил меня отец, то есть Жюль.
– Поверь, об этом бесполезно думать, Флорентина. Один из моих самых больших источников страданий – это неспособность принять то, чего в любом случае уже не изменить. Ничего не поделаешь. Такова жизнь. Я тоже пытаюсь с этим смириться. Если тебе интересно мое мнение, то существует не две, а бесконечное множество разных версий твоей жизни. И каждым сделанным шагом, каждым принятым решением ты устанавливаешь новый ориентир на своем пути. Вместе с бесконечным количеством возможностей существует и бесконечное количество версий жизни. Решения – не важно, принятые нами или кем-то за нас – формируют наши дни, недели, годы. Пишут нашу личную историю.
– Как это связано с идеей о том, что все мы приходим в этот мир с собственной картой? С предначертанным маршрутом?
– Я думаю, что наши личные карты содержат лишь обозначения основных элементов жизни. Например: в чем мы найдем свою реализацию. Когда встретим большую любовь. Кем она будет. Будут ли у нас дети и сколько. На каких этапах пути мы получим необходимый опыт для личностного роста. Когда и какие потери понесем. Когда умрем. И так далее. Однако пути к этим обозначениям мы должны найти сами. Как и в случае с путешествиями, к ним ведет множество разных дорог. Когда другие вмешиваются в нашу жизнь или вставляют палки в колеса, нам приходится идти длинными обходными путями. Но мы всегда будем прибывать в те места, которые предусмотрены для нас картой. Поэтому нам не стоит бояться. Даже несмотря на страдания, мы можем быть уверены, что достигнем отмеченных на карте точек, но при одном условии: если, с чем бы ни столкнулись, мы всегда будем вставать и идти в мир. Это нам и нужно сейчас сделать. Встать и пойти в мир.
Глава 50
Шел сезон дождей. Уже несколько месяцев обильные ливни сменялись штормами. Прошлой ночью была сильная гроза. Молния разбила пополам один из двух бенгальских фикусов. На следующий день Антуану пришлось его срубить, иначе дерево неизбежно упало бы на дом при следующем же шторме.
Присев на корточки перед изрезанными корнями, он увидел за их переплетением отверстие в стволе, в котором поблескивала красная лакированная шкатулка. Антуан вытащил ее и открыл.
В ней лежали два несшитых листа, изъеденных временем. Антуану в нос прокрался запах пыли, пожелтевшей бумаги и какого-то заклинания, которое он не мог разобрать.
На обоих листах красными чернилами было написано: «Свидетельство о рождении». Снизу стояли штампы из красного воска. Черными буквами на одном документе было написано имя Ни Лу, на другом – Флорентина. Под именами – дата и время рождения, имена родителей. К обоим документам крепилась бумажка с пометкой, сделанной синими чернилами почерком Шарлотты. Пометка, которая была непонятной, но все объясняла. Короткая пометка, в которой рассказывалась длинная история.
Антуан снова заглянул в отверстие в стволе. Начал проверять, ощупывая обеими руками, не спрятано ли там что-то еще, однако шкатулка оказалась единственной, что здесь хранилось.
Так вот где Шарлотта держала свое прошлое, по крайней мере, его часть, главу из своей истории. Наверное, ту самую, о которой она никогда не говорила, за которую
