Свора певчих - Даша Игоревна Пар
– Хватит! – глухо прикрикнул Дмитрий, ударяя кулаком по столу. – Ты моя дочь. Ты будешь делать то, что велено. Прекращай истерику. В этом мире нет ничего важнее семье. Мы сильны пока вместе. Давно надо было всё рассказать…
Павел резко наклонился и сжал запястья отца, что-то прошептав на ухо. Тот насупился, потом, подумав пару секунд, кивнул.
– Вечером. Будь дома в шесть. Мы уедем ночным поездом. А до того я расскажу тебе всё.
Реми искренне хотелось услышать всё сейчас, но по глазам не в меру умного братца, она поняла, что с этим не стоит торопиться. Возможно, услышав правду, её мир перевернётся и ей станет непросто желать исполнения всех своих мечтаний, сосредоточенных в этом дне, о чём, разумеется, Паша знал.
Она молча кивнула и вышла в коридор, стараясь не прислушиваться к шёпоту:
– Такая задержка опасна, нас могут…
– Нет. Ты видел письмо. Они не знают точно, где мы. Время есть. Ты сам выторговал его для сестры.
Реми замерла перед зеркалом. В тусклом свете из витража над входной дверью, её лицо казалось чересчур бледным, а синяки под глазами густыми до синевы. Она расплела косу и вновь заплела, формируя две косицы. Вплела зелёные ленты, подчёркивающие черноту волос и блеск тёмных, как омут, глаз.
– Ты похожа на норку. Такая же мелкая и хрупкая, но хитрая и кусачая. Отец ведь не знает о твоих планах на сегодня, иначе запер бы в комнате до самого отъезда и никаких прощаний с «друзьями».
Реми ухмыльнулась, подмигивая братцу, застывшему на пороге, когда отец ушёл к себе в кабинет собирать вещи.
– Как всегда прозорлив и заботлив. Просто пожелай удачи!
– Надеюсь, ты не представилась настоящим именем?
Реми кивнула. Самым острым камнем преткновения истории её семьи – фальшивые документы и имена. Всё ради нелегальной торговли артефактами, картинами и антиквариатом. Легенда отца долго держалась в мыслях девушки, однако, в последнее время, она догадывалась, что всё не так просто.
Частенько Реми задумывалась над теми «коллегами», являвшимися в их дом и к которым обращались после каждого переезда. Было в них нечто объединяющее. Как если бы они были не теми, за кого себя выдавали. Как и их семья – Дмитрий, Павел и Реми Ашайс.
– Я буду осторожна.
Павел встал позади сестры и с удовольствием оглядел её веснушчатое лицо. Маленькая девочка, которая плакала из-за темноты в спальне, любительница сказок про чудовищ и принцесс, превратилась в настоящее чудо. Прелестное дитя. Он осторожно коснулся её щеки, ощущая бархат нежной кожи. Сердце защемило от мысли, что с ней может что-то случится.
Он не допустит. Никто не тронет его сестрёнку.
– Желаю удачи.
– Ты же знаешь, удача мне не поможет. Но я не могу не попытаться, – она обнимает его, встаёт на мысочки и целует в щёку.
Паша всегда переживает за неё. Хоть она и сильнее прочих девушек её возраста. Только с сэвами не сравнится. А именно их её семья почему-то боится больше всего.
* * *
Запрыгнув на подножку трамвая и прокатившись с ветерком снаружи, пока толпа протискивалась внутрь, девушка скользнула следом и хлипкие двери затворились за её спиной. Расплатившись, она пролезла глубже и замерла у заднего окна, наблюдая как блестит металл на рельсах и удаляется брусчатка, стоптанная тысячами башмаков горожан. Ей безумно нравилось кататься на трамвае, её поражала доступность и комфорт этого жёлто-серого транспорта, выкрашенного в цвета города Вильнёва.
Вот уже второй год, как она не могла нарадоваться, что они перебрались в современный город с развитой инфраструктурой, музеями и театрами, и даже одним кинотеатром, построенным лет десять назад.
Вагончик дёрнулся, останавливаясь, и существенная часть пассажиров вытекла наружу, протискиваясь сквозь желающих попасть внутрь. Реми чуть вжалась в заднее стекло, пропуская людей, сама же опуская руку в маленький ридикюль, откуда выудила потрёпанную листовку с заломом посередине. Вновь раскрыв её, она провела указательным пальцем по красивым завиткам текста, и сердце в очередной раз совершило кульбит от нетерпения.
Выездные … вступительные экзамены в Ролльскую консерваторию … допустимы люди.
Отрывки из текста так и стояли перед глазами с того дня, как подруга Анастасия протянула листок, вспомнив, что Реми любит петь. Да, это была шутка. Невинная затея, вызванная несбыточностью этой мечты. Но Реми действительно любила петь. И если бы не активное противоборство отца, девушка пошла бы учиться пению. Она знала, что сможет, что выстоит, что не только сэвы способны творить удивительные мелодии своими голосами, есть же талантливые певицы и певцы среди людей! Она может стать одной из них!
Эта листовка – её шанс. Если она пройдёт, то откажет отцу и уедет в столицу.
Когда в очередной раз трамвай тряхнуло, и в дверях возникла улыбающаяся мордашка Стаси, Реми помахала ей из другого конца вагона, дожидаясь пока подруга заплатит за проезд и протиснется к ней.
Реми внутренне стукнула себя – нельзя пессимизмом давить хорошее настроение. Чем бы этот день не закончился – он лучше, чем тысячи предыдущих дней, ведь сегодня она будет петь перед приёмной комиссией на настоящей сцене! Прежде ей уже приходилось выступать, но маленькое кафе с дружелюбным сыном хозяина – ничто по сравнению с театральными подмостками!
– Вот ты где! – Стася улыбается, она целует Реми в щёку, а потом придирчиво оглядывает подругу, замечая и потёртости на локтях пальто, и пыль на юбке, и торчащие нитки шарфика, и, разумеется, полное отсутствие косметики на лице. – Ари, ну что за вид! Такой важный день, стоило подобрать наряд поприличнее!
Городская кокетка, дочь состоятельного владельца кондитерской фабрики, белокурая Анастасия никогда не знала бедности и нужды. Более того, она всячески отвергала это в других, предпочитая в упор не замечать разницу между собой и Ари (так Реми именовалась в фальшивом паспорте).
В Стасе был неоспоримый плюс – она была легка на подъём, весела и хороша собой. С ней просто дружить и невозможно ссориться. Девушка же видела в подруге Ари вызов отцу, считавшему, что его прелестной дочурке пристало общаться только с девушками своего круга.
Это бунтарство
