Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами - John Butman
Со временем эта бесцеремонность, похоже, стала тяготить Лока. Хотя он и был главным организатором предприятия, теперь он действовал самостоятельно, что противоречило принципу совместного владения акциями. Кроме того, нарушив правило секретности, касающееся предприятия, он шел на потенциально смертельный риск. Как позже доложил Филиппу испанский посол Бернардино де Мендоса, предприятие Фробишера было настолько засекречено, что если кто-то "разгласит что-либо о нем, то будет наказан смертью".
Через три дня после ужина с Фробишером Лок отправил письмо Елизавете, в котором рассказал о своей деятельности. Он не предоставил достаточно подробных сведений, чтобы удовлетворить сэра Фрэнсиса Уолсингема, главного секретаря королевы и члена Тайного совета, который прочитал письмо первым. Уолсингем был одним из сторонников и инвесторов плавания Фробишера, и он сразу почувствовал, что в письменном отчете Лока что-то не так. Это неудивительно, учитывая опыт, знания и интересы Уолсингема. Он родился около 1530 года, был сыном видного юриста и, как и Уильям Сесил, его наставник, получил образование в Кембридже и Грейс-Инне. Он и его семья были ревностными протестантами, и вскоре после воцарения Марии он, как и Лок, бежал за границу. Он жил в швейцарском городе Базеле, одном из великих центров протестантизма, и учился в университете. Позже он поступил в университет в Падуе, один из старейших в Европе, где изучал гражданское право. Вернувшись в Англию после воцарения Елизаветы, он стал членом парламента и поступил на службу при дворе, работая на Сесила и, некоторое время, вместе с сэром Томасом Смитом в качестве одного из двух послов во Франции.
Репутация Уолсингема как восходящей звезды укрепилась в 1573 году, когда он стал государственным секретарем, снова работая с сэром Томасом Смитом. В этой роли он стал, по сути, "шпионом" королевы и начальником ее "секретной службы", собрав обширную сеть агентов, которые работали при иностранных дворах, собирали и передавали разведданные в Лондон. Поэтому, когда Лок пришел обсудить это дело с Уолсингемом, он обнаружил, что имеет дело с человеком, привыкшим к расследованиям и допросам и внимательно следящим за двуличием и интригами. Уолсингем обвинил Лока в том, что не раскрыл всю историю с рудой в своей записке Елизавете. Поняв, что попал на слабую почву, Лок быстро признался, рассказав все об Аньелло и анализе. Уолсингема не впечатлили слова Лока, и он отверг их как "алхимическое дело", то есть бесполезное. Тем не менее он раздробил образец руды на три или четыре части, объяснив, что раздаст их "разным людям для доказательств".
Затем последовала длительная череда расследований, бесед и переговоров между инвесторами, придворными и пробирщиками. Все закончилось 28 марта, когда комиссия, назначенная Тайным советом, собралась в доме сэра Уильяма Уинтера, инспектора военно-морского флота. После заседания Уинтер отвел Лока в сторону и попросил о личной встрече на следующий день. По словам Сесила, Уинтер был "человеком, которого нужно беречь", и с ним приходилось считаться. Член-учредитель компании "Масковия", он имел богатый опыт участия в самых разных коммерческих предприятиях - от Золотого берега Африки до Ирландии - и поэтому был весьма компетентным главой комиссии Тайного совета.
Когда они встретились на следующее утро, Винтер открыл Локу, что знает все об Аньелло, руде и золоте. Похоже, Аньелло нарушил свое обещание хранить тайну и раскрыл информацию о своей работе - почти наверняка Сесилу, который проводил тайные встречи с венецианцем, и, несомненно, сэру Джону Беркли, энтузиасту, вкладывавшему деньги в заморские предприятия, который был одним из самых твердых сторонников сэра Томаса Смита в ирландском колониальном предприятии. В конце концов, известие дошло до Винтера, который вместе с Беркли решил нанять еще одного пробирщика. Они выбрали Йонаса, также известного как Кристофер-Шютц, который находился в Англии во временном отпуске у своего хозяина, герцога Саксонского. Его называли "саксонским металлургом", то есть одним из самых знающих в мире, и он также имел опыт работы в зарождающейся горнодобывающей промышленности Англии.
Винтер объяснил Локу, что Шютц должным образом провел свои анализы и не просто подтвердил результаты анализов Аньелло. Он указал на золотой комок, сверкающий на его подоконнике, и сказал, что, по словам Шютца, руда гораздо богаче, чем они себе представляли, - "гораздо большее сокровище, чем было известно". Шютц подсчитал, что в каждых ста фунтах руды содержится четыре унции золота. В финансовом выражении это означало, что каждая тонна стоила около 240 фунтов стерлингов. При таком количестве руды на поверхности земли под землей можно было добыть гораздо больше золота. Это также означало, что, как объяснил Уинтер, это предприятие было слишком большим, чтобы они могли заниматься им только как компания. Теперь это был вопрос государственной важности. Королева должна быть информирована и вовлечена в процесс.
Как только стало известно, предприятие Фробишера быстро превратилось из поисков Северо-Западного прохода в охоту за золотом в надежде, что минеральные богатства нового арктического региона Англии могут быть использованы для обогащения инвесторов путешествия и блага королевства. Финансовые заботы Лока быстро улетучились, поскольку Лондон охватила золотая лихорадка, а новые инвесторы заложили деньги. За шесть недель, прошедших между известием о золоте и отплытием Фробишера, было обещано почти 2 000 фунтов стерлингов, что в сумме составило 5 150 фунтов - более чем достаточно для покрытия расходов на второе плавание. Придворные оказались самыми большими энтузиастами, внеся две трети нового капитала по сравнению с одной третью в первом путешествии. Роберт Дадли, граф Лестер, утроил свои инвестиции - с пятидесяти фунтов до ста пятидесяти. Еще более поразительным был поворот Уолсингема. Он отбросил свой скептицизм и увеличил свои инвестиции в четыре раза, пообещав двести фунтов.
Среди купцов, которые обычно более осторожно, чем придворные, обращались со своими деньгами, Лайонел Дакетт и Томас Грешем сохраняли энтузиазм, даже когда приоритеты предприятия сместились в сторону от поисков Катая. Возможно, отчасти это объясняется тем, что они, а также Винтер и несколько придворных, уже были хорошо осведомлены и активно поддерживали зарождающуюся золото- и серебродобывающую промышленность Англии. Для них это был еще один проект по добыче. Это не выглядело выстрелом в темноту.
И Дакетт, и Винтер участвовали в английских горнодобывающих предприятиях. Дакетт служил губернатором Компании королевских рудников, созданной в 1568 году для поиска драгоценных металлов, а именно золота и серебра, а
