Шесть капиталов. Капитализм, изменение климата и бухгалтерская революция, которая может спасти планету - Jane Gleeson-White
Один из самых простых и показательных примеров того, как вещи и наше отношение к ним меняются под влиянием их цены, - это его история о позднем забирании детей из детских садов в Израиле. Когда центры по уходу за детьми ввели штраф для родителей, которые опаздывали забрать своих детей в конце дня, не давая персоналу вернуться и открыть центр, они обнаружили к своему удивлению, что это не стало сдерживающим фактором, как они предполагали; напротив, количество опозданий увеличилось. Почему? Потому что родители восприняли штраф как денежную плату за новую услугу позднего забора, и поэтому большее число из них стали ею пользоваться. Для них штраф был дополнительной платой за новую услугу.
Сэндел считает, что та же логика - или нелогичность - применима и к продаваемым разрешениям на загрязнение. Такой подход к сокращению выбросов "фактически говорит , что выброс загрязняющих веществ - это не то же самое, что мусорить, а [это] просто издержки ведения бизнеса". Когда в декабре 1997 г. Сэндел высказал эту точку зрения в газете The New York Times, ее завалили письмами, в которых его обвиняли в непонимании достоинств рынков. Это заставило Сэндела в некоторой степени пересмотреть свои взгляды на торговлю квотами на выбросы - , "хотя и не по тем доктринальным причинам, которые выдвигают экономисты". В основе его пересмотренного мнения лежат следующие рассуждения: в отличие от выбрасывания мусора из окна автомобиля, выброс углекислого газа сам по себе не является чем-то предосудительным ("Мы делаем это постоянно, когда выдыхаем"). Обидным является то, что мы делаем это в избытке. Сэндел говорит, что самый простой способ установить цену на загрязнение и, следовательно, обуздать его - это обложить его налогом, но это также наиболее политически трудно осуществимо. И когда в 1980-х годах рыночное мышление стало набирать силу, экологи сами стали отдавать предпочтение рыночным подходам к спасению планеты, например, установлению цены на углерод и предоставлению рынку делать все остальное.
Однако Сэндел указывает на моральную проблему глобального рынка разрешений на загрязнение: он позволяет богатым странам избегать значимого сокращения собственного энергопотребления, покупая право на загрязнение у других. По его мнению, это закрепляет инструментальное отношение к природе (как утверждает Монбиот в отношении компенсации экосистем) и подрывает "дух совместного самопожертвования', необходимый для создания глобальной экологической этики. Это имеет моральное и политическое значение, потому что, позволяя богатым странам, корпорациям и частным лицам "покупать себе дорогу, чтобы не значимых изменений в своих собственных расточительных привычках", мы укрепляем веру в то, что природа - это свалка для тех, кто может заплатить. Как говорит Сэндел, какой бы ни была эффективность глобального рынка в покупке и продаже права на загрязнение, он "может затруднить культивирование привычек сдержанности и совместного самопожертвования, которых требует ответственная экологическая этика". Здесь Сэндел делает важный вывод, который будет рассмотрен в главе 6. Для решения проблемы глобального потепления нужны не столько экономические стимулы, сколько изменение менталитета: "Глобальные действия по борьбе с изменением климата могут потребовать, чтобы мы нашли путь к новой экологической этике, новому набору установок по отношению к миру природы, который мы разделяем".
Опасность, сходная с той, что представляют собой разрешения на загрязнение, возникает в связи с появлением углеродных компенсаторов (торговля сокращением выбросов углерода в одном месте для компенсации или "компенсации" выбросов в другом месте) - те, кто их покупает, могут посчитать, что таким образом они внесли свой вклад в предотвращение изменения климата, фактически заплатив за загрязнение, а не за изменение своего поведения. Риск заключается в том, что углеродные компенсаторы станут "безболезненным механизмом для того, чтобы откупиться от более фундаментальных изменений в привычках, взглядах и образе жизни, которые могут потребоваться для решения климатической проблемы". Подобно штрафам в детском саду, углеродные компенсаторы могут, таким образом, поощрять более загрязняющее поведение, а не менее. Из-за этой моральной проблемы их сравнивают со средневековыми индульгенциями, которые позволяли грешникам купить себе избавление от грехов.
Как видно из этих примеров, хотя экономисты могут считать, что рынки "инертны" - что они не влияют ни на товары, которыми обмениваются, ни на людей, которые ими обмениваются, - это не так. Как говорит Сэндел, "Рынки оставляют свой след . И иногда "рыночные ценности вытесняют нерыночные ценности, о которых стоит заботиться".
На эту серую и взрывоопасную почву, где мораль встречается с рынком в политическом вакууме, сегодня осмеливаются ступать многие ученые-экологи и активисты, экономисты, международные организации и другие. Итак, если правительства передали свою власть на аутсорсинг, то кто или что станет новым источником власти в XXI веке? Все, с кем я говорил о новой парадигме учета, отвечали односложно: корпорации. Теперь мы должны разобраться с мощью и размахом корпораций в XXI веке.
Глава 3. О корпорации как монстре и психопате и открытии окна в ее характер
Современное общество - это Франкенштейн, создавший нового монстра - корпорацию, обладающую огромными размерами и необузданной властью.
ПРОФЕССОР И. МОРИС ВОРМСЕР, 1931 Г.
Но главный вопрос [для компаний] заключается в том, можете ли вы вообще заботиться о чем-то, кроме максимизации прибыли?
ДАЙЛИАН КЕЙН, ЙЕЛЬСКАЯ ШКОЛА МЕНЕДЖМЕНТА, 2009 Г.
[Нефинансовая отчетность] будет успешной, потому что она предлагает заинтересованным сторонам то, чего не может дать только финансовая отчетность: возможность увидеть характер и компетентность компании, предоставляющей отчетность.
АЛЛЕН УАЙТ, 2005
В ФЕВРАЛЕ 2010 года корпорация BP, ранее известная как British Petroleum, опубликовала годовой отчет за 2009 год, в котором заявила, что является "крупнейшим производителем и ведущим держателем ресурсов в глубоководной части Мексиканского залива". Два месяца спустя, успешно пробурив самую глубокую скважину за всю историю компании (месторождение Тайбер), BP переместила свою арендованную буровую установку Deepwater Horizon на новое место в Мексиканском заливе и начала бурение новой скважины. Названная Макондо в честь вымышленного города из романа Габриэля Гарсии Маркеса 1967 года "Сто лет одиночества", скважина вскоре дала нефть. 20 апреля 2010 года, когда команда пыталась загерметизировать скважину, смесь нефти и газа вырвалась наружу и взорвала буровую установку, убив одиннадцать рабочих
