Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia
Возможно, не все народы моря пришли с моря, и масштабы их миграции не были столь масштабными, как хотели представить читателям египетские летописцы. Однако не стоит недооценивать влияние народов моря и народов суши, которые, очевидно, были не менее активны. Бедствия, произошедшие в это время, были симптомами того, что мир уже разваливался на части. Политический хаос сопровождался экономическим кризисом, который частично проявлялся в виде голода. Краткое упоминание чумы в библейском рассказе о войне с филистимлянами может указывать на то, что одной из причин беспорядков было распространение бубонной чумы или похожей болезни, и что корни этой катастрофы следует искать там же, где и великую чуму времен Юстиниана и Черную смерть. В таком случае было бы неудивительно, если бы все восточное Средиземноморье охватила судорога. Но в эпоху, когда многое можно предположить, это, пожалуй, слишком далеко идущее предположение. Конец бронзового века в восточном Средиземноморье был описан как "один из самых страшных поворотных моментов истории", более ужасный, чем падение Римской империи, "возможно, самая страшная катастрофа в древней истории".46 Первое Средиземноморье, простиравшееся от Сицилии до Ханаана и от дельты Нила до Трои, быстро распалось, и его восстановление в торговое озеро, простиравшееся от Гибралтарского пролива до Ливана, займет несколько сотен лет.
ЧАСТЬ 2.
Второе Средиземноморье, 1000 г. до н. э. - 600 г. н. э.
Пурпурные торговцы, 1000 г. до н. э. - 700 г. до н. э.
I
Восстановление после бедствий двенадцатого века шло медленно. Неизвестно, насколько глубоким был спад в эгейских землях, но многое было утрачено: исчезло искусство письма, за исключением греческих беженцев на Кипре; исчезли характерные вихревые стили минойской и микенской керамики, за исключением, опять же, Кипра; увяла торговля; обветшали дворцы. Темный век был не только эгейским явлением. Признаки беспорядка можно обнаружить даже на западе, на островах Липари, ведь на Сицилии старый порядок пришел в упадок в XIII веке в результате волны разрушений, и жители Липари смогли сохранить некоторую степень процветания только благодаря строительству мощных оборонительных сооружений.1 Власть фараонов слабела; от дальнейшего разрушения земли Нила спасали не столько внутренняя сила, сколько набеги извне, когда налетчики оседали на новых землях.
К VIII веку возникли новые торговые сети, принесшие культуру Востока в такие далекие западные земли, как Этрурия и южная Испания. Удивительным в этих новых сетях является то, что они были созданы не грандиозным процессом имперской экспансии (как это происходило в западной Азии под грозным руководством ассирийцев), а сообществами купцов: Греки, направлявшиеся в Сицилию и Италию, сознательно или бессознательно следуя по следам своих микенских предшественников; этрусские пираты и торговцы, появившиеся в стране, где только сейчас впервые возникли города; и, что самое раннее, ханаанейские купцы Ливана, известные грекам как Phoinikes, "финикийцы", и возмущенные Гомером за их любовь к бизнесу и наживе.2 Так началась долгая история презрения к тем, кто занимался "торговлей". Свое название они получили от пурпурного красителя, добываемого из моллюска мурекса, который был самым ценным продуктом на ханаанских берегах. Однако греки также признавали финикийцев как источник алфавита, ставшего основой их новой письменности, а Финикия была источником художественных образцов, преобразовавших искусство архаической Греции и Италии в эпоху великого творческого брожения.
Хотя города ливанского побережья имели общую культуру и торговали бок о бок, любое чувство единства было ограничено: "морская торговля, а не территория, определяла их сферу".3 Однако в практике археологов принято называть жителей левантийского побережья ханаанеями примерно до 1000 г., а после этого - финикийцами.4 Эта условность скрывает важную, но сложную проблему: когда и как финикийские города стали крупными центрами средиземноморской торговли, и, в частности, смогли ли они развить успех более ранних торговых центров левантийского побережья, таких как Библос и Угарит.5 Угарит, как мы видели, был разрушен около 1190 года до н. э.; побережье заселили такие народы, как Тьеккер из Дор. Несомненно, произошел сбой; старые рынки на западе были потеряны, так как Крит и Эгейское море исчезли с торговой карты. Пираты уничтожали торговцев. Но важные черты старого ханаанского мира сохранились, иногда с необычайной силой.6 Язык ханаанеев стал стандартной речью народов, населявших левантийские земли: эгейских филистимлян, древнееврейских земледельцев, жителей городов Тира и Сидона. Религия ханаанеев также была принята - с вариациями - всеми народами региона, кроме одного, и даже те, кто отказался от нее, - евреи - не были такими уж исключительными, поскольку их пророки попрекали их за следование ханаанским обычаям. Израильтянам также была известна финикийская практика, когда первенцев иногда умерщвляли в жертвенных ритуалах, вызывавших гнев и ужас библейских пророков, а впоследствии и римских писателей: "Не отдавай никого из семени твоего в жертву Молеху".7
Таким образом, в этом уголке Средиземноморья наблюдалась большая степень преемственности, чем в Греции или Сицилии. Процветание снизилось, но не исчезло в одиннадцатом веке. Но сказать, что в десятом веке до нашей эры финикийцы занимали значительное место в торговле, не значит утверждать, что они уже доминировали в морской торговле. У них были и другие возможности для развития, и продавать свои пурпурные красители богатым и неудержимым в военном отношении ассирийцам в северном Ираке имело больше коммерческого смысла, чем продавать их обедневшим народам за морем.8 Однако греки не так воспринимали ранних финикийцев. Классические авторы были убеждены, что Тир был основан за несколько лет до падения Трои, в 1191 году до н. э.; но сам Тир - гораздо более древнее место, а
