Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia
Тот факт, что область на севере Греции осталась нетронутой разрушениями, говорит о том, что нападавшие на великие центры пришли с юга, из-за моря; но то, что не все острова пострадали, говорит о вторжении с севера. Греческая традиция отмечает удивительное выживание Афин перед лицом вторжения с севера дорийских греков. Поскольку дорийцы якобы были предками своих спартанских соперников, афиняне придавали этой традиции большее значение, чем позволяют археологические данные. Ведущий специалист по концу микенской эпохи заметил: "В данном случае, однако, должны быть доказательства не только вторжения, но и захватчиков".32 Он смог найти только два новшества: меч с рубящим и колющим наконечником и разновидность булавки с изогнутой передней частью, известной как фибула скрипичного лука. Аргумент о том, что новые мечи прибывали в восточное Средиземноморье, может объяснить успех завоевательных сил, противостоявших Трое, Микенам или сирийским прибрежным городам; но он не доказывает, что произошло массовое вторжение, и микенцы имели доступ к тем же мечам. Что касается булавок, то очень похожие изменения в дизайне происходили в этот период по всему центральному и восточному Средиземноморью и отражают изменения во вкусах и, возможно, более высокое мастерство в производстве, вплоть до Сицилии. И все же свидетельства диалектов кажутся достаточно ясными. Дорические греческие диалекты проникли на Пелопоннес. Тем временем беженцы из Микенской Греции осели на Кипре, ознаменовав первый приток значительного греческого населения на остров и принеся с собой свой диалект (сохранившийся лишь в отдаленной Аркадии). Филологические свидетельства в очередной раз подтверждены археологическими данными, поскольку они принесли с собой гончарные изделия из окрестностей Микен, которые они надолго сохранили, и моду на камерные гробницы à la grecque.33
Однако старая культура трансформировалась. Свидетельства нелегко прочесть, и можно спорить о том, означал ли переход от семейных камерных гробниц к гробницам с одной или двумя плитами ("цистовым" гробницам) изменение численности населения, изменение моды или нехватку ресурсов, из-за которой невозможно было организовать рабочую силу, способную построить семейный мавзолей. Признаки утраты старых навыков можно прочесть и в керамике, которую археологи уничижительно называют "субмикенской". Микенская цивилизация в Эгейском регионе в конечном итоге тоже пострадала, и еще до 1000 года торговые центры в Милетосе и Эмборио были разрушены; количество товаров, перевозимых через восточное Средиземноморье, резко сократилось, а те, что перевозились, постоянно подвергались преследованиям со стороны пиратов, известных в поздней греческой традиции как "тирсенцы". Хотя внимание неизбежно сосредоточено на восточном Средиземноморье в этот критический момент, есть свидетельства перерыва и в центральном Средиземноморье. На Сицилии в середине XIII века до н. э. "началось время войны и страха", но угроза исходила с материковой Италии, а не от далеких народов моря.34 Судя по находкам позднеэлладской керамики на Сицилии, контакты с Грецией начали сокращаться около 1200 г. до н.э. и, возможно, прекратились к 1050 г. до н.э.35
Когда они пришли, сухопутные миграции в южную Грецию не были скоординированы так, как набеги на Египет. Вероятно, это были даже не вторжения в смысле враждебных вооруженных завоеваний, а медленная, но непрерывная струйка северных греков, живших на территории современных Эпейроса и Албании и вокруг них. Они подтверждали и закрепляли тенденцию к более простому, элементарному существованию. Но такое существование значительно снижало роль греческих земель в том, что оставалось от торговли средиземноморского мира. Однако контакты продолжались: к XI веку Афины, которые были главным центром производства керамики в линейном "протогеометрическом" стиле, отправляли свои товары через Эгейское море, и эта керамика, довольно сложная по стилю и технике, была найдена в Милетосе (ныне вновь занятом) и в Старой Смирне (новом поселении). Ее присутствие там свидетельствует о том, что греки начали воссоздавать торговую сеть, связывающую Малую Азию с материковой Грецией по морю, из которой в VIII веке возникнет яркая цивилизация греческой Ионии.
IV
Папирус, известный как Ономастикон Аменопе, обнаруженный в конце XIX века, помогает разместить пелешетов на юге Палестины, тхеккеров в центре (подтверждено Венамуном) и шарданов на севере, что хорошо согласуется с археологическими данными - народы моря населяли Акко, а Акко, возможно, был одной из баз, созданных египтянами с помощью наемных гарнизонов.36 Их связи с этим регионом были настолько тесными, что одна группа, пелешет, дала свое название этой местности. Слово "пелешет", как и эфиопское семитское слово "фалаша", используемое в отношении эфиопских евреев, означает "иностранец" или "странник"; на библейском иврите они стали Пелиштим; на греческом их земля стала Палестиной, откуда появились термины "филистимлянин" и "Палестина". Этот термин также можно связать со словом "пеласги", неясным термином, который использовали поздние греческие писатели для обозначения различных догреческих народов в Эгейском море, некоторые из которых, как говорили, жили на Крите - чужеземцы или странники, как и предписывает семитский термин. С помощью археологии можно пойти гораздо дальше в идентификации филистимлян. Керамика XII-XI веков до н. э., найденная на филистимских городищах, таких как Ашдод на территории современного Израиля, по стилю напоминает позднеэлладскую керамику микенского мира; наиболее близкие параллели были обнаружены на Кипре, хотя это не доказывает их происхождения, поскольку Кипр постоянно подвергался набегам народов моря и был заселен микенцами.37 Это говорит о постепенном процессе миграции, начавшемся около 1300 г. до
