Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант
Юань Чванг рассказывает, что, согласно буддийской традиции, Ашока в последние годы жизни был свергнут своим внуком, который действовал с помощью придворных чиновников. Постепенно вся власть перешла к старому царю, а его дары буддийской церкви прекратились. Ашока сам урезал свое жалованье, даже еду, пока однажды вся его порция не превратилась в половину плода амалаки. Царь с грустью посмотрел на него, а затем отправил его своим буддийским братьям, как все, что он мог дать.43 Но на самом деле мы ничего не знаем о его последних годах жизни, даже год его смерти. Уже через поколение после его кончины его империя, как и империя Икхнатона, распалась на части. По мере того как становилось очевидным, что суверенитет царства Магадха поддерживается скорее инерцией традиции, чем организацией силы, государство за государством отказывалось от приверженности царю царей в Паталипутре. Потомки Ашоки продолжали править Магадхой до седьмого века после Рождества Христова; но династия Маурьев, которую основал Чандрагупта, прекратилась, когда царь Брихадратха был убит. Государства строятся не на идеалах, а на характере людей.
В политическом смысле Ашока потерпел неудачу, но в другом смысле он выполнил одну из величайших задач в истории. В течение двухсот лет после его смерти буддизм распространился по всей Индии и начал бескровное завоевание Азии. Если и по сей день от Канди на Цейлоне до Камакуры в Японии спокойное лицо Гаутамы призывает людей быть мягкими друг с другом и любить мир, то это отчасти потому, что когда-то трон Индии занимал мечтатель, возможно, святой.
III. ЗОЛОТОЙ ВЕК ИНДИИ
Эпоха вторжений - Кушанские цари - Империя Гуптов - Путешествия Фа-Хиена - Возрождение письменности - Гунны в Индии - Харша Щедрый - Путешествия Юань Чвана
От смерти Ашоки до империи Гуптов - т.е. на протяжении почти шестисот лет - индуистские надписи и документы настолько малочисленны, что история этого промежутка времени теряется в неясности.44 Это не обязательно был темный век; великие университеты, такие как в Таксиле, продолжали функционировать, а в северо-западной части Индии влияние Персии в архитектуре и Греции в скульптуре привело к расцвету цивилизации после вторжения Александра. В первом и втором веках до нашей эры сирийцы, греки и скифы пришли в Пенджаб, завоевали его и создали там на триста лет греко-бактрийскую культуру. В первом веке той эпохи, которую мы так провинциально называем христианской, кушаны, центральноазиатское племя, родственное туркам, захватили Кабул и из этого города как столицы распространили свою власть на северо-западную Индию и большую часть Центральной Азии. Во времена правления их величайшего царя Канишки искусство и наука развивались: Греко-буддийская скульптура создала некоторые из своих самых прекрасных шедевров, прекрасные здания были возведены в Пешаваре, Таксиле и Матхуре, Чарака развил искусство медицины, а Нагарджуна и Ашвагхоша заложили основы буддизма Махаяны (Великой Веды), который помог Гаутаме завоевать Китай и Японию. Канишка терпимо относился ко многим религиям и экспериментировал с различными богами; в конце концов он выбрал новый мифологический буддизм, который превратил Будду в божество и наполнил небо бодхисаттвами и архатами; он созвал большой совет буддийских богословов, чтобы сформулировать это вероучение для своих царств, и стал почти вторым Ашокой в распространении буддийской веры. Совет составил 300 000 сутр, низвел философию Будды до эмоциональных потребностей обычной души и возвысил его до божественности.
Тем временем Чандрагупта I (совершенно отличный, несмотря на свое имя и номер, от Чандрагупты Маурьи) основал в Магадхе династию местных царей Гуптов. Его преемник Самудрагупта за пятьдесят лет правления стал одним из самых выдающихся монархов за всю долгую историю Индии. Он перенес свою столицу из Паталипутры в Айодхью, древнюю родину легендарного Рамы; отправил свои завоевательные армии и сборщиков налогов в Бенгалию, Ассам, Непал и Южную Индию; потратил сокровища, полученные от вассальных государств, на развитие литературы, науки, религии и искусства. Сам он, в перерывах между войнами, достиг выдающихся успехов как поэт и музыкант. Его сын, Викрамадитья ("Солнце силы"), расширил эти завоевания оружия и ума, поддержал великого драматурга Калидасу и собрал вокруг себя в своей столице в Уджджайне блестящий круг поэтов, философов, художников, ученых и исследователей. При этих двух царях Индия достигла непревзойденного со времен Будды уровня развития и политического единства, с которым могли соперничать только Ашока и Акбар.
Мы видим некоторые очертания цивилизации Гуптов из рассказа Фа-Хиена о его визите в Индию в начале пятого века нашей эры. Он был одним из многих буддистов, прибывших из Китая в Индию в этот Золотой век; и эти паломники были, вероятно, менее многочисленны, чем купцы и послы, которые, несмотря на горные преграды, проникали в умиротворенную Индию с Востока и Запада, даже из далекого Рима, и привносили в нее стимулирующий контакт с иностранными обычаями и идеями. Фа-Хиен, рисковавший жизнью, проезжая через западный Китай, оказался в Индии в полной безопасности, путешествуя повсюду, не встречая приставаний и воровства.45 В его дневнике рассказывается, как он шесть лет ехал, шесть лет провел в Индии, и еще три года ему понадобилось для возвращения через Цейлон и Яву в свой китайский дом.46 Он с восхищением описывает богатство и процветание, добродетель и счастье индусов, а также социальную и религиозную свободу, которой они пользовались. Он был поражен количеством, размерами и населением больших городов, бесплатными больницами и другими благотворительными учреждениями, которыми усеяна земля,* количеством студентов в университетах и монастырях, а также внушительными масштабами и великолепием императорских дворцов.48 Его описание вполне утопично, за исключением вопроса о правых руках:
Люди многочисленны и счастливы; им не нужно регистрировать свои хозяйства, подчиняться магистратам и их правилам; только те, кто обрабатывает королевскую землю, должны платить часть прибыли с нее. Если они хотят уйти, то уходят; если хотят остаться, то остаются. Король управляет без обезглавливания и телесных наказаний. Преступников просто штрафуют; ...даже в случае повторных попыток нечестивого восстания им лишь отрубают правую руку. ... . . По всей стране люди не убивают ни одного живого существа, не едят ни лука, ни чеснока. Исключение составляют лишь чандалы. . . . В той стране не держат свиней и птиц и не продают живой скот; на рынках нет мясных лавок и торговцев опьяняющими напитками.49
Фа-Хиен почти не обратил
