Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант
Действительно, большинство мужчин, занимавших видное положение в политическом и интеллектуальном мире Парижа 1800 года, приходили на ее званые вечера, желая узнать последние политические сплетни или услышать, как мадам уплывает в такой разговор, какого Париж не слышал от женщины со времен мадам дю Деффан. Мадам де Тессе заявила: "Если бы я была королевой, я бы приказала мадам де Сталь все время разговаривать со мной".13 Сама Жермена писала, что "необходимость разговора ощущается во Франции всеми классами; речь там, как и везде, не просто средство общения; ... это инструмент, на котором любят играть".14
Она не сразу выступила против Наполеона; более того, если верить Буррьену, она написала ему несколько лестных писем в начале консульства, даже предложила себя в его услужение.15 Но он решительно игнорировал ее ухаживания, расширял цензуру, презирал интеллигенцию в политике, считал женщин плодильщицами и очаровательными игрушками, которым нельзя доверить ни одной мысли, и ей пришлось ответить ему тем же. Когда он называл ее гостей идеологами, она называла его идеофобом; а когда ее гнев разгорался, она называла его "Робеспьером на коне".16 или как буржуазного джентильмена на троне.17
7 мая 1800 года она перевезла своих домашних и небольшую свиту почитателей в Коппет на лето. За день до этого Наполеон покинул Париж, чтобы пересечь Альпы и встретиться с австрийцами в Маренго. Жермена позже призналась: "Я не могла не желать поражения Бонапарта, поскольку это казалось единственным средством остановить прогресс его тирании".18 Осенью того же года, наскучив Коппетом и Монбланом, она вернулась в столицу, ведь она жила разговорами, а "французская беседа не существует нигде, кроме Парижа".19 Вскоре она собрала в своем салоне целую компанию гениев, и главной темой их бесед стала диктатура Наполеона. "У нее полный колчан стрел", - жаловался он. "Они притворяются, что она не говорит ни о политике, ни обо мне; но как же тогда получается, что все, кто ее видит, любят меня меньше?"20 "Ее дом, - говорил он на острове Святой Елены, - превратился в арсенал против меня. Люди ехали туда, чтобы прослыть рыцарями в ее крестовом походе".21 И все же он признавал: "Эта женщина учит мыслить тех, кто никогда раньше этого не делал или забыл, как это делается".22
Он считал, что как человек, стремящийся вывести Францию из хаоса, создав ей эффективную администрацию, а тем временем ведущий ее армии к победе над враждебными коалициями, он вправе ожидать и, если нужно, принуждать к некоторому единству морали в обществе, некоторой координации национального духа с национальной волей к защите новой республики Франции и ее "естественных" границ; но эта женщина собрала и объединила против него и роялистов, и якобинцев, и утешила его врагов. Отец Жермены был согласен с Наполеоном; он отчитал ее за постоянные нападки на молодого диктатора; он сказал ей, что диктатура необходима во время кризиса или войны.23 Она ответила, что свобода важнее победы. Она поддерживала Бернадота в его противостоянии Наполеону; она написала некоторые из речей, которые Констан произнес в Трибунате против посягательств Наполеона на полномочия законодательного органа. Она и Бонапарт были экспансивными и вспыльчивыми эгоистами, а Франция была недостаточно велика, чтобы вместить их обоих и сохранить их свободу.
Весной 1801 года Наполеон писал своему брату Жозефу: "Месье де Сталь находится в самом жалком состоянии, а его жена дает обеды и балы".24 Жозеф передал упрек, Жермена отправилась в комнату месье на площади Согласия и нашла его в последней стадии паралича. Она стала ухаживать за ним, а в мае 1802 года взяла его с собой, когда уезжала из Парижа в Швейцарию. Он умер по дороге и был похоронен на кладбище Коппет. В том же году, становясь все более возбудимой, мадам де Сталь начала принимать опиум.
2. Автор
Она была величайшей европейской писательницей своего времени и величайшим французским автором, не считая Шатобриана. До 1800 года она написала пятнадцать книг, ныне забытых; в том же году она предложила крупный труд "Литература"; затем выпустила два романа - "Дельфина" (1803) и "Коринна" (1807), которые прославили ее на всю Европу; в 1810-13 годах она вела борьбу всей своей жизни за публикацию своего шедевра "Аллемания"; после смерти она оставила еще один крупный труд - "Размышления о ... французской революции" и "Десять лет изгнания". Все названные здесь произведения были основательными и добросовестными, некоторые из них насчитывали до восьмисот страниц. Мадам де Сталь много работала, усердно любила и страстно писала; она до конца боролась с самым сильным человеком своего времени и, к сожалению, победила в его падении.
Книга "Литература в ее связях с социальными институтами" (De la Littérature considérée dans ses rapports avec les institutions sociales) взяла на себя большую и героическую тему: "Я предлагаю исследовать влияние религии, морали и законов на литературу и влияние литературы на религию, мораль и законы".*Она по-прежнему дышит духом XVIII века - свобода мысли, личность против государства, прогресс знаний и нравов; здесь нет сверхъестественных мифов, но есть вера в распространение образования, науки и интеллекта. Первая предпосылка прогресса - освобождение разума от политического контроля. С освобожденными умами литература будет воплощать, распространять и передавать наследие расы. Мы не должны ожидать, что искусство и поэзия будут развиваться так же, как наука и философия, поскольку они зависят главным образом от воображения, которое так же остро и плодотворно в ранние, как и в более поздние времена. В развитии цивилизации искусство и поэзия предшествуют науке и философии; так век Перикла предшествовал веку Аристотеля, Средние века - Галилею, искусство Людовика XIV - интеллектуальному Просвещению. Прогресс разума не является непрерывным; бывают регрессы, вызванные нарушениями в природе или превратностями политики; но даже в Средние века наука и научный метод продвинулись вперед и сделали возможным появление Коперника, Галилея, Бэкона и Декарта. В каждую эпоху философия представляет собой накопление и содержание интеллектуального наследия. Возможно (размышляла она), в какую-то будущую эпоху философия станет достаточно всеобъемлющей и зрелой, чтобы "стать для нас тем, чем в прошлом была христианская религия".25 Она определила философское просвещение как "оценку вещей в соответствии с разумом".26 И только перед лицом смерти она отступила от своей веры
