Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант
Как и большинство людей дела, он не уважал писателей, пишущих об экономике или правительстве; он считал их словоблудами, не имеющими достаточного представления о реальности, о природе и границах человека. Он был уверен, что лучше их знает, чего хочет и что должен иметь французский народ: эффективность и честность правительства, умеренность в налогах, свободу предпринимательства в бизнесе, регулярность снабжения, гарантию оплачиваемого труда в промышленности, крестьянскую собственность и гордое место Франции в параде государств; если бы это было дано, народ не стал бы настаивать на определении мер или замещении должностей путем подсчета носов после словесных состязаний. В своем кропотливом стремлении к этим целям - и к собственной власти или славе - он не стал бы долго терпеть вмешательство владык трибуны или пера. Если этих дворян можно утихомирить премиями, пенсиями или политическими сливами, то такие успокоительные средства будут предоставлены; в противном случае нарушителям консульского или императорского мира следует запретить публиковаться, покидать Париж или Францию. "Неограниченная свобода печати, - писал Наполеон в 1802 году, - очень скоро восстановила бы анархию в стране, где все элементы для такого состояния уже присутствуют".2
Чтобы следить за общественным мнением, Наполеон, следуя прецедентам Директории, приказал почтмейстерам вскрывать частную почту, отмечать враждебные отрывки, запечатывать конверты и отправлять копии выдержек себе или в "Черный кабинет" на Генеральном почтамте в Париже.3 Он поручил своему личному библиотекарю составлять и приносить ему "ежедневно между пятью и шестью часами" сводки политических материалов в текущих периодических изданиях; "каждые десять дней представлять мне анализ брошюр или книг, опубликованных за предыдущие десять дней"; сообщать о содержании и политических тенденциях каждой поставленной пьесы в течение сорока восьми часов после ее премьеры; и "каждый первый и шестой день [десятидневной недели] между пятью и шестью часами он будет представлять мне бюллетень о плакатах, афишах или объявлениях, которые могут заслуживать внимания; он также будет сообщать обо всем, что ему стало известно, что было сделано или сказано в различных лицеях, литературных собраниях, проповедях... которые могут представлять интерес с точки зрения политики и морали."4
17 января 1800 года Наполеон, опять же следуя обычаю Директории, приказал подавить шестьдесят из семидесяти трех газет, издававшихся в то время во Франции. К концу года их осталось только девять, и ни одна из них не была радикально критической. "Трех враждебных газет, - сказал он, - следует опасаться больше, чем тысячи штыков".5 Le Moniteur universel регулярно защищала политику Наполеона; иногда он писал для нее статьи и даже рецензии на книги, без подписи, но выдававшие его происхождение своим авторитетным стилем. Один остроумный человек переименовал этот правительственный орган в Le Menteur [лжец] Universel.6
Я хочу, чтобы вы написали редактору Le Journal des débats, Le Publiciste и La Gazette de France - эти газеты, как мне кажется, наиболее читаемы - и заявили им, что... времена революции прошли и что во Франции существует только одна партия; что я никогда не потерплю газет, которые говорят или делают что-либо против моих интересов; что они могут опубликовать несколько небольших статей, содержащих немного яда, но в одно прекрасное утро кто-нибудь закроет им рот.7
5 апреля 1800 года цензура была распространена на драматические произведения. Правительство утверждало, что мнения, высказанные индивидуально и в частном порядке, могут принести мало вреда, но те же самые мнения, вложенные в уста знаменитого исторического персонажа и провозглашенные со сцены с силой и красноречием популярного актера, будут иметь влияние, взрывообразно умноженное благодаря взаимному эхо чувств и безответственности отдельных людей в театральной аудитории.8 Цензура исключила из публичных представлений любую критику монархии и любое восхваление демократии. Так, "Смерть Сезара" была изгнана из зала, потому что зрители аплодировали речам Брута против диктатуры.9
В конце концов государство взяло под контроль всю печать. "Очень важно, чтобы к печати допускались только те, кто пользуется доверием правительства. Человек, который обращается к публике в печати, подобен человеку, который говорит публично в собрании";10 Он может распространять подстрекательские материалы, и за ним следует следить как за потенциальным поджигателем. Поэтому каждый печатник должен представлять цензору каждую принятую рукопись, либо до, либо во время печати, и, чтобы получить государственную печать, он должен согласиться удалить нежелательные материалы или принять замены, предложенные правительством. Даже после того, как цензор дал свое согласие и произведение было напечатано, министр полиции имеет право конфисковать и даже полностью уничтожить вышедшее издание, независимо от того, какой ущерб понесет автор или издатель.11
Именно в этой тюрьме разума литература боролась за выживание во времена Наполеона. Самые героические усилия были предприняты женщиной.
II. ММЕ. ДЕ СТАЭЛЬ: 1799-1817
1. Немезида Наполеона
Комитет общественной безопасности изгнал ее из Франции; Директория свела это к исключению из Парижа; на следующий день после его падения она поспешила вернуться в столицу (12 ноября 1799 года) и сняла квартиру на улице Гренель в фешенебельном Фобур-Сен-Жермен. Новое консульское правительство - то есть Наполеон - не выразило никакого протеста против ее возвращения.
Вскоре она открыла новый салон, отчасти потому, что "беседы в Париже... всегда были для меня самым увлекательным из всех удовольствий".12 отчасти потому, что она была полна решимости играть роль в управлении событиями. Она не признавала, что такая роль не подобает женщине; она казалась ей вполне подходящей, если у женщины (как и у нее) были и деньги, и мозги; и особенно подходящей для наследницы Жака Неккера, которого она считала неоцененным героем Революции. Кстати, правительство все еще было должно ему двадцать миллионов франков, которые он одолжил ему в 1789 году; частью ее решимости было вернуть эту сумму для своего отца и своего достояния. Ее идеалом (как и его) была конституционная монархия, обеспечивающая свободу прессы, вероисповедания и слова, а также защищающая собственность богатых от зависти бедных. В этом смысле она считала себя верной Революции в том виде, в каком она была определена Национальным собранием 1789-91 годов. Она презирала цареубийц и принимала в своем
