Весь твой, только твой эльф - Анна Жнец
От страха по моим щекам катились слезы. В отчаянии я скулила, как раненое животное, и цеплялась за рубаху на спине своего защитника. Я старалась не смотреть на чудовище, но, судя по звукам, в этот самый момент оно набирало в пасть слюны, чтобы смачно харкнуть в нашу сторону кислотой.
Уродливых ожогов я боялась даже больше, чем смерти. Доводилось мне видеть лица, обезображенные до неузнаваемости.
— Быстрее, что бы ты там ни задумал, пожалуйста, умоляю, поторопись.
Эльф закончил шептать заклинание.
Выглянув из-за его плеча, я с ужасом увидела, как змея открывает пасть и в глубине этой черной пасти булькает желтая, ядовитая слизь, способная разъесть человеческую плоть. Тварь откинула голову назад. Затарахтела горлом.
Внутри у меня все сжалось — сейчас плюнет.
Внезапно эльф замахнулся и швырнул зачарованный камешек прямо в глотку чудовищу.
Снаряд достиг цели. Змея щелкнула зубами и замотала головой, проглотив наживку.
Эльф завел руку себе за спину, как бы прося держаться позади. По этому поводу он мог не переживать: ни за какие подарки я не собиралась покидать свое укрытие.
Монстр оскалил зубы, блестящие от слюны. Открыл пасть, закрыл. Открыл, закрыл. Он сделал так три раза и зарычал, словно от бессилия.
— Что происходит? — прижалась я к своему защитнику.
Мне показалось, что змея пытается в нас плюнуть, но не может.
Эльф подтвердил мою догадку.
— Я наложил на камень заклинание такое же, как на твой гребень. Запрет на причинение вреда. Теперь хариб нас не тронет. Дождемся утра и…
Не успел он договорить, как чудовище издало долгий горловой звук, раздуло щеки, если можно так выразиться, и… выплюнуло заколдованный камень на пол пещеры, к нашим ногам. Камень был весь в желтом желудочном соке.
Если заряженный магией предмет теперь находится снаружи, вне тела монстра, это значит…
В отчаянии я тихонько завыла.
Заклинание не сработает!
Эльф напрягся и сдвинулся так, чтобы кислота, когда тварь ею харкнет, брызнула на него, а не на меня.
«Мы умрем, — пронеслось в голове. — Умрем, умрем, умрем. В страшных муках. Сначала умрет этот придурочный, а потом настанет и моя очередь».
Я приготовилась к продолжению кошмара, но змея вдруг зашипела, словно от боли, и метнулась прочь из пещеры. Как только язык хариба перестал запирать вход, внутрь нашего убежища проникли первые лучи солнца.
Утро. Продержались. Все кончено. Неужели? Я не могла поверить.
Слезы текли из глаз не переставая. От воспоминаний меня колотило, словно в лихорадке. Эльф резко обернулся и смял меня в медвежьих объятиях. Исполненная облегчения, я опустила голову ему на плечо и легонько похлопала ладонью по чужой спине.
Спаслись.
Несколько секунд мы стояли так, тесно прижавшись друг к другу, словно единственные выжившие после кораблекрушения, затем мужчина неловко кашлянул в кулак и отстранился.
— Спасибо, ушастый, — шепнула я и добавила ворчливо, но без злобы: — Хотя это твоя вина, что я попала в такую историю. Если бы не ты, сидела бы я сейчас в лагере тано, в безопасности, и знать не знала ни о каких языкастых харибах.
Мой защитник слегка покраснел и выдавил хриплым шепотом:
— Меня зовут Алари́ Сина́р. А тебя?
После всего случившегося я больше не могла его ненавидеть. Сердилась из-за похищения, хотела стукнуть остроухого по башке, потому что не отвечал на вопросы и ничего не объяснял, но в то же время испытывала благодарность, вспоминая, как самоотверженно этот мужчина закрывал меня от монстра.
Пожалуй, он заслужил узнать мое имя.
— Зейна.
Но не фамилию.
— Зейна, — повторил этот чудак с мечтательным видом, словно наслаждаясь звучанием моего имени. — Красиво. На эльфийском «зейна» — самая яркая звезда на небосводе. Хочешь узнать, что означает «алари синар»?
— Нет.
— Клинок, что пронзает тьму.
— Лучше покажи свои ожоги. Сильно тебя ранили?
Ушастый клинок, пронзающий тьму, посмотрел на меня как-то странно. На его губах отчего-то расцвела радостная улыбка.
— Ты… беспокоишься… обо мне?
— Этот гребень в моих волосах. Я не знаю, что будет, если ты умрешь. Сила заклинания развеется или я останусь привязана к твоему трупу?
Радостная улыбка увяла. Огонек надежды во взгляде потух. Алари подобрал с пола свою мантию, чудом не пострадавшую от кислоты, и принялся молча отряхивать ее от пыли.
На его левой руке, той, которой он закрывался от монстра, я заметила ожоги — к счастью, не настолько серьезные, как я боялась. Ткань на рукаве рубашки местами обуглилась, сквозь прорехи в ней была видна кожа — красная, в язвах и волдырях.
— С этим надо что-то делать, — кивнула я на его повреждения.
С равнодушным видом Алари оторвал от рубашки испорченный рукав, что-то пошептал над горлышком бурдюка и полил раны водой. От этого те не стали выглядеть лучше.
— Я не целитель, — вздохнул эльф. — Тело само себя вылечит. Теперь… — он замолчал и посмотрел на меня долгим взглядом. — Теперь я буду восстанавливаться еще быстрее.
Из сумки Алари достал платок, зашептал что-то уже над ним, затем накрыл этой тряпкой ожоги.
— Очищающее заклинание, — пояснил он. — На тот случай, если рядом нет бинтов.
Кинжалом он отрезал от тонкого покрывала, на котором мы спали, полосу ткани и обмотал ею раненое предплечье поверх платка.
— Жаль, вода закончилась. Еда тоже на исходе. Надо скорее добраться до конца красной долины. За ней Кошачий лес. Там ручьи с ключевой водой и много всякой живности. От голода не умрешь.
Надо? Кому надо? Мне — нет. Куда вообще он меня тащит?
Я собиралась задать очередной бесполезный вопрос, но эльф уже выбрался из пещеры, и мне пришлось последовать за ним, пока затылок, украшенный гребнем, не взорвался приступом мучительной боли.
Алари не отходил далеко. Ждал меня снаружи, подставив лицо солнечным лучам.
— Отпусти меня, — попросила я в который раз.
Эльф тяжело вздохнул и двинулся в сторону синего горизонта, жестом поманив меня за собой.
— Пойдем. В дороге я расскажу тебе одну легенду. Надеюсь, ты поймешь мой намек.
Глава 4. Намек
— Что ты слышала о наших традициях? — спросил Алари, наблюдая за мной краем глаза.
Утром красная степь казалась вымершей. Тихо, пустынно. Только странствующие кустарники с соломенным шорохом катятся по земле, гонимые ветром.
