Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
– Как звали её? – громче и настойчивее повторила вопрос Ярга.
Кадык Ивана дёрнулся над неплотно застёгнутым воротом кафтана.
– Предслава, – отмолвил он, едва разомкнув губы.
– Предслава, – задумчиво протянула Ярга с толикой сожаления в голосе. Ей вмиг представилась купеческая дочка, пышнотелая и бойкая, про каких обычно говорят «кровь с молоком». А ещё влюблённая без памяти в этого белобрысого остолопа. – И что Предслава сказала, когда ты внезапно сел на коня и помчался сюда?
Царевич промолчал. Густая краска покрыла пятнами его молодецкое лицо и спустилась на шею.
– Ты не сказал ей ничего, просто уехал? – Ярга дёрнула бровью. – Я так и подумала. – Она вздохнула, удобнее усаживаясь в седле и устраивая на луке перед собою клетку. – Ну, вези тогда к царю-батюшке, что обомлел?
Иван быстро подхватил коня под уздцы и повёл вперёд. Громко велел народу расступиться. Сесть на лошадь вместе с Яргой он не посмел, так и вёл её от деревни к главным воротам Велиграда, а оттуда – прямиком в царский терем. По пути царевич бросал на неё внимательные взгляды.
Его первоначальное замешательство, кажется, сменилось восторгом. Ивану явно нравилось то, что он видел: красивая юная девица с золотой косищей и в блистающем наряде воительницы, а не изнеженной девы, уверенная, строгая и властная. А ещё обладающая достаточным умом и силами, чтобы справиться с многотрудной задачей в одиночку (как он наверняка думал). Вероятно, таким и был идеал его будущей царицы, чем-то напоминавший ему мать, грозную и хитрую Добромилу.
Весть об их возвращении облетела город быстрее, чем они добрались до дворца. Люди высыпали на улицы, чтобы поприветствовать царевича и его спутницу. Мужчины с восторгом кидали шапки в воздух. Женщины плакали и бросали им под ноги цветы. Дети с весёлым улюлюканьем бежали впереди.
– Я не пойму, мы что, с войны вернулись? – насмешливо заметила Ярга, но её вопрос потонул в возгласах восторга.
К тому моменту, как они добрались до ворот дворца, их уже встречал парадный караул. Разодетые в золото и алый бархат дружинники со всей торжественностью сопроводили Ивана и Яргу в тронный зал, при этом царевич возвратил былую уверенность. Он улыбался широко и победоносно, снисходительными кивками приветствовал знакомых воевод и бояр, но от девушки с клеткой не отходил ни на шаг.
Царь Демьян и царица Добромила уже ожидали в тронном зале в окружении подданных. Конечно, Василий и Пётр обнаружились здесь же – оба злые и недовольные, но на сей раз не смеющие ни слова молвить против Ивана. Они свою удачу упустили и возвратились домой ни с чем, теперь попенять младшему брату было нечего.
Добромила со слезами на глазах бросилась обнимать младшего сына, едва тот вошёл в зал. Царь Демьян тоже поднялся с трона в нетерпении и пошёл навстречу, распахнув объятия. Каблуки его сапог дробно застучали по полу.
– Дети мои воротились! – воскликнул он, но глядел не на Ивана и всяко не на Яргу, а на закрытую покрывалом клетку. – До чего же я вам рад!
Это заискивающе-снисходительное «дети мои» вызвало у Ярги внутреннее содрогание. Она вспомнила, с каким пренебрежением принимали её в прошлый раз, даже когда Иван посадил её за один стол с семьёй. Однако она лишь сдержанно склонила голову.
– Здрав будь, государь-батюшка! – высвободившись из материнских рук, возвестил Иван и на ходу поклонился отцу. Хотел было обняться, но тот обошёл его и направился прямиком к девушке с клеткой. – Мы исполнили твою волю, – он ловко развернулся на пятках и заспешил за родителем, – раздобыли огненную птицу.
Демьян бросил короткий взгляд на младшего сына, но не сказал ни слова. Вряд ли слуги не донесли ему о том, что некий «барчук» прожил всё лето на окраине царства с купеческой дочкой Предславой. Царя вряд ли волновали похождения отпрыска. Ярга невольно подумала о собственных приключениях Демьяна в его юности: насколько правдивы истории о том, что Добромила была для него верной соратницей и помощницей? На деле она убедилась: часто досужие россказни лгут, и даже помазанные на царство самими богами люди порою ничем не лучше тех, кто им прислуживает и выполняет за них всю работу. Только одни получают венец на чело, а имён других никто и не знает вовсе.
Вот и теперь Демьяна мало беспокоило, как и кем именно была добыта Жар-птица. Он глядел на Яргу, словно неразумное дитя, которое ждёт гостинца.
Девушка подняла клетку повыше одной рукой, а другой сдёрнула покрывало.
Пламенные отсветы озарили богатое убранство зала, заплясали бликами на витых золочёных колоннах, подпиравших куполообразный потолок.
По залу волною прошёл всеобщий вздох восхищения, лица людей вытянулись. Но пуще всех радовался царь, он так и приник к клетке, не страшась обжечься.
– Так вот ты какая, Жар-птица, мои яблочки воровавшая. – Демьян радостно засмеялся.
Улыбнулась и подошедшая царица Добромила. Ей нравилось видеть мужа столь счастливым. Вероятно, минувшие недели прошли в беспокойстве для них обоих – сыновья отсутствовали слишком долго.
Василий и Пётр всеобщей радости не разделяли. При виде огненной птицы они лишь обменялись угрюмыми взглядами. Ни к брату не подошли, ни отца не поздравили с тем, что сбылась его заветная мечта.
Ярга скользнула взором по обступившей их толпе, по дорогим убранствам и богатым нарядам. Всё показалось ей чем-то чужеродным, будто из другого мира пришедшим. Никогда не ведала она величия в злате и серебре, в бархате и парче, в усыпанных яхонтами сокровищах средь царских палат. Её привычный мир был иным, простым и понятным, как холщовая сорочка и куриное кудахтанье на дворе. Он пах не крепким мёдом, а свежим хлебом, только из печи. А ещё дикой ежевикой, тающей на устах. Здесь всё было ей чуждо, потому как она была чужой, а теперь – и подавно.
Ей было нетрудно вылечить трясовицу у детей в той семье, под чьей крышей она дожидалась приезда Ивана. Играючи она вплетала свою волю в обереги, пришивала заветные слова к заплаткам на детской рубашонке и понимала – никто более этот дом не тронет, ни одна лихорадка порога не переступит, послушается из страха быть навеки изгнанной обратно в Навь. Ярга нутром чувствовала – она сможет и это сделать.
Велес обмолвился, что наделил её силами Нии и Мораны, когда возвращал в Явь с того света. Могла ли она повелевать суровыми морозами? В том Ярга сильно сомневалась, но вот к чародейству чувствовала особую охоту. Ей нравились как обострённые чувства, так и способность видеть жизнь,
