Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
Её глаза теперь видели куда лучше и дальше. Она замечала едва уловимые мелочи вроде крошечных пятнышек на одежде или трещин на пересохшей земле, по которым бежали муравьи. Её уши воспринимали малейшие шорохи и распознавали источники звуков. Она отчётливо слышала сердцебиение существ вокруг, без труда отличала мышиное сердечко от змеиного. Звуки, вкусы и запахи вдруг сделались объёмнее, отчётливее. На языке Ярга ощущала привкус ветра – оттенки всех растений в округе, близость пресной воды, птичьего гнезда или звериной норы. Кроме того, ей мнилось, что она видит тёплый ореол, что окружал всё живое. Это был своего рода новый язык, доселе ей незнакомый. По нему она научилась распознавать, когда лошади уставали или хотели пить. А ещё она замечала рябь в воздухе, когда что-то менялось, например собиралась гроза. Но отчётливее всего эта рябь становилась, когда Див колдовал.
Когда он впервые после её пробуждения обратился волком, Ярга едва дара речи не лишилась. Она приметила метаморфозу до малейшей детали, распознала, как меняется каждый мускул, словно живая глина. В этом было нечто безумное и восхитительное, пугающее, чарующее настолько, что глаз не отвести.
И Ярга с удовольствием мысленно призналась себе – ей всё это нравилось. Она хотела узнать больше, понять, на что теперь способна, что допустимо, а к чему лучше вовсе не прикасаться. Выяснить, что именно она видела по ту сторону Калинова моста в страшной и величественной Нави.
Тогда-то ей снова вспомнилась детская игрушка – трубка с цветными стекляшками, в которую нужно было смотреть на солнце. Она ведь умерла, Ярга в том не сомневалась. Чернота поглотила её, мир рассыпался на фрагменты, а затем собрался снова во что-то совершенно иное, пугающее, невероятное, ничуть не похожее на то, что она ожидала увидеть. И лишь один человек мог объяснить ей всё, ответить на главный вопрос: кто она теперь? Всяко не простая сиротка-чернавка из Благоды.
Более всего Ярге хотелось поговорить с Дивом без посторонних ушей. Она не сомневалась: именно его она услышал по ту сторону. Это он позвал её обратно, и воспротивиться не получилось. Его голос обладал достаточной мощью, чтобы совершить подобное. Хватит ли у неё смелости пойти за ним до конца? Не ошибся ли он в ней? Разговор предстоял непростой, оба это понимали. Ярга замечала, как Див задерживал на ней взгляд дольше обычного, не таился.
Но сначала полагалось возвратить домой Елисея, а уж потом решать, как быть дальше.
В сам Теверск не поехали – подумали, что Далмат может оказаться не столь отходчивым, как его младший сын. Простились на подъезде к столице, горячо обнялись и пообещали друг другу снова свидеться. Елисей улыбался. Он поцеловал Яргу в обе щеки, наказал Диву беречь её как зеницу ока. Тот поворчал, что и без него всё знает, похлопал царевича по спине, шепнул на ухо то ли чародейское благословение, то ли братское наставление. А потом гнедой конь унёс Елисея вперёд, к отчему дому, подняв за собой облако жёлтой дорожной пыли.
Ярга заслонила глаза рукой, глядя ему вслед.
– Ну, вот и всё? – спросила она с улыбкой. – Поторопимся в Благоду, покуда Василий и Пётр не опередили нас? Они ведь скоро очухаются в Златом Чертоге вместе с остальными.
– Поторопимся, – согласился Див, а сам перекинулся на ходу волком. – Поглядим, кто быстрее: златогривый конь или я?
Он рванул вперёд, и Ярга с хохотом развернула прекрасного скакуна, который совсем не боялся серого зверя, толкнула его пятками, подгоняя радостным криком. Конь помчался вперёд, зазвенела упряжь. Ярга легла грудью на его шею, чтобы животному было легче бежать. Ветер хлестал по щекам и развевал длинную косу, наполнял грудь счастливым трепетом, названия которому она не знала.
Ярге не хотелось замуж ни за спесивого царевича Ивана из Велиграда, ни за доброго князя Хаука из Скуры. Да она бы уже и не могла пойти ни за одного из них – слишком многое испытала за время путешествия, изменилась чересчур сильно, пусть и не до конца понимала эти перемены. Она бы с удовольствием оставила себе златогривого коня, который успел ей полюбиться, и умчалась прочь, туда, где никто не отыщет их следов. Да только сердце её уже было навеки отдано тому, кто забрал её пирожки в Дремучем лесу. И чем больше она узнавала его, тем глубже становилась незамысловатая девичья любовь.
Спустя час безумной скачки она вдруг натянула поводья, отстала от Дива и заставила коня свернуть к старой водяной мельнице у реки – решила дать животному передышку и возможность напиться вдоволь.
Водица здесь была прохладной, она журчала и блестела серебром на солнце. Над её поверхностью носились большие голубые стрекозы. По берегам росли золотые ирисы и высокая сочная трава с пушистыми венчиками. Разъезженная дорога вела к запертой на тяжёлый замок мельнице. На ней просохли следы лошадиных копыт и колёс от телеги мельника, который, вероятно, жил где-то неподалёку.
Ярга спешилась и подвела коня к чистому участку на берегу у самой мельницы. Он наклонился, начал с удовольствием пить, пофыркивая. И покуда златогривый скакун отдыхал в тени огромного скрипучего колеса, девушка обтёрла его лоснящиеся бока смоченной в воде тряпицей. За этим делом и застал её Див.
Он скатился с холма в низину, где протекала говорливая речушка, по пути перекувырнулся через голову и встал возле мельницы уже в обличье человека. Его глаза горели, щёки разрумянились, а на губах играла озорная улыбка.
– Оглянулся, а вас нет, – тяжело дыша, вымолвил Див, – а вы вот куда подевались. Утомились? Я победил, стало быть?
Он подошёл ближе, ласково похлопал коня по шее и остановился за спиной Ярги, которая даже головы в его сторону не повернула.
– Что-то ты молчаливая или мне кажется? Решила, что пора тебе разделить со мною все мои тайны, Ярушка? – вкрадчиво шепнул он ей на ухо, и от этого шёпота по спине побежали мурашки.
Ярга медленно повернулась. Хотелось обнять его, поцеловать так горячо, чтобы он позабыл уже о своём упрямстве, но она сдержалась. Даже не улыбнулась в ответ, хоть всё внутри и замерло под его вопрошающим взглядом.
– Я хочу знать правду, всю до последней капли, – вкрадчиво вымолвила она, глядя на него снизу вверх. – Кто ты таков на самом деле? Почему силён настолько, что не просто смог
