Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
Царевич отпер дверь и посторонился.
– Заперся? Это хорошо. – Он одобрительно кивнул, проходя внутрь богато убранной спальни. – Погляди, она лучшие комнаты нам выделила, хочет произвести впечатление.
– Мне безразлично, – сухо промолвил Елисей, снова закрывая дверь. К еде он не притронулся и не переодевался, будто готов был бежать в любую удобную минуту.
– Всё проверил? – Он медленно пошёл вокруг комнаты. Заглядывал за гобелены. Стучал по стенам, выискивая потайной ход. Убедился, что окна накрепко заперты изнутри.
– Да. – Царевич присел на тяжёлый сундук. – Даже под кроватью полы проверил. А то, может, как в той сказке, сядешь на ложе, а оно перевернётся.
– И окажешься в темнице? – усмехнулся он.
– Именно. – Елисей поскрёб заросший подбородок. Щетина на лице царевича уже напоминала неопрятную бороду. – Думаешь, она что-то замыслила?
– Уверен. Поэтому запирайся, а дверь подопри чем-нибудь тяжёлым. И спи лучше на полу, мало ли что ей в голову взбредёт.
Он придвинул скамью к одной из стен, чтобы залезть повыше и убедиться, что в потолке не спрятаны опускающиеся решётки.
– Не убьёт же она меня? – Елисей выглядел хмурым и измотанным.
– Опоит, убьёт, заколдует, покалечит, силой женит – почём мне знать? – Он спрыгнул с лавки. – Ладно, отдыхай, царевич. Завтра поутру решим, как дальше быть. Если что, кричи громче. А я пойду коня проведаю, вдруг Надия его из дворца вывезла и спрятала, а потом к Ярушке загляну. Не гляди так, будто что-то понимаешь. Я просто хочу убедиться, что с ней всё хорошо.
Елисей смолчал, сделал вид, что не улыбался хитро мгновение назад. Он снова заперся, едва гость ушёл, заскрипел по полу сундуком, придвигая его к порогу. Хорошо. Может, всё и обойдётся, хотя, зная Надию, вряд ли.
Теперь коня проверить, а потом к ясоньке.
Неспокойно на сердце. Тревожно, будто перед грозою. Царица точно что-то задумала, уж слишком легко отступилась. Или подвенечное платье дошивает, или топор точит, но всяко не спит.
* * *
Яргу разбудил скрип половиц. За время в пути она привыкла спать чутко, оттого порой реагировала на любой звук в ночи. Она сонно приподнялась на ложе, вглядываясь в темноту. Ожидала увидеть Дива, который всё же изменил мнение и решил поговорить о том, что будущее у них есть, а она ему вовсе не безразлична.
Дверь приоткрылась, пропуская ночного гостя, но им оказался не Див, не решившийся на побег Елисей и даже не кто-то из слуг.
В комнату вошла царица Надия. Её карминное платье из многослойного шёлка казалось чёрным в темноте. Оно тянулось призрачным шлейфом, точно змеиный хвост. Короны на челе не было. Вместо этого волосы были уложены в косы и подняты кверху в причудливом переплетении.
– Государыня? – сонно удивилась Ярга, выбираясь из-под одеяла, чтобы поклониться нежданной гостье. – Зачем же вы трудились приходить? Послали бы за мной…
– Ш-ш-ш. – Царица прижала перст к губам.
Дверь за Надией бесшумно закрылась. Она подошла к Ярге и вдруг больно сжала её подбородок пальцами так неожиданно, что девушка в растерянности отшатнулась, вырываясь.
– Это всё ты виновата, верно? – Очи царицы сузились.
Ярга с ужасом вгляделась в её лицо и поняла, что царица плакала. Глаза покраснели, веки опухли, а на щеках выделялись яркие пятна.
– Что? Я? В чём я виновата? – Она хотела отойти подальше, но натолкнулась на тяжёлый сундук позади.
– Из-за тебя он не желает меня более. – Губы Надии скривились в ядовитой усмешке. – Что ты сделала, мерзавка? Околдовала его? Признавайся! Побыла возле него, поняла, какой он замечательный, да и вздумала прибрать к своим грязным рукам. – Её глаза широко распахнулись в приступе исступлённого безумия. – Я видела, как он глядел на тебя, как ты улыбалась ему, маленькая змея. Решила отнять его у меня? Этому никогда не бывать!
– Я не…
Ярге не удалось договорить. Она бы объяснилась, оправдалась. Сказала бы, что Елисей ей ни к чему, что смотрел он на неё как на сестру, а любит она вовсе не царевича, а своего милого друга в лоскутной шубейке. Любит так, что давно уж ни о ком другом помыслить не может. Но из широкого рукава Надии выскользнул тонкий кинжал.
Царица коротко взмахнула рукой.
Узкая полоска стали блеснула в лунном свете и обожгла кожу на шее, будто укусила, и острая боль вспыхнула в сознании.
Ярга схватилась за горло. Что-то горячее и липкое потекло по пальцам. Она с непониманием уставилась на руки, чтобы понять, что это и почему вдруг металлический запах крови оглушил её.
Всё произошло столь быстро, слишком неожиданно. Всё это не могло оказаться правдой, так не бывает. Это не кровь струится по её ладоням и впитывается в белую ткань сорочки.
Ярга попыталась вдохнуть, закричать, позвать на помощь, но изо рта донеслось лишь бульканье. Кровь оказалась на языке, вспенилась на губах. В ушах зашумело.
То ли от страха, то ли от раны ноги вдруг подкосились. Ярга сделала шаг к Надии, но царица попятилась к двери. Она с презрением взглянула на то, как девушка пошатнулась и упала, захлёбываясь собственной кровью.
Ночь вдруг сделалась непроглядной, в глазах потемнело. Последним, что Ярга услышала, был звук захлопнувшейся двери.
А потом её поглотила пустота. Та самая, к которой нельзя подготовиться.
* * *
Он учуял острый запах человеческой крови, едва вышел из конюшни.
Он побежал со всех ног, подгоняемый страхом и яростью.
Он не мог потерять её.
Он опоздал.
Она лежала в расплывающейся красной луже лицом вниз.
– Нет! Ярушка, нет! – Собственный голос прозвучал чуждо. – Нет!
Он упал на колени и перевернул её, но едва вошёл в проклятую комнату, понял – маленькое нежное сердечко больше не билось.
Глухое гневное рычание заклокотало в груди, пока он поднимал бездыханную девушку с пола.
Он убьёт Надию. Сравняет с землёю всё её царство, оставив лишь дымящиеся угли. Не простит ни эту безумную стерву, ни себя самого за то, что допустил. Думал, Надия задумала нечто хитрое, но на деле она просто оказалась гнилой ревнивой гадиной.
– Сейчас, ясонька. Сейчас, милая. Я всё исправлю. Сейчас, моя любимая, – бормотал он, покуда нёс девушку в отведённую для него комнату.
Кровь капала на пол, оставляя жуткую дорожку.
Кажется, ему встретились стражники, но он зарычал на них зверем, заставив обратиться в бегство.
Смесь горя и злости обрушилась на него.
Дверь в свои покои он распахнул ногой. Влетел внутрь бегом и замешкался всего на пару
