Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания
Вторично Гэсэр превратился но вшивого Тээрсэхэн хубууна и издевался над мангадхаем. Интересен был отрывок о битве Гэсэра с Гал Дулмэ ханом, у последнего было столько глаз, сколько звезд на небе. Мы, дети, очень внимательно, бывало, слушали рассказчика, но взрослые почему-то не обращали на его рассказ внимания. Лишь мною лет спустя я понял, что Евграф Балдунников был не ахти какой рассказчик, он рассказывал лишь отрывки из “Гэсэра” да и то в прозе.
Мой интерес к “Гэсэру” еще более возрос, когда я, будучи учеником Боханской школы II ступени, выпросил у учителя Прокопьева Н. Т. “Балаганский сборник” М. Н. Хангалова, где были опубликованы отрывки из “Гэсэра” в переводе на русский язык. Но по-настоящему глубокое и цельное впечатление произвел на меня “Гэсэр” много позднее, когда мне удалось прочитать вариант его, записанный неутомимым собирателем Цыбеном Жамцарано у сказителя Маншута Имегеева.
До 1940 года мною было записано около десяти улигеров со слов Г. Ильина, М. Шоболова, А. Тороева, М. Бардамова и др.
Но мне никак не удавалось осуществить мою мечту — записать “Гэсэр”.
Учительствуя в Аларском аймаке, в Кутуликской средней школе, в 1939 году я получил сведения, что в улусе Хадаахан, на острове р. Ангары живет замечательный сказитель “Гэсэра” старик Пёохон, но ни фамилию его, ни репертуар его установить тогда я не смог.
В конце сентября 1940 года я был командирован в западные аймаки Бурят-Монгольским государственным научно-исследовательским институтом культуры. Я поехал в Аларскнй, Боханский и Нукутский аймаки Иркутской области искать знатоков “Абай Гэсэра” и, если удастся, познакомиться со стариком Пёохоном. Кстати, в эту поездку я открыл таких замечательных улигершинов, как Папа Тушемилов, Парамон Дмитриев, Омпо Хантаев, Хилтуу Петчинов, Александр Балтакшинов, Хондарон Косоков, Игнагий Дагданов и др.
Со ст. Кутулик я поехал по направлению к улусу Хадахаан, находящемуся в 50 км от райцентра. Попутно мною были посещены несколько улусов Нельхайского куста. Доехал до р. Ангары 6 октября к вечеру. День был облачный, хмурый. Река Ангара пенилась от сильного ветра. Я переправился через широкую протоку на лодке. Уже в потемках попал в переполненный стариками дом сказителя. Оказалось, они отмечали сорочину умершего младшего брата сказителя Ноёта. Познакомился со стариками, в том числе и с Пёохоном Петровичем. Сразу бросилось в глаза, что Пёохон Петрович, колхозник сельхозартели “Адуша" Аларского аймака, был здесь уважаемым человеком. Несмотря на свои семьдесят три года, старик выглядел еще очень бодрым, выполнял различные работы не только в хозяйстве сына, но кое-когда и в колхозе. В 70-летнем возрасте он участвовал в Республиканском совещании.
Когда я сообщил старикам о цели своего приезда, они заинтересовались: будет ли Пёохон Петрович рассказывать мне о Гэсэре? Сказитель молча посидел несколько минут и медленно стал говорить:
— Я уже постарел и многое позабыл. Когда долго не рассказываешь, забывается. Нет, молодой человек, я тебе рассказать о Гэсэре не смогу.
— Пёохон Петрович, может быть, я запишу то, что вы помните…
— Молодой человек! Сегодня день, не подходящий для таких разговоров, лучше поговорим завтра, на свежую голову.
На следующий день старик спозаранку уехал за дровами, вернулся лишь к обеду. Я вместе с ним выгрузил дрова, он как-то холодно, неприязненно отнесся к моей помощи и, не заходя в дом, сообщил, что еще раз подумал о Гэсэре, но рассказать, к сожалению, не сможет.
— Что же, раз вы не хотите рассказывать, то неволить Вас я не могу, — сказал я. Пёохон Петрович как-то виновато почесал затылок и пригласил зайти в дом.
Вскоре к Пёохону Петровичу зашли два старика-одноулусника, и втроем они стали тихо беседовать. Сноха принесла жбан молочной арахи с деревянной чашкой и поставила перед свекром. Старик молча, не торопясь, взял жбан и начал угощать по кругу — “духарянить”. Поговорили о вчерашнем вечере, о покойном Ноёте и незаметно перешли к старине. Беседовали тихо, степенно. К этому времени жбан был опустошен. Пользуясь моментом, я вынул из саквояжа пол-литра водки и незаметно передал хозяйке дома, чтобы она поставила ее перед стариками. Хозяйка же дома громогласно объявила: “А вот у нашего гостя тоже один котел вышел”, — и поставила бутылку на стол.
После бутылки беседа заметно оживилась, голоса стали громче, а когда приступили ко второй бутылке, Пёохон Петрович начал меня экзаменовать.
Мне были заданы следующие вопросы (они у меня сохранились, я за столом сидел с бумагой и авторучкой, записывал много и подробно):
1. Из какой ты кости (рода).
2. Что определило на свете — море или тьма (далай уртаhымы, али балай уртаhымы).
3. Где и в каком направлении находятся пуп (хунhэн) земли и пуп внешнего мира (океана).
Из загадок-триад были такие загадки:
1. Что есть три тяжелых на свете.
2. Что есть три красивых на свете.
3. Какие есть три чуда на свете.
4. Что есть три черных на свете.
Были заданы и другие загадки.
Пёохон Петрович попросил также расшифровать, что означает пословица “Архи ууhан газааша, аарса ууhан досоошо”.
Ответы на эти вопросы и загадки мне были известны. Хорошо то, что я попал к Петрову фольклористом с кое-каким опытом.
Пёохон Петрович, получив удовлетворяющие его ответы, не остановился на этом. Начал рассказывать маленькие сказки с условием, чтобы я их записал. Я удивился. Зачем старику вдруг понадобилось, чтоб эти сказки непременно были записаны? По окончании записей он попросил, чтобы я их прочитал вслух. Мною были записаны сказки “Заахан хубуун”, “Хун нохой хоёр”. Когда я прочитал вслух свои записи сказок и ряд загадок, пословиц и поговорок, которые были записаны в ходе беседы в тот день, Пёохон Петрович удовлетворенно сказал: “Я испытал, как ты записываешь. Оказывается, ты записываешь быстро и точно”.
Впоследствии выяснилось, что у старика много записывал Р.Ф. Тугутов, а затем студенты и учителя, не имевшие опыта точной и быстрой записи. Когда старик попросил их прочитать записанное, они не смогли разобраться в том, что они сами записывали. Вышло, что они зря мучили старика и сами впустую провели время.
В тот вечер старик рассказывал также о кости Хангин, о своей молодости, о том, от
