Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания
появиться на земле пристало:
может быть, злым духом и спущусь,
может быть, чудовищем явлюсь!”
Старшие бурханы тот наказ
стали исполнять, не торопясь.
“Жизнь мою от смерти защитите,
кожу мне покрепче утолщите,
старших трех моих сестер-кукушек,
также укрепивши, приведите!
Приведя, сестер благословите:
пусть, как здесь на небе, рядом будут,
пусть и на земле со мной пребудут!” —
так Абай Гэсэр им говорил,
вот зачем бурханов торопил.
Привели к нему его сестер,
и ввели его в его дворец,
шибко укрепили жизнь ему.
В руку правую его вложив
золотое с серебром перо,
в руку левую его вложив
лист бумаги пестрой, подвели
к чистому престолу, что сиял
серебром и золотом, — и так
усадили, чтобы мог Гэсзр
там свободно чувствовать себя.
В том дворце не холодно, когда
всю округу выстудит мороз,
в том дворце не жарко и тогда,
если все в округе выжжет зной.
Тысяча бурханов перед тем,
как Абай Гэсэра отправлять
в дальний путь, ему сказали так:
“Ты на землю с неба спустишься затем,
чтоб, как смертный, снизу зорко наблюдать
высь небес, а также ширь своей земли.
Три сестры-кукушки, вы идите с ним —
что бы ни случилось, будьте рядом с ним!” —
и, благословив всех четверых,
вниз, на землю, проводили их.
Облик свой переменил Гэсэр —
обернулся вороном[239] тогда
и, сестер-кукушек взяв с собой,
с неба он на землю полетел.
Опустился в эти пыль и смрад,
стал священно-чистое[240] искать.
Он искал средь молодых люден,
он искал средь пожилых людей —
выбился из сил: не находил.
Землю обойдя, с большим трудом
все ж одну семью он отыскал,
где жена — шестидесяти лет,
муж ее — семидесяти лет[241].
Эти люди были бедняки,
эти старики, живя вдвоем
на краю долины, стерегли
ханские урочища, ютясь
в травяном дырявом шалаше.
И Абай Гэсэр тогда вошел
к непорочно-чистым старикам:
в существо отцовское проник —
в материнском существе возник.
В существо отцовское вступив,
в чрево материнское войдя,
стал Абай Гэсэр там пребывать —
в облике зародыша расти
до того, как пятая луна[242]
свет над миром свой не пролила.
Лишь тогда сказал Абай Гэсэр:
“Мать, сними-ка шапку!” — и она
возглас удивленья издала,
и в испуге шапку сорвала.
Выйдя через голову на свет,
выбрался на небеса Гэсэр
и собрал на голубой звезде
тысячу бурханов на совет.
“Ты, позднорождённый, что сюда пришел?
Что просить явился? Что тревожишь нас?
Ты едва увидел пятую луну,
как вошел ты в семя своего отца,
как проник во чрево матери своей.
Что-то рановато выбрался на свет!
Что еще ты просишь и зачем пришел?"
Тысяче бурханов он сказал:
“На меня получше посмотрите:
я родиться должен от старухи
и от старика — я буду слабым,
перед злом я буду беззащитным.
Вы меня получше защитите:
тридцать три мне батора придайте,
воинов три тысячи мне дайте —
вы меня их силой подкрепляйте!"
Светлые бурханы малышу
с вежливой улыбкой на устах
снова обещали помогать:
“Отпуская с неба, дали мы тебе
все, что ни просил ты, и еще дадим
все, что ни захочешь, только попроси.
Баторов и войско мы тебе дадим!
На святую землю опускался ты —
так что возвращайся в тот же самый мир,
где переродиться суждено судьбой,
где явиться людям должен, как герой!”
ПЕСНЯ О ЖЕНАХ ГЭСЭРА
В главе из сказания о Гэсэре (“Война Абай-Гэсэр-богдохана с Гал-Долмо-ханом”), Матвей Николаевич Хангалов пишет:
“Помешаю здесь песню, которую буряты поют в честь красоты трех жен Абай-Гэсэр-богдо-хана”.
Надо полагать, что эта песня имела ритуальное значение, так как обращена к женам великого героя-небожителя, и исполнение ее, видимо, было связано с отправлением культа небесных предков.
Красиво светило дневное —
Томон-Жаргалан все ж красивей!
Красиво светило ночное,
а Урма-Гоохон красивей!
Прекрасно небесное солнце,
но Алма-Мэргэн всех прекрасней!
ПЕСНЯ САРАГАЛ-НОЙОНА
Хангалов пишет: “Когда два царя шарабуловы, Шара-Гэрэлтэ-хан и Хара-Гэрэлтэ-хан со своими многочисленными войсками увезли Урма-Гоохон-абахай, дядя (Гэсэр-богдо-хана — А.П.) Сарагал-нойон пел песню”:
Отлучился из дому Гэсэр,
не случился в нужном месте он, —
что же тут поделаешь?
Пировал у мангадхаев он —
стал теперь шутом им и слугой, —
что же тут поделаешь?
Тридцать три сподвижника его,
пьяные, без памяти лежат, —
что же тут поделаешь?
А к Алма-мэргэн не подступись:
никого не слушает она, —
что же с ней поделаешь?
Ханы шарабуловы сильны,
много у них скоплено богатств, —
что же тут поделаешь?
Ах, Урма-Гоохон хороша,
всех прекрасней на земле она, —
что же тут поделаешь?
Не поможет тут Сута-нойон[243]:
завистью душа его кипит, —
что же с ним поделаешь?
Не поможет и Эрхэ-Анзан[244]:
молод и неопытен еще, —
что же с ним поделаешь?
Здесь бы мог помочь Ута-Мангил[245]
силою большого пальца мог,—
что же тут поделаешь?
ПЁОХОН ПЕТРОВ
Когда мне было лет 6–7, мы, дети улуса Халхайта Нуга, Ирхидеева рода, часто
