Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - Андриенко Владимир Александрович
– Поздравляю вас, ваше превосходительство.
– Спасибо, голубчик. Спасибо. И про тебя я такоже в отчете на высочайшее имя не позабуду.
Соколов искренне удивился:
– Про какой отчет изволит говорить, ваше превосходительство?
– Дак по делу помещицы Салтыковой, дорогой Степан Елисеевич.
– Но я веду сие дело и мне отчет по нему писать надобно. Вы же сами мне дело отдали полностью.
– Дак то когда было. Сейчас оно на особом контроле у государыни императрицы. Она матушка наша милостивая ежедневно про сие дело справляется.
«Вот оно что! Теперь все понятно. Старый крокодил прознал, что дело почти закончено и за него многие милости посыпаться могут и решил примазаться».
– Да когда ты мне все документы принесешь по делу сему? Я ж разобраться в нем должен. Сам понимаешь.
– Ваше превосходительство, но дело еще не завершено и потому никаких отчетов по нему у нас нет.
– Как нет? Что ты говоришь, голубчик? А то, что ты ранее в Петербург посылал? А повальный обыск? А кучи бумаг, что Цицианов из Троицкого притащил? У него на Салтыкову, душегубицу все бумаги давно готовы! Али ты шутишь со мной стариком? А книга учетная, что тебе передали? Там про все взятки сказано. Мне то просмотреть надобно.
– Да какие шутки, ваше превосходительство. В деле много новых свидетельств и те свидетельства проверки требуют. Дело многотрудное.
– Дак я курьеру казенному сказал, что все почти закончено у нас!
– Это вы поторопились, ваше превосходительство. Придется подождать с победными реляциями. А что до книги эконома салтыковского, то не лучше ли убрать её подальше?
– Что говоришь, сударь? Сия книга есть доказательство вины госпожи Салтыковой!
– Но я подумал, что вам не хочется дабы она всплыла на следствии, ваше превосходительство. Ведь в сей книге и ваша фамилия среди прочих имеется. Я сие читал с князем Цициановым, когда мы записи те разбирали.
Действительный статский советник побледнел.
–Что ты, Степан Елисеевич? Какая фамилия? Я с Салтыковой дела не имел. Я честный человек. Верный слуга престола и отечества.
– А в сей книге сказано, что и вам салтыковские приказчики подарки таскали возами.
– Вранье! – вскричал начальник канцелярии.
– Вот и я сказывал князю, что сие вранье. Но князь желает на всех кто в списке значиться донос на имя императрицы написать!
– Как же так? Без разбору дела? И сразу донос?
– Вот и я ему так сказал. Даже доказал ему, что книга сия подлог!
– Доказал? – спросил Бергоф.
– Только первая проверка показала, что составлена она на основании ложных свидетельств. Например, сказано там, что актуарис Сыскного приказа господин Пафнутьев получил от помещицы Салтыковой крепостного мужика в подарок. И имя сему мужику Гаврила Андреев. Мы с князем отправились то проверить в дом Пафнутьева.
– И что?
– Да то, что в доме актуариса такого мужика нет и не было. А помещица Салтыкова продала его помещице Леонтьевой. И то проверено. А уже Леонтьева подарила Андреева своей подруге Анисье Смирновой. А та Смирнова казалась младшей сестрой Пафнутьева. Сие по мужу она Смирнова. Налицо явный подлог. И вины Салтыковой в подкупе здесь нет и Пафнутьев во взятке невиновен.
– А остальные вы дела проверяли?
– Некоторые. Но и там сплошное вранье. Более я думаю проверки не нужны не так ли? Или прикажете все по каждому факту разобрать? Может по вам особливо?
– Да зачем, Степан Елисеевич? Нет в том никакой нужды. А книга эта где сейчас?
– У меня, ваше превосходительство. Но вам её через полчаса доставят. Я в ней более не нуждаюсь.
– Пусть мне принесут её. Я сам посмотрю. А что по повальным обыскам?
– У меня после опроса более 100 людей практически ничего на Салтыкову нет.
– Что значит нет? Но сколь людей померло из-за неё?
– Дак выходит, что вина помещицы в смертях холопов токмо косвенная. Некто наговаривает на госпожу Салтыкову.
– А дело капитана Тютчева? Ты же его расследовал? Там, я слышал, много чего накопано.
– Я подозреваю, что Тютчев мне солгал, ваше превосходительство. И его словам верить нельзя. Да он и сам, как оказалось, большой любитель на крестьянишками поизмываться.
–Ладно, иди, Степан Елисеевич. И пришли мне книгу. Потом решим, что делать надобно…
***
Князь Цицианов выглядел не лучше Соколова. Он также совершенно не спал ночью.
– Что там? – спросил он, как только Степан вошел в кабинет.
– У начальника канцелярии? Ничего такого, за что нам с тобой следовало бы переживать.
– А о ночном происшествии он ничего не сказал тебе?
– Он, похоже, и сам пока про то не знает. Да и дело сие не наше, а Сыскного приказа. У них чиновника убили, а не у нас.
– У них. Но вот вопрос кто чиновника убил? Могут на нас с тобой это дело свалить, Степан. Думаешь, Иван Александрович не имеет к сему отношения?
– Да и если имеет, что он сможет доказать? Вот ежели бы нас взяли в доме у Михайловского, тогда дело иное. А так и переживать не стоит.
– Отчего такая уверенность?
– Иван Александрович Бергоф это тебе не Федор Петрович Дурново. Тот хитрая лиса. А начальник простоват. Он наоборот теперь желает сам отчет в Петербург составить по делу Салтыковой. Для того и вызывал меня.
– Что? – не понял Цицианов. – Он желает составить отчет? Но дело ведет не он. Какое отношение он имеет к расследованию?
– Почтенный Иван Александрович Бергоф ко всему, что грозит награждением, имеет отношение. А из Петербурга милость оказали тем, кто сие дело ведет. Неужто, он упустит такую возможность? Да и чин ему дали. Он теперь превосходительство. Действительный статский советник.
– Но ты же не отдашь ему дело, Степан? Вот же козел старый! К нашим трудам примазаться желает.
– А что я ему передам? Дела то и нет никакого, князь. Я ему так и сказал. Дело сие еще расследовать предстоит. И про книгу эконома и его фамилию в той книге все ему поведал.
– И что же он?
– Как всегда. Ежели пахнет жареным, то он и рядом не стоял. Говорит, что никаких взяток не брал от Салтыковой. Но я боюсь, что этот аспект в книге есть истина. Хотя доказывать сие – дело неблагодарное. Отдам я ему ту книгу. Толку от неё не много.
– Значит, пока твой начальник временно мешать нам не станет. И то хорошо.
В этот момент в кабинет Соколова вошел Иванцов.
– Господа! Раз вас приветствовать! Все что мне проучено было, я исполнил, и готов вам доклад представить.
– И что там? – скучным голосом спросил Соколов. – Что с девками грудастыми, что господину Вельяминову-Зернову были подарены?
– Имена сим девкам Дарья и Глафира Алексины. Они сестры родные. И Глафира на два года Дарьи старше.
– Да ты дело говори, Иван Иванович! – перебил его Цицианов.– Были ли те девки госпожой Салтыковой Вельяминову-Зернову подарены или же нет?
– Дарья и Глафира Алексины были отправлены в дом Вельяминова-Зернова для работ по шитью скатертей, ибо сии девки в том большие мастерицы. То мной проверено. Все их рукоделие хвалят. Но были они не подарены, но отправлены временно и сейчас обе они снова в имении Салтыковой Троицкое обретаются.
– Следовательно, – сказал Соколов. – Две девки грудастые и собою пригожие, что белье шьют, гладят и крахмалят, такоже стряпать великие мастерицы, подарены не были и взяткой сие считать мы не можем.
Князь посмотрел на Иванцова:
– Подлог нам ты подсунул, Иван Иванович. Книга эконома – подлог. И подсунули тебе его намеренно. Разумеешь? Баба твоя подсунула.
– Вера?
– А кто еще?
– Вы думаете, что она намеренно меня обманула? Но того быть не может.
– Да не думаю что твоя Вера всему голова, Иван Иванович. Молодая слишком. Здесь некто поумнее её имеется, – сказал князь. – Мы со Степаном Елисеевичем все сие уже поняли. И тебе пора это понять. Ибо дел у нас прорва.
– Но она помогла мне тогда в Петербурге добиться аудиенции у императрицы! И ежели бы не она…
– Помогла она тебе, Иван Иванович, ибо это выгодно было, – произнес Соколов. – Выгодно тому, кто стоит за ней. Им нужно чтобы мы дело Салтыковой и далее разбирали и чтобы доказательства у нас были. Им было нужно, дабы императрица нам покровительствовала.
