Большая книга славянских мифов - Александр Сергеевич Иликаев
Побледнела Светида, ведь больше всего она опасалась, что откроется ее измена мужу. Только Эрка, загадочно улыбнувшись, промолвила:
– Пошли, дядя, поглядеть на Олия, может, он еще живой в погребах сидит.
– Эх ты, неразумная! Если снимешь с плеч голову, разве прирастет она? Может ли витязь три года без пищи обходиться? Давно уже его кости рассыпались в прах…
А Эрка повторила:
– Пошли слуг поглядеть на Олия Моровлина.
Послал князь раскопать погреба и открыть решетки. Открыли слуги погреба, а там Олий живой сидит. Увидав его, слуги бросились к князю.
Спустившись в погреба с женой и племянницей, поклонился Владимир Олию до сырой земли:
– Помоги, Моровлин! Аттильская рать обложила Новгород с пятинами!
Ответил храбр:
– Я три года по твоему указу в погребах просидел, не хочу я за тебя стоять!
Поклонилась витязю княгиня.
– За меня постой, Олий Моровлин!
– Для тебя я только из погребов выйду, но с Ернаком Калиным биться не стану.
Что тут делать? Князь замолчал, княгиня расплакалась.
Тут Эрка сказала Олию Моровлину:
– Не для князя, не для княгини, не для меня, молодой, с сахарными устами и белым телом, а для бедных вдов, для малых детей выходи из погребов. Постой за людей, за вольный Новгород, за землю русскую!
Встал тут Олий, расправил могучие плечи, вышел из погребов. Затем, сев на Косматого Бура, поскакал на восток с малой дружиной.
5Доехав до аттилов и чуди, взглянул Олий Моровлин, головой покачал: в чистом поле вражеского войска было видимо-невидимо, серой птице вокруг в день не облететь, быстрому коню в неделю не объехать.
Среди поля стоял золотой шатер. В том шатре сидел каган Ернак Калин. Сам как столетний дуб, ноги – бревна кленовые, руки – грабли еловые, голова – медный котел, один ус золотой, другой серебряный.
Приуныла малая дружина. Увидав Олия Моровлина, каган стал смеяться, бородой трясти:
– Налетел щенок на больших собак! Где тебе со мной справиться? Я тебя на ладонь посажу, другой хлопну, только мокрое место останется! Ты откуда такой выскочил, что на аттильского владыку тявкаешь?
Ответил ему Олий Моровлин:
– Раньше времени ты, Ернак, хвастаешь! Не велик я, старый витязь Олий Моровлин, а, пожалуй, и не боюсь тебя!
Услышав это, Ернак Калин вскочил на ноги.
– Слухом о тебе земля полнится. Коли ты тот славный витязь Олий Моровлин, так садись со мной за дубовый стол, ешь мои кушанья, пей мои вина, не служи только князю Владимиру Старому, а служи мне, владыке аттильскому и чудскому!
Рассердился Олий.
– Не бывало в Новгороде изменников! Я не пировать с тобой пришел, а гнать долой с отчей земли!
Снова каган начал уговаривать:
– Славный витязь Олий Моровлин, есть у меня две дочки: косы как воронье крыло, глаза, словно камни-агаты, платье шито яхонтом да жемчугом. Я любую за тебя замуж отдам, будешь ты мне любимым зятем.
Еще пуще рассердился Олий Моровлин.
– Ах ты, чучело! Испугался духа новгородского! Выходи скорее на смертный бой, выну я свой меч-кладенец Финист, да сосватаю с ним твою шею.
Тут взъярился Ернак. Вскочил на кленовые ноги, махнул кривым мечом, крикнул громким голосом:
– Я тебя, невежа, мечом порублю, копьем поколю, из твоих костей похлебку сделаю!
Начался у них поединок. Малая дружина русичей с одной стороны встала, несметная аттильская и чудская рать – напротив.
Олий Моровлин и Ернак Калин мечами рубились – только искры из-под мечей брызгали. Изломали мечи. Они копьями кололись – только ветер шумел да гром гремел. Изломали копья. Стали биться голыми руками. Бросил каган Олия на сырой песок, сел ему на грудь, вынул острый нож.
– Я распорю тебе могучую грудь и посмотрю на твое сердце!
Сказал ему Олий Моровлин:
– В новгородском сердце прямая честь да любовь к отчизне!
Каган Ернак, грозя ножом, стал издеваться:
– А и впрямь невелик ты, витязь, верно, мало хлеба кушаешь.
– А я съем калач, да и сыт с того.
Рассмеялся аттильский владыка.
– А я ем по три воза хлеба и съедаю целого быка.
– Ничего, – ответил Олий. – Была у моего отца корова-обжорище, она много ела-пила, да и лопнула.
Говоря так, Моровлин сам все тесней прижимался к Ладе, матери сырой земле. От богини плодородия, супруги синего неба, к нему шла сила, перекатывалась по жилам, крепила могучие руки.
Замахнулся Ернак на храбра ножом, а Олий как двинется. Слетел с него Ернак, словно перышко.
– Мне, – закричал Моровлин, – от отчей земли силы втрое прибыло!
Затем схватил он Ернака за кленовые ноги, стал кругом помахивать, бить-крушить им вражеское войско. Где махнет – там станет улица, отмахнется – переулок! Избивая-круша, Олий приговаривал:
– Это тебе за малых детей! Это тебе за кровь людскую! За обиды злые, за поля пустые, за разбой, за вольный Новгород, за всю землю русскую!
Тут воспряла малая дружина духом и кинулась на аттилов и чудь. Следом и витязи, отъехавшие из Новгорода, прискакали на выручку Олию Моровлину. Кого там только не было: Добрыня Резанович, Волх Всеславьевич, Лешко Попялов…
Дрогнули враги и побежали через поле, крича громким голосом:
– Не приведись нам больше видеть новгородских витязей!
Бросил Олий Моровлин кагана Ернака, словно негодную ветошку, в золотой шатер зашел, налил чару крепкого вина в полтора ведра. Выпил чару за единый дух. Выпил он за вольный Новгород, за землю русскую, за ее широкие поля, за ее многошумные города, за зеленые дубравы, синие моря и белых лебедей на заводях!
Слава родной отчизне! Не скакать врагам по русской земле, не топтать ее конями, не затмить ее красного солнца!
* * *Когда закончил Вещий Боян петь о подвигах Старовладимировых витязей, шум поднялся между киевскими купцами:
– Как ни славен своими делами седой Новгород, да куда ему до богатого Киева!
Подумал Велесов внук и начал песню о Садко Богатом Госте.
Садко Богатый Гость
1Славился Новгород каменными палатами, широкими площадями, храмами, купеческими лавками, полными тонкого сукна и доброго железа. Через реку Волхов были переброшены широкие мосты, а у пристани всегда теснились корабли, стоявшие в заводи, подобно лебедям.
Но ничего не было у молодого Садко: ни лавок, ни белопарусных ладей. Одно богатство – звонкие гусли.
Ходил Садко по домам на веселые пиры, потешить гостей.
Вот играл раз Садко на богатом пиру. Наелись гости, напились, стали хвастаться: кто золотыми гривнами, кто полными кладовыми.
Садко стало досадно и, оборвав струну, он хлопнул по столу кулаком.
– Богатые гости, были бы у меня корабли, я бы не сидел сиднем в Новгороде, жирея в палатах, а поплыл бы в заморские страны!
Разгневались гости и выгнали Садко.
2Вот день прошел – никто Садко на пир так и не позвал. И другой минул.
Стал голодный Садко ходить по Новгороду и заглядывать в чужие окна. Всюду люди сидели за столами, жевали пироги, пили мед, а у Садко и куска хлеба на ужин не было.
Взяв свои гусли, отправился печальный Садко на берег Ильменя. Там он сел на берегу и стал перебирать струны на гуслях.
Сперва озеро было тихим, что стекло. Но вот пошли по нему волны, поднялась пена.
Испугался Садко и, бросив играть,
