Большая книга славянских мифов - Александр Сергеевич Иликаев

На другой день к вечеру совсем горько стало Садко, и он опять пошел к тихой заводи. Стал играть на гуслях.

Вдруг поднялась волна, потом другая, и из замутившейся песком воды вышла дева неописуемой красы.

Садко очень удивился:

– Кто ты?

– Я Волхова, дочь морского владыки Йесы. Моему отцу пришлась по нраву твоя игра, и он решил тебя наградить. Когда ты вернешься в Новгород, побейся с купцами о большой заклад. Скажи им, что есть в Ильмень-озере чудо-рыба с золотым пером. Пусть поставят купцы в заклад лавки, а ты не бойся, поставь свою буйную голову. Как закинут сети в Ильмень-озеро, я брошу в них чудо-рыбу с золотым пером.

Обрадовался Садко, поблагодарил Волхову и пошел в Новгород. Став на вечевой площади, он закричал зычным голосом:

– Много вы на пирах едите и пьете, богатствами хвастаетесь, а не знаете, что есть в Ильмень-озере чудо-рыба с золотым пером!

Набежали торговые люди и заспорили:

– Что ты врешь, гусляр? Не бывало на свете такой рыбы!

А Садко стал их раззадоривать:

– Ну, так побейтесь со мной: заложу я вам свою голову, а вы мне – лавки с тонкими сукнами и добрым железом!

Ударились с ним три купца об заклад.

Взяв самый прочный невод, они пошли к Ильменю. Закинули невод – закипело озеро… Вытащили невод, а в нем чудо-рыба с золотым пером!

Отдали купцы Садко свои лавки.

Стал Садко торговать, и повалило ему счастье: с каждым днем Садко богател. Выстроил себе белокаменные палаты, завел ларцы с цветным платьем и драгоценными каменьями. Стал пиры устраивать и зазывать на них гусляров.

Зазнался Садко. Никому не кланяясь, ни посаднику, ни князю, стал важно ходить по городу.

Раз созвал он на великий пир посадских людей да купцов.

Принялся Садко хвастаться своим богатством:

– У меня злата-серебра без счета! Я могу скупить весь Новгород, так что нечем станет торговать.

Поймали его гости на слове, ударились с ним об заклад в сорок сороков, что он выкупит все добро в лавках.

Вот поутру поднялся Садко, разбудил слуг и, раздав им без счету золотых и серебряных гривен, послал по торжищам.

Вышел вечером Садко поглядеть на Новгород. И видит – все рынки пусты, все лавки пусты, на пристанях корабельных хоть пляс пляши, даже у гончаров одни черепки остались.

Загордился Садко, обрадовался: подумал, что взял заклад.

А на другой день пошел в гостиный двор, смотрит – лавки полным-полны заморским добром, на рынках торг шумит, на пристанях бочкам счету нет, от тонкого сукна и доброго железа настилы ломятся. Даже гончары, и те новых горшков навезли.

Задумался Садко:

«Не осилить мне, видно, Новгорода. Я скуплю сукна новгородские – подоспеют псковские, ростовские. Скуплю псковские, рязанские – подоспеют полочанские и смоленские. Руки у людей без дела не лежат – работают. За ночь новые ткани наткут, новые горшки налепят. Надо мне отдавать заклад в сорок сороков».

Решил Садко Богатый Гость отправиться торговать за море.

Распродав свои цветные платья и драгоценные каменья, он построил тридцать кораблей и набрал купеческую дружину.

Нагрузили новгородцы корабли воском и кожами и поплыли в заморские страны.

Множество земель и народов объездил Садко. Был он у свеев, был в земле урман.

Потом корабли Садко отправились вовсе в диковинные места. Так, прибыв к острову самояди, новгородцы увидели народ, который имел рот на темени и поедал сам себя. Дальше простирались владения половинников. У них имелся один глаз и одна рука. Чтобы сдвинуться с места, половинники были вынуждены складываться надвое – и тогда бегали с неслыханной быстротой. Плодились они, выделывая подобных себе из железа.

Наконец ладьи Садко пристали к большому острову. Он простирался на три дня пешего пути, и его покрывали леса и болота.

Жители острова поклонялись Одноглазому Лихо, не имели пашен, а питались лишь тем, что привозили к ним купцы. Их единственным занятием была торговля соболями, белками и прочими мехами. Полученное от покупателей золото островитяне завязывали в свои пояса.

Люди здесь не пили сладкого вина и пенного пива. Был у них один лишь мед. В лесах островитяне пасли свиней. Пожирая желуди, те быстро жирели.

А вот какие были у жителей острова погребальные обычаи. Мертвых мужчин сжигали. Женщины же царапали себе ножом руки и лица в знак скорби. На другой день после сожжения покойника они шли на буйвище, собирали пепел и клали его на погребальный холм. По прошествии года после смерти покойника люди брали двадцать бочонков меда и устраивали поминальную тризну.

Если у покойника было три жены, и одна из них утверждала, что она особенно любила его, то женщина приносила к его трупу два столба. Их вбивали стоймя в землю, потом клали третий столб поперек, привязывали посреди этой перекладины веревку. Женщина становилась на скамейку, завязывая конец веревки вокруг своей шеи. После того скамью убирали из-под нее, и она оставалась повисшей, пока не задыхалась и не умирала. Затем ее тело бросали в огонь, где оно и сгорало.

Особенно возмутили Садко человеческие жертвоприношения. Островитяне не делали разницы между конями и людьми. Стоило только знахарю или колдуну указать на человека, как того вешали на дерево, во славу Одноглазому Лихо.

Задумал тогда Садко избавить народ от злобного чудовища. С небольшим числом самых отважных корабельщиков отправился он в гущу леса.

Долго шли новгородцы. Заблудились. Наконец увидели поляну, на которой стояла большая изба.

А уже ночь наступила. Вошли в избу. Там оказалось пусто и нехорошо.

Решив немного передохнуть, новгородцы сели на лавку. В это время показалась высокая женщина, худая, кривая на один глаз.

– А! – закричала она с порога. – У меня гости!

– Здравствуй, хозяйка. Оставь нас переночевать, – попросили новгородцы.

Женщина, крепко запирая за собой дверь, усмехнулась.

– Ну, хорошо. Будет мне, Одноглазому Лихо, чем поужинать!

Садко и его люди, хотя не робкого были десятка, но перепугались. Вот Лихо затопила печь, подошла к гостям, взяла одного корабельщика, зарезала. Затем посадила на угли и съела.

Садко задумался: что делать, как быть? Но так ничего не смог придумать.

Прошло несколько дней. Возвращаясь каждый вечер, Лихо съедала по новгородцу. И так, пока не остался один Садко.

– Хозяйка, я кузнец, – сказал он.

Лихо обрадовалась:

– Скуй мне глаз!

– Да есть ли у тебя веревка? – спросил Садко. – Надо тебя связать, а то ты не дашься. – Лихо пошла, принесла две веревки, одну потоньше, а другую толще.

Вот Садко связал ее той, которая была потоньше.

– Ну-ка, хозяйка, повернись!

Лихо повернулась и разорвала веревку.

– Нет, – сказал Садко, – эта не годится.

Взял он толстую веревку да этой веревкой скрутил ее хорошенько.

– Повернись-ка, хозяйка!

Лихо повернулась – не порвала. Вот Садко взял шило, разжег его, наставил ей на здоровый глаз, взял топор да обухом как ударит по шилу! Лихо вскочила – и, разорвав веревку, села на пороге.

– Злодей, теперь не уйдешь от меня!

Вот вернулись с поля овцы. Лихо загнала их ночевать в свою избу. Поутру, когда она стала выпускать