Нестандартный ход 2. Реванш (СИ) - De Ojos Verdes
Она помчалась в коридор, схватив первую попавшуюся накидку, и, закутываясь в нее на ходу, бросилась к лифту. А через полминуты уже пересекала двор, подбегая к спорткару. Но у самой его двери внезапно застопорилась.
Пара вдохов-выдохов в попытке восстановить дыхание, и Элиза тянет ручку на себя.
Разумовский лежал лбом на ободе руля и все еще держал телефон у щеки, не замечая, что его уединение нарушено. Пользуясь этим, девушка прошлась по нему быстрым взглядом и обмерла, когда увидела на коленях коробочку... которую вручила ему вчера.
В груди защемило странным новым чувством. Повлекшим за собой растерянность. Она никогда не видела мужчину таким... сложно описать — каким.
— Рома... — позвала, дотронувшись до плеча.
Он немного заторможено обернулся, и его глаза блеснули, остановившись на ее лице. Воспаленные и не совсем трезвые, они все равно просачивались в самую душу, как и раньше.
Вот теперь Элиза была окончательно потрясена видом бывшего мужа. И никак не могла поверить, что он сел за руль в таком состоянии.
— Пойдем, я вызову тебе такси, — с твердым намерением девушка ухватилась за его локоть, но он неожиданно проворно вывернулся. — Не надо. Нам здесь и так хорошо. Обнадеживает, что язык у него все-таки не заплетается, и голос весьма бодр. Но... в каком это смысле... «нам»? — Вам? — вырвалось недоуменно. — Нам, — кивнул, слегка улыбнувшись. — С твоим подарком. — Да... плохи ваши дела. — Угу. Очень.
Она озадаченно нахмурилась и осмотрелась по сторонам, оглядывая пустынный двор.
Ну и что с ним делать во втором часу ночи на улице? Ясное дело, что бросить не сможет — Элиза теперь и понятия не имела, чего от него ждать в такой кондиции. Ее просто загрызет совесть, если она посмеет развернуться и уйти. А надо бы, черт дери! Надо бы именно так поступить!..
Но поступила, естественно, аккурат наоборот.
— Вставай, Разумовский, пошли баиньки.
Рома вскинул на нее изумленный взгляд и так и завис в моменте. Явно не ожидая подобного предложения. А когда девушка нетерпеливо свела брови на переносице, смекнул, что пора шевелиться.
Надо отметить, что двигался он тоже на удивление уверенно. И даже обошелся без помощи. Они обособленно прошагали мимо стойки, не обращая внимания на любопытного консьержа.
Да чтоб тебе пусто было, вечно курьезы случаются в его смену!
В лифте Элиза с досадой убедилась в безрассудности своей затеи, когда, поймав на себе ее недобрый прищур, мужчина проникновенно пригрозил:
— Осторожно, валькирия... Своим взглядом ты рискуешь поджечь мою проспиртованную душу. Гореть будет ярко и с последствиями...
У нее так и зачесались руки треснуть ему за неуместные шутки. В голове не укладывалось, как глыба Разумовский может вести себя настолько безответственно! А если бы что-то случилось по дороге?
Тем временем он хмыкнул каким-то своим мыслям и добавил:
— Надо же, с тобой действительно опасно оставаться в закрытом пространстве.
Кажется, у кого-то сегодня неудержимый приступ ностальгии. То он Сашу Белого вспомнил, то эту фразу в их первую встречу... Как бы поскорее уложить его спать, чтобы больше не бередил ее нутро воспоминаниями?.. И так... невыносимо тошно.
В прихожей девушка стянула кардиган, с раздражением выдернула из ладони Ромы всю ту же коробку с подарком и достаточно небрежно поместила на полку. Мужчина с сожалением проследил за ее жестом, но ничего не возразил. Молча снял обувь и как-то подозрительно послушно поплелся за ней в спальню.
— Раздевайся, — коротко скомандовала она, отвернувшись, и принялась готовить ему спальное место.
Конфисковав одну подушку и вооружившись другим одеялом, Элиза сухо бросила, направляясь к двери:
— Всё. Ложись.
Но до порога ей дойти было не суждено. Сильные руки крепким захватом легли поперек ее живота и в следующую секунду оторвали от пола, развернув в воздухе на сто восемьдесят градусов. Чтобы потом мягко опустить на кровать. Рома следом смачно свалился на поверхность рядом с ней и тут же притянул к себе, вжимая в горячее тело.
Все попытки вырваться привели к тому, что девушка лишь уползла немного вверх, но из плена так и не высвободилась. Зато Разумовский с довольным выдохом удобно устроился у нее на груди, уткнувшись носом в изгиб шеи.
Ну, знаете ли!
Она попробовала лягнуть его, но Рома без особых усилий перекинул через нее свою ногу, этим полностью обезвредив все конечности, представляющие для него опасность. И надежно зафиксировал ее в таком беспомощном положении, будто оплетя собой.
Элиза яростно рыкнула и снова дернулась, а потом над ухом раздалось полунасмешливое-полусерьезное:
— Напомни мне, за что мы воюем?..
Это он про сейчас или вообще?..
— А давай я напомню, что ты как-то обещал больше не прикасаться ко мне! — прошипела ему куда-то то ли в висок, то ли в скулу — не разобрала в ходе своей односторонней борьбы, и передразнила, цитируя фразу почти полугодичной давности: — «Особенно после него». Но сейчас тебя почему-то не смущает, что ты в квартире и на кровати этого «него» зажимаешь меня?! — Ах, Элиза... Это квартира Аси. Я еще в прошлый раз увидел ее фото с дочкой на полке в коридоре. Почему ты так упорно пытаешься убедить меня... в своей развязности? — буркнул Разумовский ей в подбородок, опаляя кожу своим дыханием.
Она сразу притихла, сокрушаясь над примитивной оплошностью, и одеревенела, почувствовав, как ослабевает хватка мужчины, а трепетные пальцы медленно перемещаются вниз по ее спине. Его действия были до жути релаксирующими. Похожими на попытку вогнать в транс. Дурманящими, гипнотизирующими.
— Тебя тогда так задели мои слова? — ласково поинтересовался он, добравшись до ее бедра и, убрав с него свою ногу, мягко огладил.
Элизу проняло предательской дрожью от нежности Ромы, и, может, поэтому она забылась на секунду и честно ответила:
— Меня задела твоя уверенность в них.
И прикусила язык, чтобы не добавить: то, как легко и твердо ты отверг меня.
— И поэтому ты пришла наказать... собой?
Девушка вздрогнула. Красноречиво промолчала.
Изловчившись, высвободила руку и остановила его ладонь, блуждающую по ее телу.
— Хватит. Ты пьян.
Разумовский повиновался ей, и у Элизы получилось слегка перегруппироваться. Теперь она не была скована стальными тисками, поэтому стремительно приподнялась.
И молниеносно была возвращена обратно.
Рома устроил обоих боком, снова положил голову ей на грудь, немного подобравшись, и невесомо коснулся губами ее яремной ямки, произнеся полушепотом:
— Я не пьян. Я устал. Я так устал...
Словно вдохнул каждую букву ей в самое сердце. Чтобы оно, заволновавшись, забилось и устремилось вон — напролом через ребра ему навстречу... Обнять, утешить, поддержать...
Пусть потом будет корить себя за это слабоволие, но девушка действительно приобняла его, как смогла, и запустила пальцы в густую темную шевелюру, играючи перебирая пряди. Последовал гулкий удовлетворенный стон, током прошедший по ее позвоночнику. Затем мужчина бережно поддел Элизу под колено, настойчиво перебросив стройную ногу через свою поясницу. Пошарил по постели в поисках одеяла и, найдя, укрыл их по плечи. И все это с закрытыми глазами в полудреме, продолжая вжиматься колючей щекой ей в ключицу.
Сегодня девушка сдалась. Снова мысленно попросила у тишины крохотного кусочка счастья под мерное звучание пульса.
— Элиза, — полусонно позвал ее Рома, — и поддался я не потому, что ты стала распутной девкой и привлекла меня этим, а просто... потому что это — ты.
Ладонь в волосах застыла. Да она вся мигом застыла после этих слов. И с минуту еле дышала, силясь поймать уйму обжигающих огоньков, вспыхивающих в солнечном сплетении.
— Звучит почти как признание в любви, Разумовский, — прохрипела севшим голосом.
Зная, что он уже уснул, о чем свидетельствовало мирное сопение у нее на груди.
— Жаль, что почти, а еще сильнее жаль, что для этого тебе понадобилось напиться.
