Нестандартный ход 2. Реванш (СИ) - De Ojos Verdes
Этого не скажешь о страдающем сердечной недостаточностью Аристархе Станиславовиче, чей семидесятилетний юбилей сегодня праздновался в не очень-то и узком семейном кругу. Своего свекра Элиза по-настоящему полюбила. И, чего уж греха таить, в глубине души жалела. Потому что научилась распознавать в его глазах тоску по прошлому, тоску — по жене. Мужчина смотрел на сыновей с гордостью, был счастлив, что между ними давно нет разногласий, а с внуками у него вообще было обоюдное обожание, но он однозначно до сих пор чувствовал за собой вину.
— Что-то не так? — рядом материализовался любимый муж, тоже взглянувший в сторону отца. — Ты уже несколько минут за ним наблюдаешь. — Размышляю. — Интригующе, и о чем же? — он сохранял дистанцию на публике, но и расстояния в полметра им хватало, чтобы по телу расползлось покалывающее напряжение.
Рома забрал у неё бокал и сделал щедрый глоток.
Стрельнув глазами в его активно двинувшийся кадык, она отчетливо вспомнила вечер, с которого началась их настоящая связь почти двадцать лет назад. Когда Элиза, сдобрив язык шампанским, прошлось им по шее Разумовского, вызывая однозначную реакцию.
Девушка усмехнулась своим мыслям и поймала пытливый темный взгляд. Конечно же, проницательный до мозга костей, он прекрасно понял, что именно её развеселило. И приподнял уголки губ в сдержанной улыбке.
— О том, что… чисто гипотетически, если бы у тебя родился еще один сын, ты назвал бы его в честь отца? — и получила слишком пристальный сканирующий взор. — Сделал бы ему приятное?
Мужчина ничего не ответил, вручил напиток ей обратно и вернулся к гостям. А она силилась делать вид, что это не вызвало в ней внутренней трепетной дрожи. Понимание между ними на ментальном уровне росло с каждым годом всё больше и больше.
Элиза продолжила бдеть за своими неугомонными детьми, терроризирующими старших братьев и сестер. Больше всех доставалось, естественно, Богдане, достигшей совершеннолетия. Ей смело доверяли весь выводок, но она, кажется, оправдывала фамилию, будучи прирожденным лидером, и это ей очень помогало справляться с маленькими монстрами. У неё у самой их целых два родных — младшая сестра Белла и самый младший в троице брат Миша.
Убедившись, что отпрыски под таким надзором всё же не сумеют организовать никаких стихийных бедствий, девушка вернулась за стол к своей излюбленной компании — сестрам, маме, тетушкам.
Разошлись по домам поздно, поэтому семейство следующим утром отсыпалось. Пройдет еще несколько часов, прежде чем хулиганка Марго, напрочь игнорируя понятие «нельзя», ворвется в кабинет к папе и, смело взобравшись на стол, чтобы сесть прямо перед ним на какие-нибудь важные документы, обрамит своими крохотными ручками его гладковыбритые щеки, заставив посмотреть на себя. Она требовала от отца беспрекословного обожания, и Рома подчинялся её капризам, отложив дела и расцеловывая свою маленькую королеву. А в это время, Рома-младший, он же — Ромашка, обязательно найдет маму в кухне и прижмется к её ногам в утреннем приветствии. Это их каждодневный ритуал…
А пока, воспользовавшись такой редкой теперь для неё тишиной, Элиза встала под не менее редкое для конца января солнце, впитывая каждой клеточкой нежный утренний свет, лившийся через окно лоджии.
Как-то гармонично расставились по полочкам еще вчера одолевшие её тревожные вопросы. По поводу работы и карьеры. Можно ведь заниматься тем, что нравится, но в другом ключе. Преподавать, курируя молодых юристов. И не брать больше никаких дел, за столько лет вымотавших ей душу. Она, кажется, окончательно устала от суматохи судебного мира. От нежелающих просвещаться клиентов, не принимающих факта, что в России совершенно самобытная правовая система, отличная от систем других стран, где что-то можно сделать четко и по щелчку, надеясь на справедливость. Например, в той же пресловутой Америке. От пристрастных судей, подрывающих саму суть понятия «правосудие». От непутевых доверителей, часто утаивающих важную информацию, способную сыграть ключевую роль в процессе. И от других наслоившихся нюансов.
Сейчас Элиза уже не была той категоричной девчонкой, делившей мир на черное и белое. Она научилась гибкости мышления — очень актуальная тема. И поставила для себя в приоритете семью. А её знания и опыт точно можно использовать в университетах. И потом, быть может, когда дети подрастут, и станет легче, у неё снова появятся силы воевать с несовершенством этого мира…
— Чисто гипотетически, если бы у меня родился еще один сын, — на её живот легла теплая ладонь, разбудившая мирно дремавших мурашек, — когда бы это произошло?
Явно совсем недавно вставший, ещё уютно сонный Рома прижался к ней со спины и поцеловал в макушку. А девушка почувствовала, как невозможно припекает в груди от необъятной любви к этому мужчине. Знающему её лучше всех.
— Чисто гипотетически, это произошло бы ровно ко дню твоего пятидесятилетия. И как раз можно было бы не заморачиваться с подарком.
— Это если ты как нормальная женщина решишь пройти обычную беременность, а не практиковать игру «Сапер».
— Мне кажется, в этот раз всё иначе, Ром. У меня такое предчувствие.
Она была уверена, что никогда больше не испытает этих особенных ощущений. Но жизнь полна сюрпризов, и спустя три года, когда только-только оправилась от последствий прошлой беременности, Элиза снова ждет ребенка. У неё много сомнений, в первую очередь — возраст. Затем — состояние здоровья. Ряд возможных генетических заболеваний… Это всё пугает, но…
К черту тревоги, пока её обнимают самые надежные в мире руки.
— С Ромашкой всё было просто и понятно, а вот какую уменьшительно-ласкательную форму можно дать Аристарху? Сташа? Интересно, как твоя бабушка называла сына в детстве?
— Боже, что за вопрос! — поперхнулся смешком Разумовский и развернул её к себе, обрушив на неё свою нежность через очередной поцелуй в лоб. — Только не пугай меня больше больницами…
— Обещаю.
И под стать своему мужу она тоже оказалась идеальной женой, безупречно выполнившей данное ему обещание — подарив еще одного сына с великолепным именем за день до юбилея и без попадания в больницу.
