Нестандартный ход 2. Реванш (СИ) - De Ojos Verdes
— Вот и молчи, — отсекла попытку залезть к ней в душу. — Помнишь, в свое время ты замкнулся и никого не подпускал к себе? Не тебе об этом судить и говорить, Руслан. Да и со мной всё в порядке. И небольшая просьба: прекрати сводить нас с Ромой. Сваха из тебя никакая, зато фотограф — супер. Спасибо за всё, а теперь иди, Ева ждет. Спокойной ночи.
Мужчина поджал губы и еще непозволительно долго обдавал её сканирующим взором с ноткой разочарования.
И глядя ему потом в спину, Элиза думала, пусть так. Ведь правду сказать всё равно не могла. Да и как подобное скажешь? Прости, но твоя дочь так похожа на тебя и соответственно… на своего дядю, что у меня начинается паника, когда я смотрю ей в глаза и представляю, что у нас с ним могла бы быть такая же малышка, если бы… Нет.
Девушка отогнала от себя эту мысль и тяжело выдохнула, отпуская напряжение в последнюю ночь лета.
Глава 18
«И что ж тут скрывать или молчать, я люблю его, это ясно. Люблю, люблю... Это камень на моей шее, я иду c ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу. Антон Чехов «Вишнёвый сад»
В этом плане её взгляды на жизнь ни капли не изменились. Элиза по-прежнему не понимала необходимости тратить баснословные суммы на развлечения, когда возможно этими деньгами покрыть расходы на лечение хотя бы нескольких сотен детей.
Юбилей Коршунова был в самом разгаре и кишел несчетным количеством людей. Специально для праздника был подготовлен один из его шикарных особняков. Помнится, Алекс как-то обмолвился, что этот человек побогаче самого Креза. И пошутил, что за день после всех оборотов на его счетах появляется целое состояние, которым свободно можно месяц-другой кормить любое государство в Африке.
Только вот девушке эта шутка казалась далеко не смешной.
— Я календарь переверну, и снова… — Дашков подошел сзади и наклонился к её уху, напевая известную песню, юбиляра угораздило родиться третьего сентября, а потом протянул бокал, встав рядом. — Какая-то ты кислая, выпей, расслабься.
Сам мужчина уже порядком был расслаблен. И без стеснения заигрывал с красивыми девушками, которые отвечали ему взаимным интересом. Вечер для Лёши явно удался.
А вот Элиза напряженно ждала момента испариться. Черт её дернул согласиться поехать с Алексом. Он рьяно уговаривал её и как-то туманно выразился, что сотрудники тоже приглашены, а оказалось — только руководители с парами, никаких низших звеньев. Чувство потерянности в огромной толпе незнакомцев не оставляло ни на секунду. А еще… взгляд Коршунова, который буквально на входе сцапал руку девушки и произнес елейным голосом:
— Если бы ты не пришла, я бы очень расстроился.
Жуткий человек. От его слов по позвоночнику холодной стрелой прокатилось омерзение.
К счастью, он о ней тут же забыл, когда очередная партия прибывших подошла с поздравлениями. Вот уже битый час Элиза скиталась по темным углам, чтобы не попасться ему на пути. Дашков обещал отвезти её домой, но сначала должен был как следует помозолить глаза своим присутствием. Учитывая, что находились они далеко от города, она сочла неправильным на ночь глядя уезжать одной на такси.
— Извините, — поймав одного из работников кейтеринга за локоть, приостановила его девушка. — Не подскажете, где туалет?
— За лестницей коридор, по нему до конца и налево.
Поблагодарив, она отложила нетронутый бокал и пошла в нужном направлении. Потерявшись в чертовой туче дверей. Ни за одной из них не было и намека на уборную. Сдается, парень что-то перепутал, потому что даже коридор был подозрительно пуст. Неужели никому не надо было попудрить носик?..
Элиза развернулась, чтобы вернуться в зал, когда увидела, что ей навстречу идет… Коршунов.
— Как неожиданно… — почти пропел. — Потерялась, красавица? — Нет, разминаю ноги. — Вижу, тебе тоже скучно. Пойдем, покажу кое-что интересное.
Как-то некстати вспомнился Маяковский со своим «Я достаю из широких штанин…». И одолело тревожное подозрение, что это всё неспроста.
— Меня там ждут…
— Никто тебя не ждет. Алёшка развлекается. Не бойся, разве я давал тебе повод себя опасаться?..
И не один, дяденька. Не сомневайтесь.
— Мне, правда, надо… — девушка обернулась, указывая на спасительный поворот, но не договорила.
Он внезапно схватил её за руку и заставил взглянуть в глаза, чтобы в следующее мгновение обдать скрытой угрозой в нарочито спокойном голосе:
— Это непозволительно легкомысленно — недостаточно подобострастно относиться к мужчине, с которым осталась наедине. Его может разозлить показное пренебрежение женщины. Ты же не хочешь этого?
Не дожидаясь ответа, Федор Алексеевич мягко, но настойчиво потянул опешившую Элизу за собой. Его прикосновение жгло кожу, а пальцы были до противного ледяными. Чуждыми.
Через десяток шагов он отворил одну из дверей и пропустил её вперед. А если быть точнее — практически протолкнул.
Зажегся свет, и перед ними предстал великолепный кабинет, стены которого от пола до потолка были забиты книгами.
Пока она переводила дух, благодарная Святым угодникам, что это хотя бы не спальня, Коршунов вошел следом и встал у одной из полок, стукнув по потрепанному корешку.
— Стоимость этой библиотеки варьируется от четырех до пяти миллионов долларов. Каждый экземпляр — уникален в своем роде и представляет особую ценность. Как ты относишься к древним рукописям?
Элиза молча уставилась на него, всё еще не понимая, зачем её приволокли в эту комнату.
— Кстати, парочка древнегреческих текстов в моей коллекции представлена в родном тебе армянском переводе. Твои предки умели обращаться с реликвиями. Жаль, история у них была плачевной. Любишь историю? — Нет. — Что так? Она ведь тесно переплетается с выбранной тобой профессией. — История — псевдонаука, угождающая вкусу тех, кто её писал и пишет.
Он слегка наклонил голову, немного подумал, сузив свои прозрачные глаза, и причмокнул, подходя ближе к ней.
— Смелые женщины, не боящиеся высказывать свое мнение, прекрасны. Но эта смелость должна быть оправдана. И рядом нужно иметь сильного человека, который подстрахует.
— Предлагаете самому меня подстраховать? — надоело играть в кошки-мышки, и хотелось поскорее поставить точку в этой затянувшейся ситуации.
Мужчина вдруг рассмеялся и цокнул языком, затем отошел к столу, на котором стоял стеклянный графин с коньяком. Налил неспеша в приземистый стакан, пригубил и отставил в сторону.
— А тебе интересно такое предложение? — Нет, Федор Алексеевич. — Вот видишь. Поэтому и не предлагаю, — его левая бровь изогнулась. — А, знаешь, ты стала ещё красивее.
Его поведение вгоняло в ступор, и от этого раздражало ещё больше.
— Не люблю пустые комплименты. — Вот как? Пустые? Так это выглядит в твоих глазах? — Да. Как если бы Вы сказали: какая симпатичная конфета. — И в чем проблема? — Вы не сказали, что она вкусная. Вы сказали — симпатичная. Каждый предмет имеет своё качественное определение. Остальные эпитеты бессмысленны. — Любопытная философия.
Она пожала плечами, не находя в этом ничего особенного. И с вожделением взглянула на выход в паре метров от себя.
— Но курьез в том, что тебя умной еще не назовешь. Раз уж ты стремишься к тому, чтобы оценили твои способности, а не внешность, я тебя огорчу, — усмехнулся этот дьявол, оскалившись. — Для умной ты совершаешь донельзя глупые ошибки. Не замечая того, что творится под носом. Поэтому, увы, пока что я могу сказать о тебе только так: красивая, темпераментная, неразумная. При этом, наверное, я верю, что ты сможешь достичь калокагатии[1]. Когда-нибудь.
— Если Вы закончили разбор моей личности, я пойду. Хорошего вечера.
Элиза успела взяться за ручку и даже приоткрыть дверь, когда вдогонку ей прилетело:
— И самая твоя глупая ошибка — это уход от достойного мужчины. Я имею в виду, если вдруг ты не поняла, твоего мужа.
Девушка скрипнула зубами, поражаясь наглости Коршунова, и покинула кабинет. Рваными злыми вдохами-выдохами пытаясь вернуть самообладание. Интриган! Нравится играть, забавляться, мнить себя всемогущим…
