Макунаима, герой, у которого нет характера - Мариу Раул Морайс ди Андради
– Ну давайте, попробуйте, голытьба!
И герой вышел к толпе. Один адвокат было дал стрекача, но Макунаима успел дать ему пинка, прежде чем начать драться с народом. Тут он увидел перед собой высокого белокурого красавца. Это был легавый. Макунаима за красивые глаза как вдарит ему в челюсть. Легавый заорал, сказал что-то по-иностранному и схватил героя за шиворот.
– Аррррестован!
Герой весь обмер.
– За что арестован?
Полицейский выдал длинную тираду по-иностранному, но хватку не ослабил.
– Я же ничего не сделал! – дрожа от страха, бормотал герой.
Но охранник правопорядка, отставив разговорчики, стал спускаться по лесенке, таща за собой героя, а за ним весь собравшийся народ. Подошел другой полицейский, они вдвоем очень долго разговаривали по-иностранному, а потом вдвоем потащили героя за собой. Один из очевидцев рассказал о том, что случилось, одному господину, который стоял в дверях фруктовой лавки; тот немедленно сквозь толпу направился к полицейским и остановил их – они уже дошли до улицы Либеру. Господин долго доказывал полицейским, что Макунаиму надо отпустить, потому что он ничего не сделал. На шум подошли еще несколько полицейских, но никто из них не мог понять, о чем речь, потому что по-бразильски все они были ни бум-бум. Собравшиеся женщины плакали о судьбе героя. А пока полицейские говорили между собой по-иностранному, кто-то из толпы воскликнул:
– Не потерплю!
И у народа вновь зачесались руки, и со всех сторон послышались крики: «Долой!», «Не отдадим!», «Не потерпим!», «Не потерпим», «Оставьте его!». Целый стихийный несанкционированный митинг собрался на улице. Один фермер подготовил речь против института полиции. Легавые не понимали ни слова и только жестикулировали и говорили по-иностранному. Начинался жуткий шурум-бурум. Макунаима воспользовался заминкой, ноги в руки и на подножку звеневшего мимо трамвая, на котором доехал до великаньего дома.
Венцеслав Пьетро Пьетра потихоньку приходил в себя после взбучки, полученной во время макумбы. В доме было душно от готовящейся поленты, а на улицу южный ветер принес прохладу, поэтому великан со своей старухой Сеюси, обеими дочерьми и прислугой взяли стулья и разместились у входной двери, чтобы понежиться на свежем воздухе. Бинты и вату с великана еще не сняли, и он был похож на ходячий мешок.
По району как раз слонялся малой Ливень. Завидев жмущегося к забору Макунаиму, он остановился недалеко от него и принялся наблюдать. Макунаима рассердился:
– Ну, чего уставился?
– А что это ты там делаешь, а?
– Я пугаю великана Пьяймана с его семейством.
Ливень прыснул со смеху:
– Ну и ну! Да разве великан тебя испугается!
Макунаима взглянул на самодовольного пацана и захотел было показать ему, где раки зимуют. Но вовремя вспомнил: когда разозлишься, пересчитай три раза пуговицы на своей рубашке. Так он и сделал, и злость прошла. Тогда герой предложил:
– Давай-ка с тобой поспорим. Я ответственно заявляю, что Пьяйман уйдет в дом, испугавшись меня. Спрячься-ка вон там да слушай, что они будут говорить.
– Эй, смотри, парень, берегись великана! Не знаешь, что ли, на что он способен? Пьяйман слаб-то слаб, но плошка из-под перцу и пустая чихать заставит… Что ж, давай поспорим, если ты и вправду не боишься.
Пацан обернулся невесомой капелькой и упал на землю рядом с Венцеславом Пьетро Пьетрой, его спутницей, дочерьми и прислугой. Маунаима взял первое ругательство из своей коллекции и бросил его Пьяйману в лицо. Удар пришелся в цель, но Венцеслав Пьетро Пьетра и ухом не повел, точно слон толстокожий. Макунаима взял другое ругательство, еще более страшное, и бросил его в каапору. Ругательство срикошетило, но никто и внимания на него не обратил. Тогда Макунаима обрушил на них всю свою коллекцию ругательств, и было их десять тысяч раз по десять тысяч ругательств. Венцеслав Пьетро Пьетра повернулся к старухе Сеюси и спокойно сказал:
– Есть слова, которых мы еще не знаем, собери-ка их дочкам, глядишь, пригодятся.
Тут Ливень вернулся. Герой спросил его:
– Ну что? Испугались или нет?
– Какое там испугались! Великан даже отдал новые ругательства дочерям, чтоб развлекались. А вот меня они боятся. Спорим? Давай туда – и слушай, что будет.
Макунаима обернулся качипáрой – самцом муравья-саувы – и забурился в обволакивающую великана вату. А Ливень оседлал идущее мимо облачко и, когда оно пролетало над великаном, принялся на него писать. И мелкие капли застлали воздух густым полотном. Увидев такой потоп, великан не на шутку испугался:
– Пойдем-ка внутрь, семейство!
И всё семейство бегом скрылось внутри дома. Тогда Ливень спрыгнул с облака и сказал Макунаиме:
– Ну вот видишь теперь?
Так и посейчас. Семья великана боится мелкого ливня, но совсем не боится ругательств.
Макунаима весь вскипел со злости, но сдержался и спросил:
– Скажи-ка мне вот что: ты знаешь язык я-па-зык-пык?
– Слыхом не слыхивал!
– Ну так вот, пацан: и-пи-ди-пи-вжо-по-пу-пу!
И герой направился восвояси.
Но уж так он расстроился из-за проигранного спора, что захотел порыбачить, чтобы злость согнать. Да вот только не было под рукой никакой снасти или яда: ни стрелы, ни копья, ни лески, ни острой палочки, ни сока жакинии, клибадия, ни булыжника, ни ловушки из камышовых стеблей, – ничего из того, чем можно рыбу пронзить, оглушить, поймать или отравить, не взял Макунаима. Делать нечего – взял воску из осиного гнезда, смастерил из него крючок. Да вот только что такое восковой крючок – сом проплыл, крючок сожрал и дальше себе уплыл. По счастью, недалеко на берегу англичанин на настоящий крючок ловил аймарóв. Макунаима помчался домой, сказал Маанапе:
– Братец, ну что тут поделать! Надо у англичанина крючок забрать. Так поступим. Я обернусь сам аймарóм, да только понарошку – чтобы провести нам этого сэра. Как он меня выловит, ударит мне по голове, а я – бац! – стукнусь, как будто издох. Он меня в свою корзину положит, а тут и ты подойдешь. Попросишь у него самую крупную рыбину, а самая крупная рыбина и буду я.
Так и порешили. Макунаима обернулся аймарóм, прыгнул в воду, англичанин его поймал и дал по голове. Герой крикнул: бац! А англичанин, не будь дураком, крючок-то вытащил. Тут Маанапе подошел, напустил на себя важный вид и сказал англичанину:
– Сэр Йес, рыбки не дадите?
– Олрайт! – И дал Маанапе красноперую ламбари.
– Ну знаешь ли, англичанин! Я тут, понимаешь, с голоду помираю! Такой мелкой рыбешкой разве наешься! Ты мне дай вон ту – нет, вон ту, большую, видишь – из корзины выглядывает!
Маанапе верно опознал Макунаиму, хоть глаза у того и были закрыты. Маанапе был колдун. Англичанин дал-таки Маанапе аймара, тот поблагодарил
