Рейнские легенды - Екатерина Вячеславовна Балобанова
И после горячей благодарственной молитвы за свое спасение Ода стала говорить об истинном Боге, о Спасителе, пострадавшем за грехи мира, и уверовал Отфрид в Бога Живого, создавшего мир, а вместе с ним уверовал и весь бывший тут народ.
Крестился Отфрид и решился вместе с Одой идти проповедовать слово Божие своим братьям-язычникам.
Прошел год, другой, третий: все германские племена одно за другим принимали христианство — и было это дело Отфрида и Оды: всюду ходили они рука об руку, говоря о Спасителе, пострадавшем за грехи мира, проповедуя мир и любовь!
Среди самых диких племен бесстрашно говорил Отфрид о вере, любви и надежде и, поднимая крест, восклицал:
— Смотрите, вот он делает слабого сильным, робкого — храбрым и злого — добрым!
В Шварцвальде Отфрид и Ода были убиты жрецами богини ночи. Убили они Отфрида и Оду, но не могли убить вместе с ними их дела.
И до сих пор высится Драхенфельс над Рейном; на нем красуется замок, но был он построен не Отфридом и не Одой: они не имели земного жилища!
Замок Шванау
На высокой пологой горе над Рейном издавна возвышался замок Шванау, названный так по имени луга, на котором он был построен: старые люди рассказывали, что на этом лугу водилось множество лебедей, но что, когда пришел железный рыцарь и выстроил здесь свой замок, лебеди исчезли бесследно, оставя только название лугу. Владетели замка Шванау (т. е. лебяжий луг) приняли имя своего замка.
Исстари враждовали бароны Шванау с жителями соседнего города Страсбурга. Враждовали они сто лет, враждовали двести лет, перебралась ссора их и на третье столетие — вот какая была старая карга эта вражда горожан города Страсбурга с владетелями замка Шванау.
В первое столетие были сильны рыцари замка, а слабы были горожане города Страсбурга. Замок Шванау стоял гордым победителем на своем Лебяжьем лугу: развевались знамена, трубили герольды, красовались гордые рыцари и прекрасные дамы.
Во второе столетие стоял переменчивый апрель месяц для жителей Страсбурга и владетелей Лебяжьего луга: то горожане одолевали рыцарей, и тогда звонили колокола в городских церквах, развевались разноцветные значки цехов, на площадях толпился народ, мимы прыгали в своих полосатых платьях и черных масках, представляя рыцарские нравы и обычаи.
То опять торжествовал замок Шванау. На Лебяжьем лугу бились рыцари на турнирах и пировали в замке с утра до ночи.
Но мрачно было третье столетие для владетелей замка: не развевались на замке знамена, не трубили герольды, не красовались гордые рыцари и прекрасные дамы.
Печально и одиноко проводил время последний потомок баронов Шванау. Был он храбр и отважен, но был он очень горд. Друзья и соседи говорили ему:
— Надо покончить тебе вражду вашего рода со Страсбургом: город очень богат, может он содержать столько войска, сколько захочет, и не справиться тебе с ним!
Презрительно улыбался Вальтер Шванау и отвечал друзьям:
— Никогда еще торгаши не побеждали рыцарей!
Время шло, и вот страсбургцы решились покончить постоянную войну с замком Шванау, разрушив его до основания: призвали они швейцарские отряды и вся дорога от Базеля до Страсбурга была покрыта этим наемным войском.
Узнали об этом друзья Вальтера Шванау и прислали к нему гонцов:
— Идет на тебя огромное войско — мы придем помочь тебе против него.
— Нет, — отвечал Вальтер, — не подобает мне созывать союзников против купцов Страсбурга — мне, бившемуся со своею храброй дружиной против несметного мусульманского войска в святой Палестине.
Осадило городское войско замок Шванау: окружило его с суши и с Рейна. Отважен был Вальтер, храбро билась его дружина, но что поделаешь, когда наступит голод? В замке съеден был уже весь запас хлеба и мяса, выпито все вино и пиво, а городское войско стояло вокруг замка и не пропускало ни конного, ни пешего. Стала роптать дружина. Скрепя сердце, выслал Вальтер двух своих лучших рыцарей для переговоров с городским войском. С позором прогнали страсбургцы посланных, вымазали грязью вооружение почтенных рыцарей.
Не вернулись рыцари к Вальтеру, утопились они в зеленых водах Рейна. Доскакал до Шванау только герольд, но и тот упал мертвый к ногам Вальтера: не пережил он оскорбления!
Дня через два взбунтовалась дружина — не хотела она терпеть голода. Поник головой Вальтер. Не хотел он посылать новых послов во вражий стан, а решил сделать вылазку из осажденного замка.
От зари до зари билось войско. Но счастье изменило Вальтеру: сложил он свою голову в этой битве; полегло с ним и две трети его храброй дружины; остальных захватили швейцарцы.
Жена Вальтера согласилась было сдать замок городскому войску с тем условием, чтобы позволили страсбургцы ей и всем обитателям замка свободно выехать оттуда, но сын ее, маленький Вальтер, десятилетний мальчик, воспротивился этому решению матери:
— Я теперь барон Шванау, и не согласен на такое позорное дело. Завтра еду я в лагерь врагов и буду требовать суда Божия, чтобы решить, кому владеть Шванау.
— Ты еще слишком молод, мое дитя, — говорила ему его мать, — любой рыцарь убьет тебя на поединке — что же будет со мной без тебя?
— Моя сестра останется с тобой, мать моя, — отвечал маленький Вальтер, — моя сестра, Грета; смотри, она улыбается в своей колыбели; она скоро научится прясть, и вы будете проводить время, работая и говоря об отце и о маленьком Вальтере. Если же я вернусь, то-то будешь ты рада: залечишь поцелуями мои раны и ласками — мое печальное сердце!
Все обитатели замка умоляли Вальтера остаться: «руки твои еще слабы, — говорили они, — и никто еще никогда не приготовлял шлема для такой маленькой головы».
Но Вальтер твердо стоял на своем! Да и можно ли удержать орленка в гнезде, когда вырастут у него крылья!
На заре выехал Вальтер из замка. Вывел он из стойла рыжего жеребенка и сам оседлал его. К седлу привязал он тяжелый меч — меч своего деда: отцовский остался на поле сражения и достался врагам. Дедовский щит оказался слишком тяжел для его слабых рук, слишком тяжел и для его маленькой лошадки, а потому оставил он его висеть на прежнем месте; вместо пики взял он отцовский кинжал.
Выехал мальчик на поляну, и все войско врагов сторонилось, давая дорогу ребенку. Наконец, подъехал он к палатке полководца. Вышел к нему почтенный старик и
