Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров
Дух тьмы не заставил себя долго ждать. Твардовский объяснил ему, что за славу, знание и прочие блага мира он готов продать свою душу. Черт согласился служить ему в продолжение семи лет, после чего душа и тело Твардовского должны были поступить в полное распоряжение ада. Твардовский ничего не имел против этого и поставил лишь условием, чтобы черт завладел им не иначе, как в Риме, куда Твардовский приедет перед окончанием контракта. Черт сначала было задумался, но, решив, что сумеет овладеть Твардовским даже и в таком святом городе, как Рим, дал свое согласие и, проколов у Твардовского большой палец левой руки, написал цирограф, то есть договор, и затем исчез.
Твардовский, совершив сделку с дьяволом, отправился обратно в Краков. Едва он вошел в город, как на всех колокольнях стали перезванивать колокола, словно хоронили какого-нибудь вельможу. Перезвон этот раздражал и угнетал ученого; он спрашивал у всех прохожих о причине звона, но никто ему не мог этого объяснить, пока, наконец, самого Твардовского не озарила мысль, что этот звон означает похороны его души. Разгневанный, он крикнул: «Замолчите, колокола!» — и мгновенно оборвались все веревки на всех колокольнях.
Узнав, каким могуществом владел он теперь, Твардовский первое время исполнял все странные фантазии и причуды, приходившие ему в голову. Однажды пришло ему в голову, чтобы дьявол перенес все имеющееся в Польше серебро в Олькутские копи краковского воеводства, и с тех пор долгое время эти копи считались самыми богатыми во всей Польше; в настоящее же время это разрушенное, никем не обитаемое местечко заброшено и забыто.
В другой раз, выйдя из гостиницы и увидев на вывеске нарисованного коня золотистой масти, он приказал ему сойти и при всеобщем изумлении гостей и хозяина отправился на этом коне домой.
Разные легенды рассказывают также, что однажды Твардовский, не найдя ничего подходящего, на чем бы он мог поехать домой, схватил петуха и, сев на него задом наперед, отправился на нем домой.
Немало таким образом доставлял он работы черту, и недешево должна была тому достаться душа Твардовского.
Был у Твардовского слуга, странный и непонятный парень. Сам Твардовский рассказывал про него, что он приготовлен им в химической реторте; люди же говорили, что Твардовский взял его на воспитание от какой-то нищей, найденной им умиравшей на паперти. Как бы то ни было, но этот бледный молодой человек с апатичным лицом и вялыми движениями был всей душой предан ученому и сторожил его добро не хуже сказочного дракона, хотя Твардовский не очень ценил его преданность и обращался с ним не много лучше, чем с собакой.
Про этого слугу, между прочим, рассказывается следующее. Как-то раз в отсутствие Твардовского какому-то польскому магнату нужно было вернуть молодость. Гомункулус Твардовского видел несколько раз, как проделывалась такая операция, и, соблазнясь большим гонораром, решил сам опробовать полечить старика. Захватив необходимые мази и травы, он отправился к магнату. Приехав в замок и увидев чуть живую развалину, слуга немедленно приступил к лечению; он дал ему усыпительного снадобья, извлек из его тела душу и поместил ее в склянку, которую второпях забыл закупорить, и душа незаметно улетела в заоблачную высь. Всю остальную операцию он произвел правильно по рецепту, но когда захотел оживить старика, души не оказалось, и самозваный врач впал в отчаяние. Несколько дней он бродил как помешанный, и все домашние стали догадываться, что с хозяином замка не все благополучно.
Открыли комнату, где происходила операция возвращения юности, и нашли старика мертвым. Недолго думая, слугу ученого связали и бросили в подвал, намереваясь сжечь его через несколько дней как опасного колдуна. В назначенный день был устроен костер, приготовлены палачи, одним словом, для безумца не было никакого выхода из тяжкого положения. В тот момент, когда его собирались вести на казнь, в сырой подвал, где томился узник, явился Твардовский, отвел сторожам глаза и вывел своего слугу на свободу. Смешавшись с толпой, они стали ждать, что произойдет дальше.
К великому своему изумлению, слуга вдруг увидел, как его самого вывели из подземелья, при криках негодования зрителей взвели на костер, и скоро его фигура скрылась в густом дыму разгоравшихся дров. Но вот дым рассеялся, и слуга ясно увидел, что вместо человека на костре горит мешок, набитый соломой. Все это сделал Твардовский при помощи своего волшебства.
Слава Твардовского как могущественного чародея стала быстро распространяться по всему миру, золото и почести дождем сыпались на него. Ученый решил разделить и то, и другое, то есть деньги и славу, с любимым человеком и стал приискивать себе жену. В это время в Кракове за первую красавицу слыла дочь горшечника. Немало женихов сваталось за нее, но всем она предлагала одну и ту же загадку, и так как никто ее не мог решить, то она всем отказывала. Вместе с прочими решил попытать счастье и Твардовский.
Одевшись в платье нищего, нацепив седую бороду, он пришел с предложением к гордой красавице. Та, хитро улыбнувшись, ушла в другую комнату; через несколько минут вернувшись, она показала Твардовскому небольшую склянку и предложила угадать, что находится в ней: змея или червяк?
— Ни то, ни другое, — ответил Твардовский, — обыкновенная пчела.
Он угадал; девушка побледнела и испугалась, что должна стать женой такого старого нищего, но в это время Твардовский сбросил свое рубище и привязную бороду и предстал пред очами очарованной красавицы прекрасным кавалером в богатом костюме.
Он получил согласие на брак и, не откладывая дела в долгий ящик, женился на прекрасной горшечнице. Едва успел окончиться медовый месяц, как между молодыми супругами начался разлад, ссоры и свары, и вскоре парочка разошлась. Дочь горшечника вернулась опять к своему отцу и стала по-прежнему торговать горшками на рынке, а Твардовский, отрешившись от прежней таинственности и затворничества, целиком ушел в светские развлечения.
Достигнув всего, что только мог достичь человек, продавший душу свою черту, Твардовский охладел в значительной степени к науке и, благодаря громадным деньгам, всегда имевшимся у него, стал вести рассеянный образ
