Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров
Во Франции создана легенда о Марии Тюдор, которая, по замечанию Сен-Виктора, «меняла любовников, как платья». Гюго изобразил ее распущенной женщиной, между тем это была одно из самых целомудренных существ, но в то же время фанатичная, жестокая и психологически гораздо сложнее и интереснее, чем тип, выведенный поэтом.
Итак, истина гораздо красивее плодов фантазии. Одни только разве древние мифы, из которых черпали свое вдохновение Эсхил, Софокл и Еврипид, являются удивительными источниками искусства. Но эту бессмертную поэзию нельзя смешивать с ошибками и заблуждениями позднейшей истории, с намеренной ложью романистов и драматургов, с теми выдумками, нередко злостными, которые придумываются в угоду толпе.
* * *
В русском народе исторические легенды сосредоточены главным образом у раскольников, которые в силу своего положения стояли ближе к историческому ходу вещей.
Среди же православного населения исторические легенды отсутствуют. Наберется одна-две легенды о государях XVIII и начала XIX веков; с трудом можно еще отыскать легенды из эпохи нашествия Наполеона.
О более отдаленных правителях почти не сохранилось никаких сказаний, исключая, конечно, былинного цикла Владимира и несколько старинных песен эпохи Иоанна Грозного. Но это нечто отличное от легенд в строгом смысле слова.
А между тем, если где жалеть об отсутствии исторической легенды, так это именно у нас, потому что это доказывает если не полный индифферентизм народа к истории своей страны, то во всяком случае довольно упорное равнодушие.
Исходя из этого соображения, задаешь себе вопрос: сколько же времени пройдет, прежде чем народ заинтересуется отечественной и всеобщей историей?
В этом отношении распространенность и число исторических легенд являются довольно верным показателем тупости и умственного неразвития, точно так же как упорствование в отдавании предпочтения легенде перед историей полуобразованной толпы является показателем ее недоразвития.
Но даже пристрастное отношение к легенде знаменует собой тем не менее интерес и к истории. Наоборот, полное отсутствие исторических легенд означает равнодушие к истории.
Нам далеко поэтому до европейских народов, у которых в таком ходу историческая легенда. Существование же исторических легенд у раскольников, о чем мы упомянули, объясняется тем особенным положением, которое они занимают в России.
К тому же в большинстве случаев легенды их относятся к периоду происхождения раскола, а затем к эпохе царствования Петра Великого, преобразования которого еще больше заставили отойти от общества раскольников. В легендах о Петре Великом, тем не менее, не чувствуется ненависти к великому преобразователю, что вполне можно было бы ожидать ввиду полной противоположности воззрений этого государя с воззрениями раскольников. В большинстве случаев в легендах рассказывается об обращении Петра к «древнему благочестию» при помощи разных сверхъестественных обстоятельств. Обстановка, фон, на котором разыгрывается это обращение, в большинстве случаев заимствованы из Св. Писания, иногда же совпадают с легендами других европейских народов, бог весть каким путем занесенных в среду раскольников.
Последнее обстоятельство особенно странно. В самом деле, каким способом, при каких обстоятельствах подробности и отдельные штрихи легенд двух совершенно чуждых народов, удаленных друг от друга не только совершенно противоположными воззрениями, но даже и в географическом смысле, поразительно сходны?
Чему приписать это сходство? Тому ли, что легенды путешествуют из страны в страну, варьируясь лишь в самой незначительной степени, или тому, что воображение примитивных отдельных народов не слишком разнится друг от друга и при аналогичных случаях продукты этого воображения совершенно совпадают? А может быть, легенды на аналогичные случаи изготовляются по известным законам, по трафарету?
Факт, однако, остается фактом. И совпадение легенд по их общему содержанию, а иногда даже и по подробностям, встречается у самых противоположных народов. Мало того, отношение к некоторым чаще всего встречающимся героям легенды замечается одно и то же.
Взять хотя бы роль черта во всех легендах европейских народов. У русского народа немало таких легенд повседневной жизни, в которых роль черта довольно видная. Об отношении французов, немцев и итальянцев к черту мы уже говорили. Там сначала черт рисовался воображению в виде падшего ангела, вечно боровшегося с Богом; затем, когда мистерии стали разыгрываться ремесленными цехами, черт, потеряв весь свой престиж, превратился в вульгарную, недалекую личность, которую обманывал и проводил каждый крестьянин.
Ту же самую роль играет черт и в наших легендах. Это комический элемент русских сказаний. Самое имя, данное народом черту, комичное. Его называют запросто Потанькой. Что должно означать это пренебрежительное название, неизвестно.
Потанько всегда суется, вечно занят, но вследствие, вероятно, именно этих качеств бывает непростительно рассеян, несообразителен, и поэтому каждый обстоятельный мужик, каждый солдат сумеет обмануть его и извлечь из него выгоду. Даже наш русский Фауст, «Петрушка Уксусов», и тот во всю дует черта, когда черт хочет взять его в ад.
Мы сказали выше, что в Европе черта опростили ремесленники, но почему у нас дух отрицанья, дух тьмы, враг рода человеческого потерял свой престиж, превратившись в жалкого Потаньку, — трудно сказать. Быть может, взгляд этот занесен к нам из Западной Европы; быть может, он явился как плод народного юмора — во всяком случае здесь можно наблюдать одно из тех совпадений, которые наводят на размышления.
Затем, если говорить дальше о русских легендах, в них ценны бытовые черты.
Из немногих же исторических легенд великорусского народа вытекает та же истина, о которой мы говорили выше, а именно: что воображение еще раз доказало свою несостоятельность перед реальной жизнью. Те фантастические события, которые приписываются легендами по отношению к тому или другому государю, не в состоянии превзойти действительную историю, которой, к сожалению, народ совершенно не знает.
Поэтому, говоря о русском народе, нельзя даже жаловаться на то, что он придерживается, как западноевропейские народы, излюбленных традиционных точек зрения на те или другие события, на тех или других личностей, — у него их нет и не может быть вследствие полного незнакомства с отечественной историей...
В заключение скажем: как бы ни были красивы и поэтичны некоторые исторические легенды, они все же только суррогат истины, и поэтому каждому историку нужно бороться с ними, уничтожать и развенчивать их, так как легенды выставляют факты в ложном или искаженном свете.
Конечно, поединок истинной истории с легендой неравен, и в
