Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров
Другая свадебная легенда находится в связи с языческими божествами. Однажды молодой рыцарь, играя с товарищами в мяч на одной из пригородных вилл близ Рима, снял мешавшее ему кольцо и, чтобы оно не затерялось, надел его на палец стоявшей неподалеку статуи.
Когда по окончании игры он хотел снять свое кольцо, палец статуи оказался согнутым, так что снять его можно было лишь сломав руку, что, однако, сделать не позволяло ему какое-то странное чувство сострадания. Он рассказал об этом своим товарищам и пригласил их прийти удостовериться в этом факте лично. Но когда друзья пришли, мраморная женщина опять уже стояла с выпрямленным пальцем.
Спустя некоторое время рыцарь решил жениться на молодой девушке и весело отпраздновал свою свадьбу.
В первую ночь, когда он хотел лечь в постель, к нему подошла какая-то женщина, похожая на мраморную статую, и стала уверять его, что он, после того как надел на ее палец кольцо, принадлежит ей как законный супруг. Напрасно молодой человек противился этому: каждый раз, как он хотел приблизиться к своей супруге, прекрасная статуя становилась между ним и женой, и в эту ночь рыцарю пришлось отказаться от супружеских наслаждений. То же самое произошло и в следующие три ночи, после чего молодой супруг впал в самое мрачное отчаяние.
Помочь ему не мог никто, и даже самые мудрые люди на его рассказы только удивленно пожимали плечами. Наконец кто-то посоветовал ему обратиться к священнику по имени Палумнус, который, по рассказам народа, уже не раз оказывал услуги людям в борьбе с языческими кознями дьявола. Рыцарь долго искал священника, и, когда наконец нашел, тот не сразу согласился, так как говорил, что, спасая рыцаря, он тем самым подвергал себя большой опасности. После долгих просьб священник Палумнус дал рыцарю кусок пергамента с написанными на нем словами на неизвестном языке и приказал поступать следующим образом: в полночь молодой человек должен был отправиться в окрестности Рима и стать на известном перекрестке; здесь ему придется увидеть разные удивительные чудеса, но пугаться ему не следует; что бы он ни услышал и ни увидел, ко всему следует относиться совершенно спокойно. Когда же мимо него будет проходить та женщина, на палец которой он надел кольцо, рыцарь должен подойти и передать ей исписанный пергамент.
Само собой разумеется, рыцарь подчинился этому и стал на перекрестке. Однако сильная робость охватила его, когда перед его глазами стала проходить странная, невиданная процессия. Мимо него шли, медленно ступая, бледные мужчины и женщины, великолепно одетые в древние костюмы языческих времен. На некоторых понуро шедших людях на голове находились золотые короны, на других — лавровые венки; с боязливой поспешностью проносили мимо несчастного молодого человека серебряные кубки, сосуды и другую утварь, применявшуюся при языческом богослужении; иногда среди толпы людей видны были проходившие быки, увешанные цветочными гирляндами и с позолоченными рогами; наконец, на роскошной колеснице, блистая золотом, одетая в пурпур и увенчанная розами, появилась высокая прекрасная богиня. К ней немедленно подошел рыцарь и передал ей листок пергамента священника Палумнуса, так как в ней признал ту самую женщину, которой он надел кольцо на палец. Прочтя пергамент, богиня со слезами на глазах жалобно воскликнула:
— Жестокий священник Палумнус, тебе все еще мало тех страданий, которые ты причинил мне! Но твоим преследованиям скоро настанет конец, жестокий священник Палумнус!
Произнеся эти слова, она передала рыцарю его кольцо, и на следующую ночь он уже без помехи вступил в свои супружеские права. Священник же Палумнус умер через три дня после этого.
На эту прелестную легенду в первой половине прошлого столетия писатель барон Эйхендорф написал очень интересный рассказ.
Языческий мир с его жизнерадостным миросозерцанием не раз давал людям мотивы для измышления самых интересных легенд; вспомним хотя бы Тангейзера и его Венеру. Вариант на эту легенду имеется следующий.
Немецкий рыцарь прогуливается по развалинам древнего храма. Место действия — Северная Италия. Перед ним вдруг появляется прекрасная статуя; рыцарь совершенно очарован красотой форм; он не может отвести от нее своих очей и, как Пигмалион, готов молить Юпитера об ее оживлении. С тех пор рыцарь дня не может прожить без того, чтобы не сходить и не полюбоваться на свою мраморную богиню.
Однажды он отправился к своим развалинам позже обыкновенного. Солнце уже зашло, и он не мог найти места, где прежде целыми часами простаивал перед своей богиней. Поздно ночью, после долгого блуждания, он добрел до неизвестной ему виллы, откуда вышли с факелами слуги и пригласили его посетить дом и их госпожу.
Рыцарь вошел и был изумлен, увидев, что хозяйка дома поразительно была похожа лицом и всей фигурой на ту богиню, в которую он столько времени был безнадежно влюблен. Когда рыцарь с вежливым поклоном подошел к ней, она долго и печально смотрела на него и, наконец, спросила, не голоден ли он. Рыцарь вследствие долгого блуждания по лесу действительно проголодался и не прочь был закусить, поэтому, несмотря на всю свою любовь, с удовольствием последовал за дамой в обширную столовую.
Они вместе пошли по комнатам, которые все были богато, но вместе с тем как-то странно убраны. Здесь все было причудливо, странно и призрачно. Ветер, свободно разгуливавший по комнатам, стонал, как живой человек. Чем-то могильным, ошеломляющим отдавало от этих неуютных покоев. В столовой женщина села напротив рыцаря и с печальной улыбкой угощала его вином и отборными блюдами. Многое было странно и на ужине. Когда молодой человек попросил соли, лицо красавицы приняло недовольное выражение, и только после вторичной его просьбы она приказала слугам принести солонку. Те дрожащими руками поставили солонку на стол, причем просыпали чуть не половину содержимого.
Однако прекрасное вино мало-помалу разогнало его беспричинный ужас, и рыцарь даже стал ощущать в себе снова нежные чувства к прелестной женщине-богине. Когда же та спросила его, знает ли он, что такое любовь, он ответил ей пламенными поцелуями.
Скоро, упоенный любовью и сладким вином, он уснул на груди своей хозяйки. Но дикие грезы толпились в его голове. То ему виделось, что он видит свою старуху-бабушку, которая сидит в кресле и шепчет молитвы своим беззубым ртом, то слышалось ему язвительное хихиканье, которое как будто исходило от громадных летучих мышей, носившихся вокруг него с факелами в когтях; мыши эти в то же самое время, когда он вглядывался в них пристальнее, казались ему слугами его хозяйки. Наконец, ему пригрезилось, что богиня превратилась в отвратительное
