Данте Алигьери - Сочинения

65 (CXVI)

Амор, таить не стану от людейМоей печальной доли,Пускай услышат горестную речь.Исторгни слезы из моих очей

Для изъявленья боли,Внуши слова, какими скорбь облечь.Меня ты хочешь гибели обречь —И я об этом вовсе не жалею,Лишь молвить не умею,

Сколь глубоко твой жар в меня проник.Но если перед тем, как в землю лечь,Весомые слова найти успею,Услышан да не буду я моеюЗлодейкою, чтобы прекрасный лик

Не омрачила жалость ни на миг.Не допустить ее бессилен яВ мое воображенье,Куда о милой думам путь открыт.В терзаньях бедная душа моя

Находит вдохновенье,И образ злой красавицы творит,И на причину мук своих глядит,Кляня себя в пылу негодованьяЗа то, что огнь желанья

Зажгла в себе: не мог он вспыхнуть сам.Какой разумный довод усмиритКипенье чувств, какие заклинанья?Страданья превращаются в стенанья,И подступают к сомкнутым устам,

И по заслугам воздают глазам.Невольник, образу ни в чем томуЯ не противоречу,И он, жестокий победитель мой,Прообразу живому своему

Влечет меня навстречу,Как все, влекомый к схожему с собой.На солнце снег становится водой,Я знаю, только я — как тот несчастный,Что, не себе подвластный,

Идет на смерть, не повернет назад.И там, на грани бездны гробовой,Я словно слышу приговор ужасныйИ взор вокруг ищу небезучастный,Но всюду, хоть ни в чем не виноват,

Убийственный все тот же вижу взгляд.Амор, о том, как я, сраженный им,В бесчувствие впадаю,Единственный ты можешь рассказать:Ведь я, что делалось со мной самим,

Не помню и не знаю,Не в силах прерванную нить связать.Едва в себя я прихожу опять,Смотрю на рану, что меня сгубилаИ ужас мне внушила, —

В себе я разуверился давно.По бледности моей легко понять,Какая молния меня сразила;И пусть с улыбкой — так оно и было! —Ее в меня метнули, все равно

Мне утешение не суждено.Вот что, Амор, ты натворил в горах,Над речкой, над которойВсегда со мной выигрывал ты спор.Живой и мертвый, я — в твоих руках,

И, вестник смерти скорой,Сверкает предо мной жестокий взор.Не вижу никого средь этих гор,Кого бы участь горькая задела,И нет любимой дела

До мук моих. Добра не будет мне.А та, которой твой наскучил двор,Гордыни латы на себя наделаИ может грудь стреле подставить смело:Ведь безопасен сердцу ты вполне,

Надежно скрытому от стрел в броне.Прощаюсь, песня горная, с тобой.Ты город мой увидишь, может статься,Где мог бы я остаться,Не будь Флоренция любви чужда.

Войдешь в нее — скажи: «Создатель мойНе станет с вами более сражаться.В цепях не может он до вас добраться.Уймись жестокость ваша — и тогда,Невольник, не вернется он сюда».

Стихи о каменной даме

66 (C)

К той ныне точке я пришел вращенья,Когда, склоняясь, солнце опочило,Где горизонт рождает Близнецов.Звезда любви свой свет из отдаленья

Не шлет нам; воспаленное светилоНад ней сплетает огненный покров.Там, где Великой Арки мощной кров,Где скудную бросают тень планеты,Луна лучами стужу возбуждает.

Любви не покидаетВсе ж мысль моя у этой льдистой меты.И в памяти моей, что тверже камня,Храню упорно образ Пьетры-камня.Смешавшись с эфиопскими песками,

К нам мчится ветер, воздух омрачая,Летит над морем, солнцем воспален,И предводительствует облаками.Наполнит он, препятствий не встречая,Все полушарье северных племен

И белизною снеговых пеленПадет на землю, иль дождем досаднымВосплачет воздух в ослабевшем свете.Оттягивает сетиНаверх Амор; он дышит ветром хладным,

Но он со мною — столь прекрасна дама,Жестокая владычица и дама.Полуденные птицы улетелиИз стран Европы, где всегда сияютСемь льдистых звезд среди ночных небес.

И птиц оставшихся не слышны трели,Лишь крики скорбные не умолкаютДо вешних дней и опечален лес.Природный пыл зверей давно исчез,И более любви не предаются.

От холода оледенели страсти,А я в Амора власти,И сладостные мысли остаютсяВо мне; пусть времена меняют годы,Дарует мысли та, чьи юны годы.

Побегов свежих миновало время,Что Овна силою зазеленели.Поблекли травы и не тешат взор.Деревья листьев отрясают бремя,И только лавры, сосны, пихты, ели

Привычный сохранили свой убор.Цветы под инеем на склонах горВ долинах никнут, холод их терзает.Окованы бессильные потоки.Но этот терн жестокий

Амор извлечь из сердца не дерзает,Пока я жив, — и если б жил я вечно,В моем останется он сердце вечно.Ключи дымятся, воду изливая,Рождает зыбкий пар земли утроба,

От бездны пар стремится к вышине.Река, где плавал я под солнцем мая,Тверда, как берег, и, доколе злобаЗимы не минет, будет стыть на дне.Земля окаменела в долгом сне.

Кристаллом стали влажные глубины,И холод оковал волны движенье,Но я в моем сраженьеНе отступаю ни на шаг единыйИ чувствую в моем мученье сладость,

Предпочитая только смерти сладость.Что ждет меня, канцона, мне поведай,Когда со всех небес падет веснойДождем Амор, ведь и теперь средь стужиСжимает сердце туже

И он во мне — лишь он владеет мной.Я должен превратиться в жесткий мрамор,Коль сердце юной холодно, как мрамор.

67 (CI)

На склоне дня в великом круге тениЯ очутился; побелели холмы,Поникли и поблекли всюду травы.Мое желанье не вернуло зелень,

Застыло в Пьетре, хладной, словно камень,Что говорит и чувствует, как дама.Мне явленная леденеет дама,Как снег, лежащий под покровом тени.Весна не приведет в движенье камень,

И разве что согреет солнце холмы,Чтоб белизна преобразилась в зеленьИ снова ожили цветы и травы,В ее венке блестят цветы и травы,И ни одна с ней не сравнится дама.

Вот с золотом кудрей смешалась зелень.Сам бог любви ее коснулся тени.Меня пленили небольшие холмы,Меж них я сжат, как известковый камень.Пред нею меркнет драгоценный камень,

И если ранит — не излечат травы.Да, я бежал, минуя долы, холмы,Чтоб мною не владела эта дама.От света Пьетры не сокроют тениНи гор, ни стен и ни деревьев зелень.

Ее одежды — ярких листьев зелень.И мог почувствовать бы даже каменьЛюбовь, что я к ее лелею тени.О, если б на лугу, где мягки травы,Предстала мне влюбленной эта дама,

О, если б нас, замкнув, сокрыли холмы!Скорее реки потекут на холмы,Чем загорится, вспыхнет свежесть, зеленьЕе древес: любви не знает дама.Мне будет вечно ложем жесткий камень,

Мне будут вечно пищей злые травы,Ее одежд я не покину тени.Когда сгущают холмы мрак и тени,Одежды зелень простирая, дамаСокроет их, — так камень скроют травы.

68 (CII)

О бог любви, ты видишь, эта дамаТвою отвергла силу в злое время,А каждая тебе покорна дама.Но власть свою моя познала дама,

В моем лице увидя отблеск светаТвоих глубин; жестокой стала дама.Людское сердце утеряла дама.В ней сердце хищника, дыханье хлада.Средь зимнего мне показалось хлада

И в летний жар, что предо мною — дама.Не женщина она — прекрасный камень,Изваянный рукой умелой камень.Я верен, постоянен, словно камень.Прекрасная меня пленила дама.

Ты ударял о камень жесткий камень;Удары я сокрыл, — безмолвен камень.Я досаждал тебе давно, но времяНа сердце давит тяжелей, чем камень.И в этом мире неизвестен камень,

Пленяющий таким обильем света,Великой славой солнечного света,Который победил бы Пьетру-камень,Чтоб не притягивала в царство хлада,Туда, где гибну я в объятьях хлада.

Владыка, знаешь ли, что силой хладаВода в кристальный превратилась камень;Под ветром северным в сиянье хлада,Где самый воздух в элементы хладаПреображен, водою стала дама

Кристальною по изволенью хлада.И от лица ее во власти хладаЗастынет кровь моя в любое время.Я чувствую, как убывает времяИ жизнь стесняется в пределах хлада.

От гибельного, рокового светаПомерк мой взор, почти лишенный света.В ней торжество ликующего света,Но сердце дамы под покровом хлада.В ее очах безлюбых сила света,

Вся прелесть и краса земного света.Я вижу Пьетру в драгоценном камне,Я вижу только Пьетру в славе света.Никто очей пресладостного светаНе затемнит, столь несравненна дама.

О, если б снизошла к страданьям дамаСредь темной ночи иль дневного света!О, пусть укажет для служенья время, —Лишь для любви пусть длится жизни время.И пусть Любовь, что предварила время,

И чувственное ощущенье света,И звезд движенье, сократит мне времяСтрадания. Проникнуть в сердце времяНастало, чтоб изгнать дыханье хлада.Покой неведом мне, пусть длится время,

Меня уничтожающее время.Коль будет так, увидит Пьетра-камень,Как скроет жизнь мою надгробный камень,Но Страшного суда настанет время,Восстав, увижу — есть ли в мире дама

Столь беспощадная, как эта дама.В моем, канцона, скрыта сердце дама.Пусть для меня она — застывший камень,Я пламенем предел наполнил хлада,Где каждый подчинен законам хлада,

И новый облик создаю для света,Быстротекущее отвергну время.

69 (CIII)