Алигьери Данте - Божественная комедия в цитатах и афоризмах

Ад. Песнь 19

…Я заглянул туда, где чернота:Из каждой ямы ноги жертв торчали,А тел не видно было… Нагота

Ступней меня смутила. И вначалеЯ не увидел, что подошвы ногОгнем объяты. Грешники кричали

И так рвались отчаянно.

Песнь 20

Но закричал Вергилий:«Даже ты Глупцов мягкосердечных не умнее…Те грешники преступны и пусты,

И должное воздал бы их вине я!Ты там, где состраданью места нет.И на себя вину берешь страшнее

Иных, когда в Аду, где гибнет свет.

Ад. Песнь 20

Я круглый ров увидел: тень за теньюСквозила в нем, одна другой темней.Их цепь напоминала погребенье

Торжественное умерших людей.Печально это шествие тянулосьИ влагу высекало из очей…

Я пристальней вгляделся. СодрогнуласьМоя, от слез уставшая, душа,Что незнакомой болью захлестнулась.

Шли тени (тут я замер, не дыша).Так странно были свернуты их шеи —Лицом к спине.

Песнь 21

«Пускай он сгинет в смоляном кругу.В тот город, где ему подобных много,Я вновь без промедленья побегу:

Там все продажны и забыли Бога.И лишь Бонтуро не прельщает звонПреступной взятки… Всем другим дорога

В кипящий чан!»

Но мне Вергилий пояснил в ответ:«Не бойся, сын мой! Демоны трепещут

От бешенства, но в злобе этой нетДля нас угрозы: гнев в зрачках искритсяЛишь против тех, кому немало лет

Здесь суждено за тяжкий грех томиться…»

Песнь 22

Подобно жабам, что глядят из тины,Здесь грешники торчали из смолыИ вновь ныряли – нет мрачней картины!

«О человек! В Наварре я родился,Но мой родитель негодяем был,

Развратничал и быстро разорился.Тогда я в услуженье поступилИ вскоре из слуги преобразился

В почтенного вельможу. ПолюбилМеня король Тебальд. И вот тогда-тоВ его глазах себя я погубил:

Брал взятки, был пособником разврата».

Ад. Песнь 22

И вот наваррец, улучив мгновенье,Чертей коварных не заставил ждать

И прыгнул в ров, чтоб избежать мученья.

«Ты будешь мой!» – всей яростью утробной.Свистящей, лук покинувшей стрелеВ кипящий ров он кинулся подобный.

Но мученик давно исчез в смолеИ выглянуть оттуда не решался,А бес, блеснув, как молния во мгле,

Взмахнув крылами, на берег поднялся.

Песнь 23

Я чуял близость горестной напасти.И дыбом встали волосы моиПри мысли, что спастись – не в нашей власти.

Крылатые гонители явились…Но и боязнь моя уже прошла.Из пятого ущелья не решились

В погоню черти броситься.

Один из «братьев» молвил в свой черед:«Я об уловках дьявола когда-тоВ Болонье слышал толки: он народОбманывать привык. А дьяволята —Исчадье лжи и хитрости – не разГубили мир…»

Ад. Песнь 23

…Толпа теней растерянных блуждала.На каждом был глубокий капюшонТой мантии, что мне напоминала

Монаха рясу и со всех сторонСвоею пестротой и позолотойГлаза слепила, словно отражен

В ней солнца блеск.

Песнь 24

Вокруг – развалин вздыбилась гряда.И, оценив размеры разрушенья,Мой проводник промолвил: «Не беда»,

Дальнейший путь прикинув за мгновенье.Потом меня на руки подхватилИ, времени не тратя на сомненья,

Он, соколу подобно, воспарил.

«Без трудностей и славы нет в веках;Проспишь свой час – и вот пропал бесследно,Как пена волн, как ветер в облаках.

Бездействие бессмысленно и вредно.Встань, человек, усталость отведиИ, с мужеством, которое победно

Влечет к борьбе, вослед за мной иди».

«Мои страданья знает эта яма.Сюда бы ни за что я не попал,Когда бы злом не промышлял упрямо.

Из ризницы сосуды я украл,Но, совершив такое преступленье,Из трусости я друга оболгал,

Вот он и был казнен за похищенье».

Ад. Песнь 24

Так Ливии пустыня не кишелаПородами: здесь были: кенхр, фарей,И амфисбена, и якул… Кипела

Жизнь ядовитых и коварных змей,Которые в клубок ужасный свились…И рядом с ними я толпу теней

Заметил там. Давно они лишилисьСпокойствия, земной покинув гроб.Напрасно эти грешники стремились

От змей укрыться: и гелиотропИм не помог бы обрести спасенье…А эти твари жалили то в лоб,

То в спину с тихим свистом и шипеньем.

Песнь 25

Змей шестиногий, бешенством пылая,На первого из грешников напалИ, кольцами беднягу обвивая,

Сдавил живот и плотно горло сжал,Зубами в щеки грешника вцепился,К бокам тщедушным руки примотал

И, словно плющ, вокруг него обвился.Мы не успели с другом уловитьМиг, за который дух преобразился:

Кто змей, кто грешник – трудно различить;Они слились в одно живое тело.Казалось, их уже ни разлучить,

Ни разорвать судьба бы не посмела.

Ад. Песнь 25

Вот к одному скользнул, нетерпелив,Ужасный змей и острым жалом шеюСтремглав пронзил, хвостом его обвив..

Признаюсь, я затрясся, но, бледнея,За ловкими движеньями следил,Не в силах отвести очей от змея.

Как только он злодейство завершил,Как только хвост свернувшийся расправил,Несчастный грешник свечкой зачадил,

За краткий миг его огонь расплавилИ в горстку пепла обратил.Но вот (Все, что я видел, было противправил)

Он вдруг опять из пепла восстаетИ прежний облик снова принимает,И вновь кривится судорогой рот.

Известно нам: так Феникс умирает.

Песнь 26

Нахлынула, сильна и глубока.И вновь воспоминания былогоУже могли сорваться с языка.

Но, добродетель поприща земного —Вергилия – не смея потерять,Я всякий раз обуздывал их снова.

И снизошла на душу благодать…

И мне Вергилий дал такой ответ:«Я все твои желанья одобряю,Когда в них ничего дурного нет,

И всякий раз прилежно исполняю.Лишь об одном прошу, чтоб ты привык(О чем тебе опять напоминаю)Придерживать, где нужно, свой язык».

Ад. Песнь 26